— Хорошо. Еду. Влад тоже стал серьезным. — Дела? Когда приедешь? Может, в городе встретимся, сходим куда-нибудь? — Не знаю, Влад. Я позвоню. Алла начала собираться. В прихожей поцеловала Влада в щеку, бросила: — Ключи возле зеркала, будешь уходить, захлопни дверь. Какой бы современной, отремонтированной, оборудованной ни была больница, а заходить туда без надобности не хочется. У Аллы надобность была. Еще какая! Сейчас все должно было проясниться. Кто нападал? Красавчика-атлета Зубова трудно с кем-то спутать. Что за ценность хранится в квартире? Где конкретно? И хорошо бы изъять её на время, пока еще кто-нибудь не полез за чужим добром. Алла в сопровождении лечащего врача поднялась на второй этаж, зашла в палату. Врач в который раз предупредила, чтобы недолго, и оставила их. Александра Васильевна лежала на спине. Лицо припухшее, руки сложены на груди. Блуждающий взгляд. — Александра Васильевна, здравствуйте! Я — Алла Сергеевна Смагина, веду ваше дело. Может, помните меня, мы встречались с вами у меня в кабинете. Случай в троллейбусе… — Помню, — с трудом произнесла Александра Васильевна. — Я же говорила… — она закашлялась, — …что встретимся. — Вам много нельзя говорить. Я буду спрашивать, а вы можете только кивать или отвечать односложно: да или нет. Хорошо? — Да, — выдохнула Гергардт. — Только все было в автобусе. — Это не важно. — Алла не сразу сообразила, что сама перепутала троллейбус с автобусом, но порадовалась, что ее подопечная не потеряла память. — Вы помните, кто на вас напал? Сможете узнать? — Она поднесла ближе фото Кирилла Зубова. — Не торопитесь, внимательно посмотрите. — Нет, не он напал… А этот уже получил свое… Другой… рядом… — Александра Васильевна собралась с силами и, возбуждаясь, почти выкрикнула: — Вы должны найти мою дочь! Я… как увидела вас… поняла — вы… сможете. Обещайте… — Женщина закрыла глаза, запищал монитор, в палату вбежала дежурная медсестра, за ней врач. — Всё, всё, выходим. — Пожалуйста, позвоните, когда ей станет лучше, — попросила Алла и послушно вышла из палаты. «Обещаю, — мысленно обращаясь к Гергардт, твердо заверила ее Алла. Она в задумчивости спускалась по лестнице. Допрос почти ничего не дал, только всё запуталось, и теперь придется искать еще и дочь потерпевшей. — Неужели она жива? Столько лет прошло. Или это навязчивая идея пострадавшей, то, что ее мучает всю жизнь. И картина эта на стене. Наверняка Гергардт рисовала». В машине Алла продолжила анализировать разговор, ругая себя: «Может, не с этого надо было начинать? Сразу спросить, что она хранит в квартире. Отсюда бы, наверное, легче было плясать. А если Гергардт не выживет? Так, спокойно, выживет, раз надеется встретиться с дочерью. Она сказала «другой», выходит, их было двое. Кто? Зубов и Супонин? Нет, Виктор Семенович птица не того полета, чтобы самому идти на дело или стоять на стреме. Конечно, все может быть. Но что я ему предъявлю? Алиса что-то слышала. Смешно. Зубов мертв. Свидетелей их разговора нет. Дамочка напилась, зашла без спроса в кабинет, что-то услышала, потом вышла. Ерунда. И к биографии Супонина не подкопаешься: «в деяниях, порочащих его, не замечен». В молодости пошел по линии комсомола, оброс связями, потом удачно женился. Интересно, жена в курсе его дел? Надо в понедельник нажать на экспертов, чтобы поторопились. Неужели машина сама загорелась? Что-то слишком вовремя. Если эксперты найдут криминал, можно поближе познакомиться с этой семейкой и ее гостями, которые были в тот вечер. Так, теперь розыск дочери. Где они жили, когда девочка пропала? Надеюсь, уже в этом районе. Поручить Мише? Нет, самой надо». Алла остановилась у продуктового супермаркета. Набрала Влада. — Скучаешь? — А вот и нет. — Не-е-т?! — Ну… по тебе, конечно, соскучился… Я тут такой супец