— Ну как же, сыграть недотрогу, а после бросить его. Это работает или нет? Хочу подробностей! — потребовала Барбара. Я несколько секунд раздумывала, но затем отрицательно покачала головой. — Нет больше плана. — Почему? — Я больше не считаю это хорошей идеей, — отмахнулась я. — Но как же? Я думала, что он совсем не нравился тебе, — сбитая с толку, спросила Барбара. — Не нравился. — Иисусе, и ты туда же! — воскликнула подруга. — Втрескаться в Джефферсона. Он что для вас медом намазан? — недоумевала Барбара. Я опасливо оглянулась и вернула взгляд к подруге. — Будь тише! Каждая муха рядом с отелем уже знает обо мне и Блейке, — шикнула я. Барбара сузила глаза и с укором посмотрела на меня. — И что? Ты стала забывать, что ты не официантка, ты владелица отеля. За встречи с Блейком тебе ничего не будет, — сказала она. — Я не этого опасаюсь, а того, что он узнает правду от постороннего человека. — Значит, ты влюбилась в него, — утвердительно произнесла она, больше для себя, чем для меня. — Еще рано об этом говорить, но кажется, я правда чувствую нечто большее чем симпатию. Я не могу назвать это полноценной любовью. Барбара поставила локоть на стол и оперлась на руку подбородком. Лицо ее обрело вид мыслителя. — Я знаю, — нараспев протянула она, да так, словно на нее сошло озарение с небес. — Ты хочешь покататься на аттракционе по имени Блейк, — засмеялась Барбара. Ее глаза загорелись, а бедрами она стала описывать неприличные движения, имитируя секс. Я перегнулась через стол и нажала на ее плечи, чтобы она прекратила делать эти странные вещи. — Хвати, Барбара, перестань! Барбара засмеялась. — Ты просто хочешь близости, хочешь страсти, бешеного желания, которое завлечет тебя полностью и заставит забыть обо всех проблемах. Ты уже давно одна, вот тебе и кажется, будто бы Блейк нравится тебе. Барбара ошибалась. В наших с ним отношениях было не просто влечение. Мне кажется, было нечто большее, мы словно стали открываться друг другу. — Дело не в желании или похоти, понимаешь? Дело в другом. Мне нравится проводить с ним время, мне нравятся его глупые шутки и нравится лукавый блеск в его глазах, когда он начинает флиртовать. Барбара сделал глоток чая и вздохнула. — Я не могу поверить, Джоанна. Уж ты то! Всегда говорила, что встречаешься только с просветленными людьми. А сейчас ты и Блейк, по-настоящему? — Я не знаю, что между нами происходит! Я даже не могу сказать вместе ли мы. Просто он пришел и сказал, что теперь мы пара, — раздраженно ответила я. — Ты уже спала с ним, — сказала Барбара, с такой уверенностью, словно лежала рядом. — Тише! — зашипела я. — Так спала или нет? — шепотом переспросила она. — Нет, у нас не было близости, после первого свидания он не настаивал! — гневно зашептала я. — А после второго? — После второго тоже. Барбара немного отстранилась и удивленно вскинула брови. — То есть вы просто гуляете и все? — Все. — С Блейком Джефферсоном? — С Джастином Бибером! — не выдержала я. — Хватит уже! Барбара поднесла чашку к губам и уставилась куда-то в стену. — На него это совсем не похоже, — протянула она. — Влюбился? — Я так не думаю, — усмехнулась я. — Но, кажется, он решил попробовать побыть в отношениях. — Можешь говорить что угодно, но то, что Джефферсон задержался с кем-то дольше суток, и к тому же не в постели говорит о многом. Не думала, что он сделает нечто подобное. Это мистика какая-то! Я махнула рукой, призывая подругу замолчать. — Достаточно, — отставив кружку, я взглянула на Барбару, — мне нужно было подняться наверх и кое-что доделать перед отъездом. А позже мы уже были на пути в Аспен. Я вымыла руки и взглянула на себя в зеркало. Волосы собраны в тугой хвост, в ушах блестят два прозрачных камушка сережек. На мне объемный свитер молочного цвета и синие обтягивающие джинсы. На глазах тушь для ресниц, а на губах любимая гигиеническая помада со вкусом вишни. — Извините, можно воды, пожалуйста, — попросила я стюардессу, прикрывая дверь уборной самолета. Девушка улыбнулась мне приторно-сладкой улыбкой. — Конечно, я сейчас принесу. — Она ушла за перегородку, где хранились напитки и закуски. Частный самолет, на котором мы летели, был поистине королевских размеров. Он совмещал в себе три зоны, поделенные перегородками. Когда я увидела эту махину, не смогла сдержать восторженного вздоха, я любила самолеты, и любила летать на них. И в этом случае я бы подумала, что кое-кто просто компенсирует свой маленький размер кое-чего, если бы не знала, что это «кое-что» у Блейка не нуждалось в компенсации. Кроме того, самолет Блейк не покупал, ему подарил его отец. Ох уж эти мужчины со своими большими игрушками. Я попросила Блейка не заезжать за мной по пути в аэропорт. Ведь я выезжала из своих апартаментов, а не из отеля. Он узнал бы о моей лжи, что мне пока не нужно. Поэтому пришлось ехать на такси, и я немного опоздала на самолет. После нашего странного разговора в коморке моего отеля, он пригласил меня поужинать. За ужином он и сообщил, что мы летим в Аспен, кататься на лыжах. Именно сообщил, не спрашивая, хочу ли я этого. Ему повезло, что я любила бывать в Аспене и не отказала ему. Вот только кататься ни на лыжах, ни на сноуборде я не умела. А после ко мне пришла тревога. Аспен — излюбленное место для богатеев вроде Блейка, его друзей, моих родителей, бесконечных родственников и всех, кто когда-либо был знаком с Селестой Джоанной Морель Хэтфилд. А сейчас как раз открывался сезон, и любители элитного отдыха в горах слетались со всего мира в Аспен. Вот и у Блейка и его друзей была традиция, двадцать пятого ноября они прилетали в Аспен и проводили там выходные. Вероятность встретить в городке кого-то знакомого была крайне высока. Но я надеялась на чудо. Утром я заказала для Дороти цветы, и в полдень ей должны были их доставить. Нужно позвонить Фелиции по приезде и узнать, получила ли миссис Скотт свой букет. Старушке сегодня исполнялось восемьдесят пять лет, большая дата. К тому же, получить поздравления, я полагаю, ей не от кого, ведь единственный родственник Дороти — ее дочь не общался с ней уже очень много лет. Стюардессе не пришлось нести воду к моему месту, ведь я так и не отошла от круглых окошек в носовой части самолета, сразу после кабины пилотов и зоны, где находились две милые стюардессы. Я забрала из рук девушки маленькую бутылку с водой и стакан, и собиралась вернуться к Блейку, но натолкнулась на одну недовольную пассажирку, которая метала в меня гневные взгляды в течение всего полета. — Радуешься, что Блейк разрешил тебе покататься на его игрушке? — холодно бросила она. В светло-карих глазах отчетливо читалась неприязнь. — Видела когда-нибудь подобную роскошь, официантка? Одри была не рада мне, и не переставала напоминать об этом. Эта девушка могла бы выкинуть меня из самолета и глазом не моргнув. Вот что с людьми делают безответные чувства и порожденная ими ревность. Я обвела взглядом салон за ее спиной, в той части сидели Эрик, Кайл и Натали — младшая сестра Кайла, с которой мы успели познакомиться и даже немного поболтать. Кто бы мог подумать, что сестра такого неприятного человека окажется милой и доброй девушкой. Я вернула взгляд к лицу Одри и улыбнулась одними губами. — Какую игрушку ты имеешь в виду? — начала я, наблюдая, как меняется выражение ее лица. — А знаешь что, не важно, потому что он разрешает кататься мне на каждой, более того, сам просит об этом. Ее брови подскочили в возмущении, и она сделала шаг в мою сторону, но я не сдвинулась со своего места, смело встретив ее полный ярости взгляд. — Я знакома с Блейком три года. Это маленький срок, чтобы хорошо узнать человека, но мне хватило этого времени, чтобы понять одно: Блейк из тех парней, кто переспит с тобой, и даже не запомнит твоего лица. То, что он трахнул тебя больше одного раза не делает тебя особенной. Ты просто глупая и немного забавная игрушка. Экзотика, разнообразие. Называй как хочешь. У него не было простых девочек, он решил попробовать новое. Но будь уверенна, совсем скоро, может быть даже завтра, ему надоест. Ты вернешься в свой отель, и будешь драить там туалеты, в надежде, что подвернется другой богатей и вытащит тебя из грязи, но никто больше на тебя не клюнет, потому что ты самая обычная, простая, такая же, как миллион других. — Туалеты убирают уборщицы, а я официантка, — сладко улыбнулась я. Одри добилась своего, нервы были на пределе. Но я должна быть выше нее, должна контролировать свои чувства и не устраивать сцен при других людях. — Никакой разницы, — ответила она, скрестив руки на груди. Я покачала головой и в изумлении от ее глупости закрыла глаза рукой.