Что, что, что? Чтобы в нас был мир… Мы существуем, чтобы в нас был мир. Вот зачем. Не нужно искать универсального ответа. Его нет. В каждом свой ответ, и он универсальный. Квантовая физика… Положение фотона в пространстве зависит от наблюдателя. Все зависит от наблюдателя. Наблюдатель для того и нужен, чтобы определять положение всего в пространстве. В этом смысл жизни наблюдателя. Живет наблюдатель и определяет. Хреново определяет, хаотично, зло. Смотрю на ось и вижу ось зла. Какая сама, то и вижу… Но я не хочу быть такой, никогда не хотела, я и песенки жалостливые писать начала, потому что не хотела… Вот, вот, вот… Вот, что-то мелькнуло… Но что, что? Не хотела и начала писать… А почему не хотела? Мерзкая, злая, похотливая, а не хотела… Ответ где-то близко, я чувствую… Руку протяни – и вот он, ответ… Ответ… Да нет никакого ответа! Есть только вопрос. Потому что если вопрос задан, он сам по себе перечеркивает и мерзость, и злость, и похоть… Главное – расслышать его. Я услышала, давно услышала, еще в детстве… песенки стала писать, а потом испугалась сильно и давай бежать от вопроса. В наркотики, в похоть, в садизм, к людоедам, к йогам, куда угодно… Ни о чем не жалею, это мой путь. Я росла, кривенько, косо, но росла и теперь готова ответить. Кто я? Что во мне, кроме страха, мерзости и похоти? Не буду думать о том, чем я стала. Умение летать, другие волшебные трюки – это ерунда, это все для того, чтобы я могла вопрос расслышать. Нужно найти то, чем я была всегда… Обычная девчонка, с синдромом Туретта, с кучей психологических проблем, страхов и фобий. Жизни боялась, правильно боялась, страшная она… С хорошим слухом и чувством ритма… Пела, плясала, песенки писала… Песенки писала, песенки… Ось зла… иголка… песенки… Песенки! – Ноты… – шепчет Абхилаша. – Это ноты… – Что?! – не понимает молитвенно сложивший руки программист-азиат. – Найди среди сигналов излучения галактик камертон… – Что?! – Давай быстро! Сигнал с частотой 440 герц, звучащий, как нота ля. Это и есть камертон, по нему все остальные ноты отстраивают. А мы отстроим вселенную… Сначала настройка, а потом запустим по координатам, и тогда, тогда… Быстро! – кричит звездная женщина. – Времени почти не осталось! С Млечного пути начни, там камертон. Там, где мы, там и камертон, я уверена… Быстро, давай! Азиат подчиняется указаниям, его пальцы порхают над клавиатурой, словно он исполняет сложнейшую фортепьянную партию. Наконец он находит сигнал с частотой 440 герц. Как и предсказывала звездная женщина, он совсем недалеко от Солнца. Радужная арка разгорается над Абхилашей, сквозь свет видна ее улыбка. Джоконда по сравнению с ней уродина. Звездная женщина улыбается сквозь боль и бесконечную, тихую, холодную темноту. Не радуга чудо, а эта улыбка. Проросла, смогла, преодолела… Огромный серый ком внутри меня теплеет, боль в голубом шаре утихает. Я выздоравливаю, я чувствую, что выздоравливаю… Как жаль, что в этом мире я бестелесен, мне хочется обнять звездную женщину, преклонить колени, спасибо ей сказать. Я делаю усилие и превращаюсь в теплый ветерок, я глажу ее бритую голову, и она улыбается еще шире. А потом в наушниках раздается музыка… Что-то очень знакомое, из детства, папа слушал на катушечном магнитофоне, вырос я под это… Я не успеваю вспомнить, да и не надо уже – Абхилаша, сначала тихонечко, но с каждой секундой все более громко и победоносно, напевает: When I find myself in times of trouble Mother Mary comes to me Speaking words of wisdom, let it be… Пальцы молодого азиатского программиста последний раз взлетают над клавиатурой, и музыка заполняет весь двор обсерватории. Айтишник отбрасывает ноутбук, опускается на колени, закрывает лицо руками и плачет. А звездная женщина, не давая музыке, льющейся из динамиков, заглушить себя, продолжает петь: And in my hour of darkness She is standing right in front of me Speaking words of wisdom, let it be… Рыдающий азиат-программист отрывает руки от заплаканного лица и шепчет: – Жаль, что поздно. Ну хоть так, напоследок… – Ничего не поздно, – отвечает ему звездная