— Исполним же просьбу победителя! Он знаками показал Ноэлю присесть на перевернутую кадку. Тот подчинился, с любопытством наблюдая за происходящим. Высокий старшекурсник зачерпнул горстку земли, растер ее в руках и сделал несколько неуверенных пассов. В воздухе проявился силуэт. Еще несколько мгновений — и он принял окончательную форму: стройная мулатка с огромной грудью в вульгарном красном белье. Иллюзия хоть и оформилась, но оставалась полупрозрачной и подрагивала. Да, нелегко удерживать концентрацию, будучи в стельку пьяным, а уж создать реальную на вид иллюзию, как, например, того президента из 1960-х, которым управлял советник-маг, — и подавно. Эйлин обвела глазами стриптизершу и фыркнула: тратить энергию на такое. Мулатка томно облизала губы и начала обходить толпу по кругу, виляя задом. Ноэль улыбался, но взгляд его оставался скептическим. Дружки рядом гоготали и уговаривали мулатку станцевать у победителя на коленях. — Ну все, — Лири осушила стакан. — Мой выход. Эйлин только ахнула, а Вертиго уже выскочила в центр толпы. Направляясь к Делагарди неровным, но решительным шагом, она прошла сквозь иллюзию. Мулатка задрожала, но не рассеялась. — Она, конечно, красотка. — Язык Лири немного заплетался. — Но вряд ли согреет тебя. Под визги и одобрительный хохот Лири провела по своему телу руками и звонко хлопнула ладошками по крутым бедрам. Высокий иллюзионист присвистнул. Вертиго попыталась сделать какое-то танцевальное па в духе стрептизерши, но оступилась и чуть не упала. Благо у Делагарди оказалась отменная реакция. Он подхватил ее в полуметре от пола, не дав рухнуть. Эйлин сгорала от стыда за подругу. Вертиго же, наоборот, млела от удовольствия. — Женщины частенько падают к моим ногам, — ласково, как маленькому ребенку, обратился к ней Ноэль. — Этим меня не удивишь. — И почему тебе достаются самые хорошенькие? — с напускной обидой сказал стоявший рядом иллюзионист. Он отвлекся, а мираж, оставшись без контроля, стремительно перешел в точку искажения. Мулатка начала пухнуть, ее тело рвалось на части. Хорошенький ротик на глазах превращался в зияющую рану, глаза запали — вместо женщины над окружающими возвышалось чудовище. Несколько студенток взвизгнули, кто-то смачно выругался. Все затаили дыхание. Иллюзия последний раз безмолвно раскрыла свою пасть, осыпалась, словно прах, и исчезла. И тут гробовую тишину прорезал визг. Эйлин обернулась. В нескольких шагах от нее на мраморном полу в припадке бился Киден. Его огромные глаза закатились, кровь отхлынула от лица, а кожа приобрела неестественный земляной оттенок. Время застыло. Никто даже не шевельнулся. Эйлин первой бросилась к бедняге — он задыхался на глазах, изо рта повалила пена. — Зовите на помощь! — растерянно прокричала она. — Нельзя! — отозвался крепыш. — За такое влетит по первое число. — Зови! — рявкнула Эйлин. — Я пойду, — вызвался Ноэль. Он передал ничего не понимающую Вертиго на руки иллюзионисту. Студенты ожили, загудели, большинство поспешило ретироваться. К счастью, до общежитий рукой подать. — Давайте-давайте! — Крепыш засуетился, принявшись расталкивать самых пьяных, которые успели задремать. Эйлин скомкала свою шаль и подложила под голову Кидену, у которого изо рта вовсю шла бурая пена. Что там еще нужно делать во время приступа эпилепсии? Разжать челюсть? Ничего не получалось. Его тело выгнулось дугой последний раз и обмякло. Киден тяжело дышал и пробовал приоткрыть глаза. — Холодно… — Успокойся. — У Эйлин от потрясения охрип голос. — Станет холодно. Золотого льва погребут под землей, и зло вырвется наружу. Вырвется наружу, — бредил Киден, его сбивчивый шепот растворился в звуках приближающихся шагов. — Кто? О чем ты? — не поняла Эйлин. Но Киден уже умолк и уставился перед собой — к нему бежал Флокс Гарден, воспитатель мужского общежития. — Вот он! Я его видел! Демон, — неожиданно заорал Киден и захохотал как ненормальный. Да у него мозги от всякой дряни расплавились. Эйлин разозлилась: ее оставили одну с припадочным! Все, кроме Ноэля… За Гарденом, переваливаясь, влетела раскрасневшаяся Зельда. Впервые на памяти Эйлин она проявила сильные эмоции: на ее лице отражался первобытный ужас. Также пришли несколько замковых работников из людей, заспанных на вид. Процессию замыкали ректор и Делагарди. Господин Вейнгарт прихрамывал. На его лице читались боль и праведный гнев. Ноэль что-то пытался объяснить, слов не разобрать. — Какой кошмар! — выла Зельда. — Бедная девочка. — Она трясла неожиданно потерявшую сознание Вертиго. Эйлин не стала вмешиваться, подозревая, что Лири таким образом пыталась скрыть свое опьянение. — Уймитесь вы! — бросил ей Флокс, падая на колени и нащупывая пульс у Кидена. От подобного драматизма Эйлин опешила. Решив, что ее помощь больше не нужна, она поднялась и медленно пошла к выходу. Когда поравнялась с ректором, он тронул ее за плечо. — Я знал, что без