Женщина видит коляску и останавливается, лицо ее оживает. Она подходит к коляске, протягивает руки к ребенку, осторожно вынимает его, улыбается — девочка. Такая же девочка, как у нее. Была. Почему была? Вот же она! Женщина прижимает ребенка к себе, озирается, закрывает «свою» девочку плащом и поспешно уходит в направлении автобусной остановки. С автобуса — на вокзал, на электричку, а там немного пройти, совсем немного, и мы дома. И поедим, и покупаемся…» Алла очнулась от звука трезвонившего телефона. Помедлила, приходя в себя, стараясь запомнить женщину. Хотя — столько лет прошло, да и мало ли, что она нафантазировала. Посмотрела на часы — почти одиннадцать вечера, дотянулась до телефона. Так и думала: Влад беспокоится. Она произнесла только одно слово: — Приезжай. Глава 17 Планерка в отделе у оперативников проходила в штатном режиме. На Антона Валерьевича Хорошилова, пришедшего на место Аллы Сергеевны Смагиной, посматривали с любопытством, изучали, сравнивали с предыдущим начальством, как это и бывает в подобных случаях. Говорил он толково, сразу стал вникать в работу. Да, собственно, и прошло-то всего несколько дней, как Смагина сдала дела и Хорошилов приступил к исполнению обязанностей. Сам Хорошилов не особо был озабочен тем, как его примут в коллективе. Как говорится, стерпится — слюбится. Да и не собирался он здесь надолго задерживаться — надо идти дальше, строить карьеру. Но одно, казалось бы, рядовое дело о нападении на Александру Гергардт в ее собственной квартире очень заинтересовало Хорошилова. Он и сейчас, отвлекаясь, думал о нем. Капитан был опытным оперативником, и от него не ускользнуло и ощущение недоговоренности при сдаче Смагиной именно этого дела, и ее желание остаться в кабинете одной. Компьютер он досконально обследовал еще до встречи со Смагиной, как раз на предмет чего-нибудь такого — нестертого. Иногда среди случайно забытых файлов очень любопытная информация попадается. А из этого любопытного иногда можно еще одну звездочку на погоны заработать, а иногда и кое-что более осязаемое. Работа работой, а жить надо — никогда не угадаешь, что «день грядущий нам готовит». Поэтому, наткнувшись на неудаленную Смагиной папку по делу Гергард, Хорошилов, не колеблясь, скачал ее. А когда Алла попросила дать ей возможность «проститься с кабинетом», спокойно оставил ее там одну. Дело после этого он изучил и теперь искал ответ на вопрос: что же в нем такого? Почему Смагина не попросила просто еще раз посмотреть свой компьютер, а полезла туда, когда он вышел? Что она хотела скрыть? Скачанная информация толком не проясняла ситуацию, но кое-какие наметки давала. Хорошилов пока только изучал дела, поэтому выступать на планерке ему не пришлось. Увлекшись своими размышлениями, он поднялся одним из последних. Это заметил начальник оперативного отдела Грибов. — Антон Валерьевич, как вам у нас? Вошли в курс дела? — С коллективом срабатываемся, Петр Алексеевич. С делами, которые Смагина передала, ознакомился. Я слышал, что она продолжает работать по одному из них — о нападении на Александру Гергардт. Это, конечно, похвально, но, я думаю, что отдел в состоянии и сам справиться. Если честно, я не понял, почему сотрудник, ушедший на пенсию, продолжает работать? — Антон Валерьевич, вы же знаете, с кадрами всегда проблема, тем более с такими профессионалами, как Алла Сергеевна Смагина. Она вела это дело и лично просила меня дать ей закончить его. Возможно, мы нарушаем, но дело от этого, уверен, только выиграет, — раздраженно закончил Грибов. Его, конечно, попросили «сверху» пристроить этого хмыря, но что ему, начальнику оперотдела, делать или не делать, он как-нибудь решит сам. — Да, собственно, я