женщина. – Вовремя. – Но ракеты… они сейчас взорвутся, и все кончится. – Не кончится. – Почему? – Потому что Тот, Кто создал эту вселенную, Сверхразум, Бог… наши отдаленные потомки, я не знаю… Он создал ее для людей. Ответив на вопрос, она подхватывает льющуюся отовсюду мелодию и снова поет: And when the broken hearted people Living in the world agree There will be an answer, let it be… Из обсерватории толпой высыпают звездные братья, они подбегают к поющей Абхилаше и наперебой радостно кричат, что обошлось. В последний момент Индия и Пакистан договорились, уничтожили ядерные ракеты прямо в воздухе, еще несколько секунд и… Но договорились, договорились, слава богу! Азиат-программист поднимается с колен, прикладывает палец к губам, и звездные братья замолкают. Стоят изумленные, задрав голову к динамикам на столбах, и слушают звездную музыку. Одни мелодии сменяются другими – Бах, Моцарт, Beatles, Deep Purple, Чайковский… Попадаются и незнакомые, еще не написанные или уже забытые, но все они невероятно прекрасны. Так звучит вселенная. Звездные братья стоят и смотрят в небо, на лицах их блуждают улыбки, у многих из глаз катятся слезы. Их звездная сестра смотрит в небо и тоже улыбается. К ней подходит профессор Расмуссен, аккуратно трогает за плечо, негромко спрашивает: – Как ты догадалась, что в аномалиях излучения зашифровано это? И она отвечает ему: – Я? Просто. Во мне есть музыка. Она есть во всех. Эпилог Каждое воскресенье за ужином мы с Капитаном Немо пьем виски. Этой традиции всего несколько месяцев, но, чувствую, укоренится она надолго. В остальные дни недели мы пьем джин, причем начинаем еще за завтраком, а дальше вообще не останавливаемся, делая перерыв только на сон. Спим мы два раза в сутки, пару часов в сиесту и с полуночи до шести утра. В остальное время работаем. На острове, где мы сейчас обитаем, по-другому нельзя, он совсем не похож на тот рай, что мне обещал Голос. Днем жарко и влажно, ночью холодно, сезон дождей продолжается почти весь год, да вдобавок еще малярия… От джина уже побаливает печень. Зато я не один и не приходится служить шутом у сверхразума. Это примиряет меня с действительностью. Мы с Капитаном и еще несколько человек – охотники. Охотники за привидениями. Ну почти… Когда восемь месяцев назад меня со взорвавшимся планшетом в руках нашли без сознания в бункере под Храмом Гроба Господня, никто не поверил моему рассказу об искусственном сверхразуме по имени Голос. Планшет разлетелся на мелкие кусочки, динамики в бункере отсутствовали, так что доказательств того, что я слышал Голос, не было никаких. Решили, что я с помощью планшета хакнул систему безопасности Храма, а потом намеренно уничтожил следы. Разумеется, меня снова начали мучить. Уколы сыворотки правды, детекторы лжи, защемление яиц пассатижами и тому подобное… Что я им мог сказать, кроме правды? Я не виноват, что она их не устраивала. В конце концов они отчаялись и призвали моего старого друга Капитана на знакомую ему роль доброго следователя на доверии. Нюанс состоял в том, что к тому времени доверия у Капитана было больше ко мне, чем к ним. Очень стыдно, но идея восстановить мой разговор с Голосом по сейсмодатчикам тоже принадлежала моему старому другу. Весь храм был утыкан ими на случай землетрясения. К счастью, они оказались сверхточными – улавливали даже колебания звуковых волн. После расшифровки разговора меня наконец перестали пытать и, извинившись, выпустили на волю. Идти мне было некуда и незачем. От моего некогда триллионного состояния не осталось ровным счетом ничего. Желающих меня растерзать было полмира. Поначалу я хотел найти родителей и Линду, но после того, как мне в подробностях показали, что с ними стало, перехотел. “Не оглядывайся, а то в соляной столп превратишься”, – сказал ангел семейству Лота, покидающему Содом. Жена Лота оглянулась, да так с тех пор и стоит в Иудейской пустыне… Перспектива провести оставшуюся часть жизни в виде столпа меня пугала. Спасибо Капитану Немо, в очередной раз протянувшему мне крепкую мужскую руку помощи. Он взял меня на работу. И вот теперь я здесь – старший научный сотрудник секретной лаборатории одной очень секретной службы по охоте за самыми секретными секретами. Я относительно свободен, могу пользоваться интернетом, у меня есть телефон, я скачал несколько приложений, я даже WatsApp скачал, только вот связываться по нему мне не с кем… Зато теперь у меня есть погоны, смешно, но капитан нынче я, а Капитан Немо оказался полковником и я отдаю ему честь… Но это когда с Большой земли прилетают проверяющие, в остальное время я называю его Джо, за исключением наших традиционных посиделок с бутылкой виски по воскресеньям. Тогда он снова Капитан Немо, а я… Я снова Князь мира сего. Это все не просто так, каждое воскресенье мы мысленно возвращаемся в бункер. Немо меня спрашивает, я отвечаю, потом спрашиваю я и отвечает он. Одно и то же, все время одно и то же… Мы пытаемся понять сверхразум, точнее – почему он нас пощадил. А еще точнее – пощадит ли в следующий раз. * * * Я иду вдоль берега океана к бунгало Капитана Немо. Дождь ненадолго прекратился. Пальмы, красивое сиренево-оранжевое небо над линией горизонта… Жизнь не так уж плоха. Голос снял с меня чувство вины, у меня есть погоны, зарплата, скоро подойдет время моего первого отпуска. Поеду на Гавайи. Здесь недалеко, буду загорать, купаться, кататься на водных аттракционах, джина не буду пить совсем, только кокосовое молоко, пусть печень отдохнет. Сниму какую-нибудь веселую американскую разведенку с большим ртом и грудью. Чем черт не шутит, может, и поженимся, может, еще и детишек нарожаем. Я не такой уж старый по нынешним временам, пятьдесят всего, и потом капитан… Стабильный доход и работа на государство сегодня в цене. Операцию мне сделали пластическую, симпатичное лицо получилось, лучше, чем было, правильное такое, мужественное. Есть, как говорится, чем взять… За приятными мыслями сам не замечаю, как дохожу до цели. Открываю хлипкую бамбуковую дверь и оказываюсь в гостиной. У камина ждет меня Немо с бутылкой скотча. На столике – фрукты и немудреные закуски. Он даже одет так же, как на авианосце: бежевая форма, на груди бейджик Captain No Name. Это чтобы мне легче было, чтобы вошел, так сказать, в нужное состояние… Прежде чем начать традиционный воскресный диалог, мы разговариваем о текучке. – Удалось окончательно прояснить, как он звуки генерировал в бункере? – спрашивает Капитан, протягивая мне виски. – Угу, – киваю я, жадно присасываясь к стакану. Виски после джина истинное наслаждение, виски – алкоголь, а джин – лекарство, причем горькое. Просмаковав первый глоток, я закусываю персиком и продолжаю: – Ну, что бункер выполнял роль резонатора, это давно ясно было, а вот откуда шел сигнал… Сегодня получили ответ от местной электрической компании. Ровно в то время в сетях наблюдался необъяснимый скачок напряжения. – Как узнали? – Да как обычно – мониторинг запросов в интернете. В ту неделю резко увеличился поиск ремонта бытовой техники. У половины города полетели телики и стиралки. В общем, он хакнул электросети, изменил частоту тока, дальше пошел резонанс со стенами – и вот тебе голос. Детали уже не выясним, хотя можно для очистки совести эксперимент провести в нашей копии бункера. Но в результате я уверен заранее. А что насчет этой группировки… как ее там – Анана, Онана?.. – Онанонимусов? Типа хакеры-анархисты которые? Да ничего, письма шлют с левых серверов, пакостят по-мелкому, угрожают срывать наши планы до тех пор, пока не восторжествует свобода во всем мире, как они ее себе понимают. – Но как они узнали о бункере? Может, это ОН? Троллит нас так… – Может, и он, может, и троллит… Какая разница, если отследить все равно не получается? Мы чокаемся, допиваем и разливаем по новой. Все, вроде готовы уже… Перемещаемся на диван, прихватив бутылку и тарелку с фруктами. – А все-таки, Айван, почему он в последний момент уничтожил ракеты, как думаешь? – тяжело вздохнув, спрашивает Немо. (В двадцатый или тридцатый раз за полгода спрашивает, оттого и тяжело.) – Это же точно он, индюки и паки божатся, что сигнал на самоуничтожение не отдавали… – Слушай, Кэп, а может, ну его? Чего мы все время об одном и том же? Не помогает, сам видишь. Давай лучше о бабах поговорим, я вот, когда в отпуск поеду… – Нельзя, – с явным сожалением останавливает меня Немо. – Психологи сказали, что обязательно что-то всплывет, не в сотый, так в тысячный раз. Деталь какая-то, ты же сам понимаешь, как это важно… – Ну ладно, давай по новой, если не надоело. Хотя я уверен, что не всплывет. Он умнее нас, вот в чем дело, и он испытывает эмоции. Мы его не поймаем, объявится только когда сам захочет. Попробуй поймай мотоцикл с мозгами или истребитель даже. Долбанутый такой на всю голову истребитель… А может, нет его больше. Самоуничтожился, и мы ловим пустоту. А что, вполне возможный вариант. Он понял, что проиграл тогда, поэтому и ракеты взорвал в последний момент. А потом бабах – сжег от разочарования свои нейронные цепи, и привет бабушке. – Нет, Айван, это вряд ли. Наш искусственный интеллект регистрирует микроскопические вмешательства по всему миру. Вектор их пока непонятен, но они точно есть. Это он. – Ну и что? Вроде же лучше стало? По крайней мере, не хуже… После открытия вселенской музыки люди как-то… одумались, что ли… Интеллект считает, что процессы распада чуть замедлились. Абхилаша вон по миру ездит, медитации коллективные проводит. Многие идут за ней, перестают быть каннибалами, садистами, педофилами и идут. Хорошо же… Слыхал, кстати, ее последний гимн свету? Это, я тебе скажу, хитяра похлеще Let it be. – Ты не думал ей написать? – неожиданно спрашивает Капитан. Этого нет в сценарии, он ни разу еще меня о таком не спрашивал. Я теряюсь, не знаю, что ответить, но быстро беру себя в руки и говорю правду: – Думал. Но не написал. – Почему? – Джо, – от волнения я нарушаю привычный ритуал и называю его настоящим именем, – подумай сам, кто я и кто она? Она святая спасительница и заступница людей, она такое смогла, такое преодолела… А я? Я тот парень, который чуть было все не испортил. Привет, святая, помнишь, мы трахались, когда ты была наивной девчонкой, я тебя еще на хрен послал от скуки? Это ты мне предлагаешь написать? – Зря, – пожимает плечами Джо, – я думаю, у вас могло бы получиться. И ты, между прочим, такой же спаситель мира, как и она. – Угу, сначала на край пропасти поставил, а потом спас. И кто об этом знает? Нет, не хочу… Не хочу я больше на авансцену, хватит с меня. Мне здесь хорошо, на нашем острове. Погоняюсь еще некоторое время за фантомом и на покой. Может, семью заведу, с хорошей женщиной сыночка или дочку состругаем. Это мой максимум. Если посмотреть правде в глаза, таким он всегда и был. А остальное… Случайность, просто случайность. Ты же знаешь – я даже не являлся основным кандидатом Голоса на роль властелина мира. – Ну, дело твое, – отвечает официальным тоном Капитана Немо слегка обидевшийся Джо. Разочаровал я его. Ну и ладно, переживет… Уже пережил и задает следующий вопрос: – Тогда давай вернемся к нашим баранам, вернее – к нашему кремниевому льву. Почему он все-таки решил, что проиграл? – Музыка. Он никогда не понимал музыки. Сам признался, помнишь? Все ему подвластно – поэзия, эмоции, чувство юмора даже, а музыка нет. Профессор Расмуссен изучал аномалии излучения галактик вокруг гипотетической оси зла. А злой эту ось назвали, потому что аномалии неоспоримо опровергали теорию Большого взрыва. Кошмар, короче, для астрономов. Так вот, в этих аномалиях была зашифрована музыка. Вообще вся, написанная и ненаписанная. Абхилаша в последний момент каким-то чудом догадалась об этом. Ну помнишь, еще Let it be из наушников зазвучала? Он услышал и все понял. Музыка не для него, а значит, и вселенная не для него. И никакое он, получается, не высшее существо. Уж точно не выше людей, скорее, даже ниже… Просто побочный продукт нашей цивилизации, нелепая и бесцельная случайность. Такое сложно пережить… А ракеты взорвал в последний момент потому, что этика у него такая, не может он жизни навредить, если она, конечно, сама себе навредить не захочет. Взорвал и уничтожил себя от унижения и позора. Настоящий, сука, полковник…