* * * Она поняла все по моим глазам в окошке Скайпа. Как-то очень поэтично тогда выразилась, “глаза заклеванного петуха” или что-то в этом роде… Помню, я застыл на несколько секунд, шокированный этим образом, а потом спросил: – Почему петуха? – Ну, знаешь, есть такие бойцовские петухи, – ответила она, ничуть не смутившись, – я по телевизору видела. И после того, как один другого заклюет до смерти, у этого другого глаза такие становятся, когда он свою петушиную душу богу отдает… – Какие? – Такие, как у тебя в последнее время. Да, аналогии у нее, конечно… Я не знал, плакать мне или смеяться. А мы все делали тогда – и смеялись, и плакали, и богу души отдать готовились. Парадоксально, но ни до, ни после я не был так счастлив. Полная жизнь, на острие ножа, с любимой, преданной тебе женщиной, – это, скажу я вам, удовольствие для избранных… Линда, конечно, совершила ошибку, не должна она была приезжать. Глупость с ее стороны несусветная. Но в результате этой ошибки я выжил и продержался ту бесконечную страшную неделю перед американскими выборами. …Никогда не думал, что буду так мечтать видеть рыжего хамоватого придурка президентом США. Только его победа могла спасти нас с Линдой. Надежда практически отсутствовала. В ночь выборов мы сидели перед телевизором и смотрели CNN. Это иконостас наш был, мы почти молились на него. После закрытия участков объявили данные экзитполов. Клинтон опережала Трампа более чем на три процента. – У тебя водка есть? – спросила Линда. – Есть, – удивленно ответил я. – Но ты же не пьешь ее никогда… – Сегодня пью. Доставай. В кладовке у меня завалялся ящик именной “Градовки”. Сотрудники на пятилетие фирмы подарили. Я притащил весь ящик. Сначала мы бухали культурно, чем-то запивали и закусывали. Но по мере обновления экзитполов мы окончательно плюнули на формальности и начали отхлебывать водку прямо из бутылок, как пиво. Наутро я подсчитал – вышло литр семьсот на двоих. Ладно я, но Линда… Пьяные, мы признавались друг другу в любви, но не как мужчина и женщина, не только как мужчина и женщина… Как два друга, как два простых русских алкаша, два самых близких человека на всем белом свете. С русскими алкашами после литра выпитого такое случается, я знал, пробовал пару раз… Наверное, это и есть счастье, или любовь, или… Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться, были с трудом, сквозь икоту выговоренные слова моей подруги: – С-с-смотри… ик… а он, к-к-кажется, п-п-побеждает… ик… – Б-бред… п-пьяный бред… спи, Ли… лю… лю-бима… я, – ответил я и вырубился. Утром нас разбудил телефонный звонок из ФСБ. Звонил мой куратор генерал. Голос его был взволнован и сочился елеем. – Поздравляю, Иван Константинович, поздравляю с огромной победой. Мы с вами сделали это! Голова раскалывалась, спал я не больше трех часов, плохо соображал и вообще был еще пьян. Дико раздражало, что эта сволочь, испортившая мою прекрасную, многообещающую жизнь, еще и поспать не дала напоследок. Меня, может, сегодня в переполненную камеру поместят, где спят в три смены. А он, сука, звонит, издевается… – Да пошел ты в жопу, козел! – крикнул я в трубку. – Задрал ты уже со своими подковырками. Не боюсь я тебя, давай, присылай своих гребаных опричников. Но учти, дверь им придется взламывать, потому что я спать буду. Понял?! И отшвырнул трубку. Однако через несколько секунд телефон зазвонил снова. Я накрылся подушкой, зажмурил глаза, а он все звонил и звонил. Вот же назойливый гад! Надо бы найти отброшенный телефон и разбить его к чертовой матери, но тогда я проснусь окончательно, а просыпаться не хотелось. Поэтому я лежал, накрывшись подушкой, и слушал бесившие меня приглушенные трели. Так продолжалось до тех пор, пока Линда ласково и осторожно не тронула меня за плечо: – Возьми, Вань, он не успокоится, лучше ответить… Я послушался. Долго искал тренькающий аппарат, чертыхался, наконец нашел его в самом дальнем углу, под кроватью, и нажал на зеленую кнопку. – Иван Константинович, не бросайте, пожалуйста, трубку. Вы что, не знаете? – прозвучал удивленный голос генерала. – Ну да, выпивали вы со своей супругой, – кстати привет ей большой, мне уже доложили. Но я думал, вы отмечаете… Вы телевизор-то включите, если не верите. Я правду вам говорю, Трамп выиграл. Я ошарашенно повернулся к Линде, откашлялся и сипло произнес: – Говорит, Трамп выиграл. Предлагает включить телевизор. Издевается, наверное… – А я думала, мне приснилось, – так же взволнованно ответила Линда. – Включай. По телевизору сияющий от счастья диктор говорил, что на выборах американского президента, вопреки всем прогнозам, победил Дональд Трамп. Дальше шел репортаж из Госдумы, где радостные депутаты пили с утра шампанское. Атмосфера была похожа