не против, — пошел на попятную Хорошилов. — Буду держать вас в курсе, Петр Алексеевич. Но, вы понимаете, я, как ваш зам, должен всё знать. — Да-да. Смагина работала с Ильей Сокольским, и сейчас он ведет это дело, а капитан Смагина просто помогает. Под мою ответственность. — Я вас понял. Разрешите идти? — Идите. Хорошилов закрыл дверь кабинета. «Что ж, это даже лучше, что Смагина “просто помогает”, — думал он, идя по коридору. — Что я так зациклился на этом? Что с этим делом не так? — Он зашел в кабинет, посмотрел на часы — до обеда далековато. — Черт, позавтракать не успел! А не сходить ли мне в кафе? И надо будет сегодня же переговорить с Ильей. Вдруг наша пенсионерка уже чего-то новенького нарыла». Замначальника по оперативной работе быстро оделся, закрыл кабинет и стал спускаться по лестнице. Ночью поднялся ветер, и коттеджный поселок «Вешки-95» тревожно замер в ожидании рассвета. Виктор Семенович Супонин в последнее время стал плохо спать. Чувство тревоги не покидало его. Вот и сегодня проснулся от ветра, бьющего в окно. Попытался заснуть снова — не получилось. В конце концов надо было что-то решать! На что-то решиться! Не ждать, пока… Это «пока» пугало, парализовывало волю. Не хотелось ни о чем думать. Хотелось исчезнуть, очутиться в другом — безопасном месте. И чтобы никакого дневника с описанием колье, никакого Зубова, никакого следствия… А тут еще спина разболелась. Супонин взял себя в руки: «Совсем не вовремя расклеился. Надо сегодня же на что-то решиться! Пока не раздался очередной звонок. Что я теряю? Я всего лишь узнал о сокровище и где оно в настоящий момент находится. Хотя я не был в квартире Гергардт. Может, там и нет ничего. Эх, Зубов — дурак! Итак: я не убивал Зубова, я не посылал его в квартиру к этой тетке. Я посылал Зубова сделать легкую, да, легкую автомобильную аварию с Алисой. Но! Но об этом знаем только я и Зубов. Зубова нет, и никто об этом не узнает. Я прохожу как свидетель по этому делу. Только и всего. Если начать сотрудничать со следствием… А ничего и не остается. Звонивший, или сколько их там, не отстанет. И в живых, если я пойду на сделку с ним, навряд ли меня оставит. Кому охота делиться, а тем более оставлять свидетеля. Есть ли третий вариант? — Супонин повернулся на другой бок, морщась от боли в спине. — Самому проникнуть в квартиру? Опасно. Наверняка, если попадешься, станешь подозреваемым номер один. Всех собак навешают. Тогда уж точно не отмазаться. Не факт, что за мной не следят, но ведь могут следить за квартирой. Нет, рискованно. Значит, остается одно — сегодня я еду к Смагиной в отдел полиции. Все рассказываю и прошу защиты. Она вроде ничего, умная. И именно сегодня, тянуть дольше нельзя. В любой момент могут позвонить. — Супонин резко встал — ему инстинктивно захотелось энергичным движением закрепить принятое решение — и тут же упал на кровать: — Чертова спина! Чертова погода! Надо Наталью попросить сделать укол. Иначе не доеду». Он еще немного полежал, потом осторожно приподнялся и опустил ноги на пол. Рассвет медленно пробивался сквозь плотные шторы. Ветер наконец-то стих. Виктору Семеновичу стало немного легче — решение было принято, а после укола и спина перестанет ныть. Он доковылял до спальни жены и постучался, чтобы ее не напугать, если спит. — Наташа! Спишь? — спросил он, открывая дверь. — Нет. Лежу, — озабоченно откликнулась Наталья Григорьевна, вставая с постели. — Что случилось? — Спину опять прихватило. Поставь укол. На работу сегодня поеду. — Если прихватило, сиди дома, — проворчала она недовольно, открывая шкафчик с лекарствами. — Включи свет! — Надо мне сегодня ехать. — Иди ложись. — Наталья Григорьевна набрала