— Рассаживайтесь, где удобно. Щаз все будет. Вадим облюбовал мягкое кожаное кресло, Андрей уселся на стул под стенкой, слева от телевизора. Когда закипел чайник, Слава, разливая кипяток по кружкам, искоса взглянул на эсбэушников и предложил: — Может, коньячку? Для аромата? Трофимов выпрямился в кресле и довольно потер руки: — Який же душман сала не любить?! Вот, сразу видно — нормальный хозяин! Шевченко тоже кивнул: — Не помешает. После общения с этими парнями просто надо выпить. Старший лейтенант разлил коньяк по железным кружкам. Молча чокнулись и выпили, после чего принялись просто смаковать кофе. — Вот хоть и растворимая бурда, а все равно — кайф, — философствовал Вадим, практически полулежа в кресле. — Одно дело пить, сидя на жестком стуле, другое — в таком кресле. Сразу кажется, что ты дома… — До дома еще дожить надо, — тихо произнес омеговец. — Кстати, мы так и не познакомились, — Шевченко протянул руку. — Андрей, контрразведка СБУ. Вадим, мой коллега. — Влад. Спецподразделение «Омега». Спецназовец отхлебнул кофе и взглянул на Андрея: — Что, не понравились вам наши новые бойцы? Андрей понимающе усмехнулся: — Да уж, приятного мало. Откуда только набрали таких кадров? Вадим подал реплику из своего логова: — А я вообще обалдел. В лагере ни дежурного, ни офицеров. На нас ноль внимания. Да, с дисциплинкой у них явные нелады. А кстати, «Омега» же тоже нацгвардия. Чего вы тут устроились, у десантов? Омеговец чуть слышно скрипнул зубами. Помолчав какое-то мгновение, ответил: — Еще несколько месяцев назад мы с большинством этих, — он поморщился, — солдат смотрели друг на друга через прицел. Они в нас стреляли, жгли «Молотовыми», забивали насмерть арматурой. А теперь они военнослужащие Нацгвардии. Как и мы. Более того: их сотники стали офицерами, значит, когда-то смогут командовать мной и моими парнями. Ну и как ты думаешь я к этому могу относиться? Поехать и забазироваться у них? Какое-то время все молчали. Потом Влад вздохнул и произнес: — Знаете, пару дней назад работали мы в районе Краматорска. И вот натыкаемся в эфире на переговоры сепаров, и слышим знакомый позывной, «Рысь». Это офицер из Донецкого «Беркута», с которым мы плечом к плечу весь Майдан прошли. Я его пацанов обгорелых выводил, он нас прикрывал, когда на Институтской нас начали из автоматов гасить. Одним словом, фронткамраден, боевой побратим… — Влад грустно улыбнулся. — Я не выдержал, выхожу в эфир и начинаю с ним разговор. Поговорили мы… плохо поговорили, короче. В общем, обозвал я его пид. м и предателем, мол, он в нас стреляет, а мы законную власть представляем. А он мне в ответ: «Подожди, я как воевал на Майдане против этих ублюдков, так и продолжаю против них воевать. А ты (это он мне говорит) переметнулся на их сторону! Так кто из нас пид. с и предатель?» Я тут и призадумался — а ведь он в чем-то прав… — Влад умолк. — И что дальше? — нарушил молчание Шевченко. — Да ничего. Связь разорвали. Противно все это… — Влад допил кофе и глянул на часы. — Пойду своих парней проверю. Когда он вышел, десантник произнес: — А мне все здесь ясно. И я если бы встретил такого «фронткамрадена», — сразу его бы завалил. Нечего тут сопли разводить. Это наша земля, украинская. А они… — он махнул рукой. — Короче, враги они. — Да кто ж спорит, старлей, — отозвался Андрей. — Только я, да и ты, на Майдане не были, потому у этого Влада своя правда, у тебя своя. — А у этих нациков? — вставил свои «5 копеек» Вадим. — Вот тут хрен его знает… Но общаться с ними мне не