на Новый год или Девятое мая. Я поднес телефон к уху и сказал только: – Во прикол… – Ага, – радостно согласился генерал-полковник, – вы, Иван Константинович, прямо слова Верховного повторили, когда ему доложили. Он, кстати, просил передать вам свои поздравления и благодарность. Прямо так и сказал: поздравьте и поблагодарите. Я, естественно, присоединяюсь. И хочу сообщить, что в ближайшее время напишу представление о присвоении вам, Иван Константинович, звания Героя России. Это самое малое, чем Родина может вас отблагодарить. – А как же кротовая нора и негативный позитивизм? – не сдержавшись, спросил я. – Ну что вы, Иван Константинович, забудьте. Мы все перенервничали. Я знаете каких слов от своего начальства наслушался? Особенно когда опросы Клинтон победу предрекали, да еще и с отрывом. Никто не верил уже. Так что забудьте, это просто рабочие моменты. И еще раз поздравляю с огромной победой. Вы и правда совершили настоящий подвиг! – Служу Советскому Союзу, – на автомате ответил я фразой из детства. – Ха-ха-ха, – рассмеялся генерал-полковник, – хорошо, что вы не теряете чувство юмора. Хотя какой юмор? С вашей помощью мы его действительно восстановим. Я без шуток – как оказалось, для нас нет ничего невозможного. В общем, еще раз с победой и до встречи. На этой высокой ноте генерал отключился. Вторую часть нашего разговора я поставил на громкую связь, и Линда все слышала. Я посмотрел на нее. Помятая, с опухшим лицом, она даже не улыбнулась – наоборот, выглядела задумчивой и грустной. Нужно было что-то сказать, и она сказала: – Прикол. Трамп – президент, ты – Герой России. По-моему, мир сошел с ума. Но лучше быть живым в сумасшедшем мире, чем мертвым в нормальном. Правда? А сейчас дай мне водки. Я слышала, опохмел лечит от белой горячки и сумасшествия. И вообще, если после стакана Трамп все еще останется президентом, а ты героем, вот тогда, значит, это реальность, а не белая горячка, тогда и будем праздновать. Идея показалась мне блестящей. Я разлил водку, и мы выпили. Сил праздновать у нас не было. У нас ни на что сил не было. Мы просто обнялись и уснули. * * * Самое смешное, что мне действительно присвоили звание Героя России. Правда, секретным, не опубликованным указом, но тем не менее… Все по-взрослому – звезду мне вручал в Кремле сам Верховный Главнокомандующий. Легко презирать власть, когда сидишь у себя на кухне и фрондерствуешь перед женой или приятелями. Когда же попадаешь в блистающий золотом Кремль, когда видишь гербы и штандарты, когда диктор торжественным левитановским голосом объявляет: “Президент Российской Федерации…”, то все презрение и фронда разом исчезают. Трепет внутри возникает и мелкое дрожание всех членов, и чувствуешь ты себя крошечной частью чего-то великого. Сияет во всем блеске славы власть, и заходится от восторга душа. И не то что убеждения, а саму жизнь готов ты отдать за это сияние и эту славу. Хорошо, что модный коуч научил меня технике самоанализа в стиле стрим-плюс. Отрефлексировав свои восторги в онлайне, я быстро заметил, что позолота кое-где облупилась, люди вокруг неприятные, а царь-батюшка… Ну скажем, просто молодящийся дедушка с вымороженными цепкими глазками. Этакая современная реинкарнация Кощея Бессмертного. Короче говоря, я успокоился и почувствовал себя буквально сказочным Иванушкой, идущим спасать из лап отвратительного старикана Василису Прекрасную. В роли Василисы выступал, естественно, Sekretex. Да еще мы с Линдой. – Поздравляю, Иван Константинович, важное вы для страны дело сделали, – сказал, изображая радушие, Верховный Главнокомандующий и вручил мне медальку. – Спасибо большое, но я, собственно, только программу написал, чтобы люди честны с собой были. И все. – А это и есть самое главное. Мы, русские, честные от природы, а они от природы лицемеры. Лицемерие – это их иголка в яйце, и мы с вашей помощью ее сломали. На мгновение мне стало страшно. Показалось, прочел всевидящий руководитель мысли о Кощее и теперь глумится. Но потом стало ясно, что я далеко не первый, кому на ум приходит такая аналогия. И он об этом знает, поэтому глумится не конкретно надо мной, а вообще над всем мирозданием. – Спасибо еще раз, – попробовал подхватить я царский тон. – Теперь только осталось башку Кощею мечом снести. Но это уж ваша забота. – Ха-ха, – неприятно рассмеялся царь, – да они сами себе снесут, мы если и поможем, то самую малость, говорить не о чем… А ты борзый, Иван Константинович! Не боишься? – Вас? – Ну да… Меня многие боятся, робеют, заикаются. – А чего мне бояться человека, защищающего меня и мою страну? Пускай вас враги боятся. Сказал – и посмотрел честным голубым глазом на царя, и улыбнулся широкой, искренней русской улыбкой, разве что в пояс ему не поклонился. За образец я взял типаж Ивана-дурачка из фильмов Роу. Там, где он с Бабой-Ягой встречается. Давно известно, что сказочные русские злодеи обожают простых, честных, искренних русских людей. И каждое слово тут ключевое: простой – чтобы, значит, без всяких этих закидонов да философствований, желательно бедный и обязательно искренний. Чтобы как на ладони был. Можно даже и зла желать злодею, но открыто, без камня за пазухой, а с камнем в руке. Ну и русский, конечно. Потому что только русские, по мнению злодеев, способны на такое дурацкое поведение – бесхитростно и тупо протягивать камень превосходящему в силах противнику. По злодейским меркам я полностью соответствовал идеальному образу. Правда, с бедностью промашка вышла, но по сравнению с царем я был нищ, как церковная крыса. Так что могло и сработать. И сработало! – Молодец, Иван, – сказал царь после паузы, – смелый ты, а смелость города берет. Я в тебя сразу поверил, и в твой дерзкий проект тоже. Ну а теперь говори, чего нужно. Знаю – сам не попросишь, гордость и воспитание не позволят. Поэтому говори сейчас, только хорошенько подумай, другого шанса может не представиться. Я ждал этого, ох как ждал! Глупо, но все происходило, как в классической русской сказке. Я почти дошел до финала. Фигурально выражаясь, можно было попросить принцессу и полцарства в придачу. Для меня всем этим была свобода. Ее я и попросил. – Разрешите выйти на IPO. По-настоящему захватить этот рынок можно, только если стать международной компанией. И еще одно: смените мне куратора. – А чем тебе старый не угодил – опекал излишне, да? Придирался к этим, как его… кротовым норам и позитивному негативизму? От страха у меня скрутило живот. Царь был в курсе всего и внимательно наблюдал за моей реакцией. Первым порывом было бухнуться на колени и во всем признаться, но потом я вспомнил, что я в Кремле, а не в подвалах Лубянки, и не зубы мне выбивают, а вручают золотую звезду Героя России. Значит, не все так страшно. Просто нужно быть честным и искренним русским человеком. Иванушкой-дурачком нужно быть, и тогда все получится. – Настучали уже, дуболомы тупорылые… – сказал я вроде как про себя, а потом якобы спохватился и продолжил: – Они же ничего не понимают, стоит несколько уголовных дел на основе информации о пользователях Sekretex завести – и поисковик можно выбрасывать в помойку. Никто им пользоваться не будет, ни у нас, ни тем более на Западе. А с Трампом… это просто так не работает. Нельзя людям подсовывать несуществующие желания, можно подталкивать, наводить на мысли, но указывать нельзя. А им вынь да положь, чтобы написано было черным по белому: голосуйте, хлопцы, за кандидата Трампушку. Ну пусть пользуются тогда тупой баннерной рекламой. И самое страшное – объяснить им ничего невозможно. Но мы-то с вами прекрасно понимаем, что Трамп – это только начало, и действовать надо очень аккуратно. – Да уж, Иван Константинович, мы-то с вами понимаем… – злобно перебил царь и принялся сверлить меня маленькими цепкими зенками. Ошибся я, использовал дешевый трюк из дешевых учебников по технике ведения переговоров. Объединил позиции: мол, мы с вами понимаем, а остальные дураки неразумные. Верховный щелкал такие трюки как семечки. С другой стороны, без ошибок тоже нельзя, неестественно получается. – Простите, господин президент, слукавил, – поправился я виновато. – Я понимаю, я один… Но очень надеюсь, что и вы поймете. Потому как не на кого мне больше надеяться. – И посмотрел на него прямым честным взглядом Иванушки-дурачка. Несколько секунд мы играли в гляделки, а потом царь расслабился и, как мне показалось, искренне улыбнулся. – Хорошо, Иван, убедил. Ты не серчай сильно на генералов, работа у них такая, всех подозревать. И в технологиях они действительно не очень. И нового они боятся, потому что функция у них консервативная такая – государство оберегать. С сегодняшнего дня я твой куратор, лично. Помощники передадут телефон, звони по нему в любое время, но не злоупотребляй, человек я все же занятой. Будет, конечно, и формальный куратор, как бы мой уполномоченный, с ним решай текущие вопросы. А по стратегии – добро пожаловать ко мне. На IPO выходи, но так, чтобы у нас всегда контрольный пакет оставался. И еще… я не пугаю, пойми меня правильно… но если ты обманешь или предашь, ты не Родину предашь, сынок, вернее, не только Родину, – ты меня лично предашь, а это больно. Царь опять стал буравить меня глазами. Можно было, конечно, поклясться на крови или заверить в своей преданности и патриотизме. Но я просто сказал: – Я знаю. Видимо, мой ответ удовлетворил хозяина земли русской. Он крепко пожал мне руку, и мы расстались. Весь разговор продолжался не больше трех минут.