в шприц лекарство, надавила, чтобы вышел воздух, и уверенно поставила укол. Виктор Семенович расслабился на кровати — еще бы никуда не ехать и ничего не решать. Когда лекарство подействовало, он встал без резких движений и отправился завтракать. Дорогу замело, но не так сильно, чтобы нельзя было проехать, и дорожники уже начали расчистку. Супонин ехал медленно, обдумывая предстоящий разговор и снова взвешивая все за и против. Когда въехал в город, позвонил Алле Сергеевне Смагиной, но она не взяла трубку. А потом у него разрядился телефон. Тогда решил без звонка — наверняка Смагина на работе и примет его. Он подъехал к ОВД, припарковался и, чтобы не передумать, быстро пошел к нужному крыльцу. При входе Супонина остановил дежурный. — Вы куда, гражданин? К кому? Вам назначено? — Я к Алле Сергеевне Смагиной… — Смагина здесь больше не работает. — Но… я… — замялся Супонин, не зная, что предпринять. — Вы к Смагиной? Я не ошибся? — Капитан Хорошилов, проходя мимо, услышал знакомую фамилию и решил выяснить, зачем этот мужчина в годах, хорошо одетый, ищет встречи со Смагиной. — Антон Валерьевич Хорошилов, заместитель начальника оперотдела. Я теперь работаю на месте Алла Сергеевны, — представился он и обратился к дежурному: — Пропустите. Это ко мне. Супонин поморщился: «сбегать» несолидно, надо выкручиваться. Капитан ему не понравился. Он не смог бы объяснить почему, но привык доверять своей интуиции. Пока они поднимались на второй этаж и шли к кабинету, Виктор Семенович судорожно искал другую причину его прихода сюда — рассказывать Хорошилову всё как есть, ему совсем не хотелось. — Проходите… — Хорошилов вопросительно посмотрел на Супонина. Тот поспешил представиться: — Виктор Семенович Супонин. — Садитесь, Виктор Семенович. Слушаю вас, — отчеканил Хорошилов, в душе радуясь, что не упустил этого Супонина. — Я, собственно, по делу о гибели Кирилла Зубова, — неуверенно начал Супонин, посматривая на капитана — насколько он в курсе этого дела. — Мы беседовали с Аллой Сергеевной. И она просила позвонить, если я что-то вспомню… — Да-да, очень интересно. И что же вы вспомнили? — поторопил замолчавшего Хорошилов, давая понять, что с делом он знаком. — Алла Сергеевна просила вспомнить всех, кто выходил на улицу в тот вечер. Так вот, выходил еще муж Алисы — Павел. Обычно она приезжает одна — муж часто бывает в командировках. А в тот вечер… — А фамилия Павла? — Лытников. Он выходил за бутылкой вина. — Да-да. Лытниковы. Помню. — Хорошилов откинулся в кресле, на лице его читалось разочарование. — И что, долго его не было? — Да нет вроде. Я точно не помню. Но, по-моему, вышел и через пять минут зашел — долго ли бутылку из машины взять. — Сейчас я провожу вас к оперативнику, который ведет это дело, он запишет показания, — сказал, вставая с кресла, Хорошилов. Полчаса спустя, в кафе, Хорошилов, прокручивая еще раз беседу с Супониным, неожиданно задался вопросом: «А почему он не позвонил? Зачем было тащиться в ОВД из-за такой ерунды? Или… Или Супонин чего-то не договаривает. Или… вообще не за этим приходил! В ОВД просто так не приходят. И вид у него был какой-то бледный… Связано ли дело Зубова с делом Гергардт? Как? Почему они находились в одной папке? Родственники? Но этого нет в делах. Тогда что их связывает? Зубов — мертв, Гергардт — в больнице. Кто-то что-то ищет, убирая свидетелей? Что-то ценное, если убивает. И вот это уже интересно! Что ценное может быть в квартире рядовой гражданки? Она работала геологом. Золото? Камни? А если не нашли? Надо еще раз прочитать протокол обыска. И почему Смагина сама делала обыск? Что, некому больше было? Ну, допустим. Но дела-то в ее нестертой папке были объединены!»