сварганил! И еще кое-что. Сюрприз! — То есть хлеб не надо покупать? — Конечно, нет. Я сходил в магазин, всё взял. Приезжай быстрее. — Лечу, — засмеялась Алла. — Надеюсь, на крыльях любви? — От сюрприза будет зависеть. Она отключила телефон и снова встроилась в поток машин. Бывший ее так не баловал. Олег всё время ворчал, что ее постоянно нет дома и ужин не приготовлен. Этот — самостоятельный. «Может, мне такой и нужен был? С моей работой… Да кто теперь разберет?! Бывает, что просто время пришло расстаться. Исчерпали друг друга, вот и всё». Суп, сваренный Владом, оказался вкусным. А сюрприз удивил. Она по просьбе Влада закрыла глаза, а когда открыла, на столе стоял неуклюжий маленький торт, похожий по форме на квадрат, но одна сторона у него была выше другой. — Это «Рыжик». Прошу любить и жаловать… повара. — «Рыжик»? — Торт сразил ее своей неуклюжестью, она растрогалась. — Ты умеешь печь? — Нет. Это в детстве нас с братом мама учила. Мы были шебутные, беспокойные. Вот она нас и занимала, чтобы не мешали готовить. А потом сами же и ели. — Понятно. — Нет, ну я загуглил, конечно, еще… — А по какому случаю торт? — Алла пришла в себя. — Сегодня ровно восемнадцать дней, как мы познакомились. — Да уж, круглая дата. Все равно спасибо, — поблагодарила Алла и, посмотрев на торт, с шутливой иронией добавила: — А тебе не кажется, что он угловат и… темноват? — Я бы сказал — кругловат и рыжеват. — Конопат! Когда уже мы начнем его есть? — Мы будем его не есть, а вкушать. Прямо сейчас, — весело заметил Влад и начал резать торт. Ночью она прижалась к нему и тихо спросила: — А ты мне еще торт испечешь? — А это как вести себя будешь, — прошептал он, закрывая ее губы своими. Глава 11 Виктор Семенович Супонин уже минут тридцать кружил по своему саду, старательно притаптывая снег возле яблонь, — и зарядка, и свежий воздух. К тому же однообразные движения помогали ему думать, точнее, обдумывать сложившее положение, а оно было не из приятных. «Я даже предположить не мог, что об этом узнает кто-то еще! И главное — как? Каким образом? Или я перестраховываюсь? В конце концов, действительно могла быть неисправна проводка. И никто не виноват в смерти Кирилла. — Супонин остановился, посмотрел в сторону ворот. — Вроде приехал кто? Нет, показалось, — и перешел к следующей яблони. — Оставим этот легкий вариант. Если машину все-таки взорвали, то это мог сделать только тот, кто был в тот вечер у нас и под каким-либо предлогом выходил на улицу. Хм… Люсик выходил, я сам выходил, потом вообще все вышли в сад. За всеми не уследишь. У Натальи осторожно спросить? У Нины? Алиска тогда, в кабинете, наверное, всё же что-то слышала. Она? Чушь! Не докажет. Да и как бы она сообразила машину взорвать? А главное — зачем? Конкурента убрать? Эк меня несет в дебри фантазии. Даже если она заметила слежку. Ну и что? Приударить решил Кирилл за ней. Дело молодое, житейское. А вот подруга у нее — Алиса как-то вскользь упоминала — следователь. Могла она ей что-нибудь рассказать? Даже если так, Алиса мало что слышала. Пара фраз, понятных только посвященным. — Виктор Семенович снял рабочие рукавицы, расстегнул верхнюю пуговицу куртки — жарко. Обдумывать самое главное, ради чего всё и затевалось, ему не хотелось. А надо было. — Что же делать-то теперь без помощника? Самому идти за этой чертовой штуковиной? — Он усмехнулся, представив, как крадется, оглядывается, шарит по квартире, вздрагивая от каждого шороха. — Нет, не царское это дело. Наверное, надо оставить всё до лучших времен и пока никого больше не ввязывать в это дело. Но это только при том раскладе, что Зубов погиб случайно». — Виктор! Ви-и-тя! Ты там, по-моему, уже весь сад вытоптал. Не замерз? — забеспокоилась его жена Наталья Григорьевна. — Минут через двадцать завтракать будем!