хочется. Андрей вышел к пленным. Какое-то время он беседовал с молодым мужчиной. Подошедший медик сказал, что у того подозрения на перелом руки и двух ребер, в придачу сильное сотрясение мозга. На многочисленных ушибах он даже не стал заострять внимание. — Я, конечно, не великий спец, но надо бы в больничку. За что его так? Сепар? — Да нет, он как раз от сепаров сбежать захотел. Просто не понравился нацикам. Медик пожал плечами. — Видать, сильно не понравился… В общем, если в больничку не попадет, то я не ручаюсь за его здоровье. Андрей кивнул. — Понял тебя. Потом он вернулся в подсобку-штаб. Там еще пообщались втроем, потом, когда вернулся омеговец, вчетвером. Влад сообщил, что он и его снайпера останутся тут на пару суток — в зеленке они засекли работу оптики. Теперь подождут ночи и попробуют отработать с тепловизорами. — Очень эффективно получается! Пока тут еще никто такого не ожидает, а мои парни с ночниками четко работают. Под Крамом несколько дней назад троих сработали, те ночью решили на пятый блокпост сунуться… — рассказывал спецназовец с гордостью профессионала, качественно выполнившего свою работу. — Тоже небось Беркута бывшие были, — кинул реплику Андрей, глядя Владу в глаза. Тот резко осекся. Потом выругался и вышел из комнаты. — Умеешь ты, Иваныч, настроение людям создавать, — протянул Вадим со своего мягкого лежбища. — Теперь у парня вообще когнитивный диссонанс разовьется… — Чего разовьется? — переспросил Слава. — Ты сам-то знаешь, что это такое? — поддел Вадима Андрей, — или только умные слова умеешь говорить? — Я, к вашему сведению, закончил факультет психологии Киевского универа. И знаю еще много страшных слов, — пробормотал Вадим, поудобнее устраиваясь в кресле. В этот момент в комнату вошел капитан Серега, начальник их сопровождения. — Мужики, вы на часы смотрели? Уже шесть вечера, скоро темнеть начнет. А мне как-то не улыбается в ночи кататься. Чего мы вообще ждем? Андрей засобирался. — Да, блин, и впрямь заболтались. Однако, этот нацгвардейский командир уже должен был вернуться. Пошли Вадик. — Нахер Андрюха, иди сам. Я с этими майданутыми не хочу общаться. — Вставай, кому говорю, — безжалостно пресек пререкания Шевченко. — Думаешь, мне приятно к ним идти? В расположении нацгвардейцев их встретил тот же сержант. — Щэ нэ повэрнувся. Дзвоныв, кажэ — затрымуеться. Андрей негромко выругался: — Когда будет, не сказал? — Ни. Можэ тилькы ранком прыидэ. Вночи не будэ ихаты. Вадим шепнул на ухо: — Андрюха, они тупо издеваются. Никакой машины мы не получим. И командира ихнего не увидим. Андрей кивнул, демонстрируя свое согласие с этими словами. — Тогда так. Мы поедем, повезем пленных. Командиру передашь наши контакты и еще скажи: если завтра машины и объяснений не будет в штабе — рапортом доложу командующему. Ясно? Сержант, откровенно издевательски ухмыляясь, ответил: — Передам. Тилькы в нього може папирця не знайдеться чы ручкы. — Да уж пусть постарается… Возвращаясь к «Хаммерам» Вадим поинтересовался: — Ты серьезно, насчет рапорта? — Конечно. А ты что, против? — Да нет. Только думаю, все равно ничего не даст. Никто их трогать не будет. Так, пальчиком погрозят… Они ж герои — добровольцами поехали родину защищать. Ты лучше скажи, что мы будем с этой парочкой делать? Андрей остановился и огляделся вокруг. До «Хаммеров» они еще не дошли и чужих ушей рядом не было. — Вадик, ты сам что предлагаешь? — Ну, без машины никакие материалы не канают. Да и без объяснений нациков. Поэтому никто у нас их не возьмет.