– Так… – отведя глаза, пробормотала она. – Ничего себе! Да мы год вместе прожили, даже чуть до ЗАГСа не дошли. Вот бабы – ради мести всех собак готовы навешать. Вы же видите, она на мне отыграться хочет, крайним сделать. Просто поговорили. Я ему рассказал, что мы с ней, Жанкой, поссорились, что был неправ. Ну нормальный он мужик, все понял, телефон даже свой дал, мол, нужны будут проходки на матч, звони и все такое. Но не пили мы ничего. Если хотите – обнюхайте, – Дима широко открыл рот и дыхнул на Мухина. Тот отшатнулся. Камаев, наоборот, принюхался. – Да, не пахнет. Во всяком случае, коньяком точно. Вы, Жанна Викторовна, поторопились с выводами. Личные счеты лучше сводить в нерабочее время. Последнюю фразу Камаев сказал как выплюнул. Она не видела, но знала, что краска стыда залила шею и выплеснулась на щеки. Этот дурак решил, что она мстит своему бывшему. Хотя Дима всегда знал, как сделать больно. Нет уж, пусть сами разбираются. Возможно, Камаев уже понял, что ляпнул лишнее. Он вдруг опустил глаза и покрутил шеей. – Займитесь своими обязанностями. И… – он приблизился и чуть склонился к самому ее уху, – накройте тело. От него вкусно пахло туалетной водой. Именно такой, как она любила, с нотками дерева, мха и кожи. Не вовремя проснувшиеся бабочки забились возле самого горла. Она стиснула платочек у шеи. – Как прикажете, Ильяс Закирович. В хвостовом отсеке бледная Майка мелкими глотками пила воду. Наталья что-то тихо говорила ей на ухо. По ее сердитому лицу было видно, что истерика Майки ее раздражала. Увидев Жанну, она облегченно вздохнула и вернулась на свой пост в головной отсек. Правила есть правила: стюард должен быть на своем рабочем месте. Жанна вытащила плед и вышла в салон. Антон, который охранял место происшествия, взял плед из ее рук и накрыл тело. Жанна вздохнула с облегчением. Странно, ей не было страшно, ее не коробило наличие трупа на борту, словно страх смерти навсегда выветрился из ее души. Почему же тогда она боится летать? Если не страшно умирать, то и летать тоже… Жанна передернула плечами. Нет, умирать не страшно, а вот ожидать смерти мучительно. За те несколько минут, что падает самолет, душа должна испытывать нечеловеческие страдания от невозможности хоть что-то изменить. В поезде есть надежда выпрыгнуть в окно, на корабле броситься за борт, в самолете же ты заперт, как в консервной банке, и выхода нет. Нет выхода. И кричи не кричи, но через минуту тебя сплющит и пожрет огнем. Она потерла виски и вернулась к Майе. Глава 8 Дима смотрел на Камаева с выражением «как вы меня достали». Но Камаев отставать не спешил. – Может, вы заметили, в каком он был состоянии? Возможно, он уже тогда был нетрезв? – Да нет, – Дима отрицательно мотнул головой. – Да мы и посидели-то всего три минуты от силы. А что мы не пили, так это может вон девушка подтвердить. Она как раз мимо шла и еще пошутила, мол, как проходит встреча недавних врагов. – Какая девушка? – встрял Мухин. – Как выглядела? Беленькая? – Нет, наоборот, темненькая. Красивая. – Виктория, – задумчиво пробормотал Мухин и оглянулся на Усова. Тот завертел головой, приподнялся на цыпочки, выглядывая в первом ряду жену. – А где? – Усов протиснулся мимо Камаева, добежал все же до своего места, убедился, что жены там нет, сунулся в туалет и побежал в обратную сторону, снова протиснулся мимо Камаева. Тот хмуро посмотрел ему вслед. – Мне надо доложить обстановку командиру, – обратился он к Мухину. – Если не