скандала не обойдется, но вас ожидал увидеть здесь в последнюю очередь. Мне казалось, у нас договоренность. Вы разочаровали меня. Пожалуй, стоило напиться и упасть рядом с Лири. Но, с другой стороны, ректор несправедлив: Эйлин только что помогла студенту. В школе она часто сносила обиды, но академия постепенно искореняла ее вредные привычки. — Если бы не я, Киден пролежал бы здесь один до самого утра… Иногда нужно оказываться не в том месте и не в то время хотя бы для того, чтобы спасти человека. Так что я не стану оправдываться. Господин Вейнгарт молча склонил голову, приняв ее объяснения. В его глазах промелькнуло уважение. Глава 4 Усталая, Эйлин свалилась на кровать прямо в вечернем платье, но стоило закрыть глаза, как чьи-то цепкие пальцы принялись трясти за плечо. Резкий запах лаванды заставил поморщиться: ее пыталась добудиться Зельда. — Лири в лазарете, — доверительно сообщила она. Эйлин нехотя открыла глаза, и дневной свет озарил догадкой: — Сколько я проспала? — Да уж полдень. Голос Зельды казался непривычно добрым, каким-то странным… почти заботливым. И еще она назвала Лири по имени, не «бесстыжая Вертиго», как обычно. Так вот какую тайну хранила древняя смотрительница спален: она испытывала, хоть и глубоко спрятанное, сострадание к своим подопечным. Эйлин хотела поблагодарить, но вместо этого закашлялась. В горле першило, а голова просто раскалывалась. Сжав ладонь взволнованной воспитательницы, она встала с постели и распахнула шторы. Вокруг — гробовая тишина, будто каждый прятался в своей норе. Понятное дело: все, кто присутствовал на вечеринке или прослышал о ее последствиях, не покажут на улицу и носа. Но все равно: куда подевались остальные студенты? Уловив вопрос во взгляде, Зельда, словно прорисовав в голове план академии, махнула рукой в сторону окна: — Его светлость герцог Ди Наполи задержался на один день, чтобы провести лекцию по моральному облику будущих магов. Так что собирайтесь и бегите в общий лекторий, скоро начнется. Лири сейчас уже не успеете проведать. Спать нужно меньше. — Воспитательница вернулась к своему обычному тону. Такая бессердечность по отношению к гулявшим до полуночи начинающим магам легко могла найти объяснения у любого, кто хоть раз встречал рогатого. — Вот тебе и выходной. Эйлин наспех переоделась в гардеробной, натянув первое попавшееся под руку платье: черное, до колен, с серебристым ремнем — заколола волосы в пучок, обула ботильоны и, выпив стакан воды, понеслась в лекторий. Моросил дождь, смывая остатки сонливости; мелкие капли, как иголки, пронизывали воду в фонтане, который являлся центром всего замка. Обычно там сидели влюбленные парочки или студенты, прогуливавшие лекции, но сегодня популярное место пустовало. Несмотря на предобеденное время, академия словно преждевременно ушла в зимнюю спячку. Обогнув парк, Эйлин бросила взгляд на сиявший обычно багрово-золотой витраж бального зала: один из слуг-игнарусов, ухватившись рукой за стремянку, второй пытался оттереть огромное пятно непонятного происхождения. Да, погуляли вчера на славу. Эйлин взбежала на крыльцо главного лектория и заглянула внутрь: кто-то из преподавателей недовольным голосом просил сидеть ровно, не спать во время лекции — в общем, притворяться заинтересованными. Зал оказался забит студентами, морально не готовыми к истязанию скучной речью пускай даже и герцога — после бала, в выходной их не расшевелил бы даже сам регент. Ди Наполи уже испортил ей вечер, но еще и новый день — это чересчур. Эйлин обошла ряды сидений справа, незаметно юркнула через боковую дверь в галерею и быстрым уверенным шагом направилась в пустовавшую столовую, затем, по другой соединявшей галерее, — в лазарет. Уж лучше жалобы Лири, чем бесполезная лекция. Но дежурная медсестра, явно из телепатов-гениев, сидевшая на пропускном пункте, остановила ее недовольным кряхтением. — Если у вас нет пропуска, то лучше сразу разворачивайтесь, — не поднимая глаз от книги, монотонно проговорила она. Черт! Пропуск забыла. — Мне только… — Нет! Эйлин раздраженно вздохнула и вышла. Стоило хлопнуть дверью, но на пустом месте спектакль устраивать не хотелось. Раздосадованная, решила было переждать лекцию в розарии рядом с лазаретом, но тут неожиданно нос к носу столкнулась с Малышом. Вырванная из своих мыслей, Эйлин даже испугалась, отчего стало неловко: совсем забыла, что у них скоро занятия. — Что-то ты рано, — заметил Винсент, оценивающе глядя на нее. — Хорошо повеселилась? — Лучше некуда, — ответила Эйлин и обрадовалась: — Ты ведь на свои процедуры идешь? Узнай, как там Лири Вертиго. Винсент скорчил гримасу, словно она просила погладить лягушку. — И зачем ты с ней вообще связалась? Не пойму. — Хороший вопрос, обязательно подумаю об этом, — натянуто улыбнулась Эйлин. — Но ты узнай, пожалуйста. — Хорошо. Жди меня на нашем месте, если хочешь, но раньше чем через полчаса не вернусь.