передумали поговорить с ним, пойдемте со мной. Усов добрался до последнего ряда, где путь ему преградил бортпроводник, молодой, с пижонской бородкой. – Прошу воспользоваться туалетом в головной части самолета. – Там моя жена, – Усов попытался сдвинуть его с места. – Там никого нет. Мимо меня никто не проходил. – Но она там! Больше ей быть негде. В том туалете я уже смотрел. Вика! Виктория! – громко позвал он. – Хорошо, – бортпроводник посторонился. Усов забарабанил в дверь. – Вика, ты там? Вика, у тебя все в порядке? – За дверью была тишина. Усов как-то странно всхрипнул и принялся со всей силы дергать створку. – У вас есть ключи? Откройте. Она там. Возможно, она тоже… Жанна безуспешно пыталась успокоить Майю. Та тряслась и повторяла, что не может находиться рядом с покойником, требовала перевести ее на другой пост. Когда в туалет принялся кто-то ломиться, Жанна с облегчением оставила Майю, погрозив ей кулаком. – Перестаньте. – Она подошла к мужчине, в котором узнала врача команды, и положила руку на дверь. – Вы пугаете остальных пассажиров. Если вы не успокоитесь, мы вынуждены будем… Дверь щелкнула. В проеме показалась Виктория с черными разводами под глазами. – Вика, ты меня до смерти напугала. Тебе плохо? – Прости, – тускло произнесла Виктория. – Да, мне стало плохо. – Тошнота? Что? Как именно плохо? Какие симптомы? Виктория помотала головой: – Нет, нет. Просто эта смерть… Я боюсь смерти, ты же знаешь… Из ее рук выпала косметичка, на пол брызнули карандаши, помады, тушь… Виктория покачнулась и прислонилась к косяку. Усов нагнулся и принялся подбирать косметику. Жанна быстро налила стакан воды и вынесла женщине. – Выпейте. Усов меж тем поднялся и что-то вертел в руках. Пустой блистер из-под таблеток. – Вика, – прошептал он, – ты их все выпила? Когда? Виктория недоуменно посмотрела на него. – С ума сошел? Это не мое. – Они лежали на полу. – И что? – Виктория протянула стакан Жанне. – Это не мои таблетки. – Где они лежали? – встряла Жанна. – Ну там, – Усов кивнул за унитаз. – Там карандаш укатился, я полез и наткнулся. – Значит, уронил кто-то другой. – Да, но… – Усов как-то странно глянул на блистер. – Ты точно не пила таблетки? Это клофелин… – Да нет же! – Виктория отлепилась от стены и пошла по проходу, цепляясь за спинки кресел руками. – Позвольте, я выброшу. – Жанна выхватила блистер у растерявшегося Усова и сунула в карман. Усов дернул щекой, словно хотел что-то сказать, но посмотрел на спину жены и поспешил за ней. * * * Лаврушин поправил наушники, включил тумблер. – Уважаемые пассажиры, говорит командир воздушного судна Лаврушин. В связи со сложившимися обстоятельствами наш самолет вынужден совершить посадку на аэродроме Привалки в Воронежской области. От лица экипажа приношу извинения за доставленные неудобства. – Ну как там? – спросил он Камаева, в этот момент вернувшегося в кабину. – Бушует? – Вроде нормально. – Камаев надел наушники. – Понял, что посадки не избежать, но успокоился, узнав, что обратно самолет не развернут. Сказал ему, что дождемся полиции и продолжим полет. Лаврушин одобрительно кивнул. Да, прошли точку невозврата. С земли предложили садиться под Воронежем на небольшой аэродром при авиазаводе. * * * Жанна и Наталья шли по салону, проверяя ремни. Еще пять минут назад здесь гудело, как в потревоженном улье. Антон с трудом держал оборону от нескольких особо ретивых, пытающихся прорваться к телу Борисова. От мордобития его спас окрик Мухина: