– Да ладно! – Тренер отмахнулся, как от комара. – Шутки у вас… Кто умер? – Один из ваших спортсменов. Кажется, тот, кто затеял драку. – Борисов? – Простите, я не знаю фамилий. Он сидит на последнем ряду. Вернее, сидел. А сейчас он мертв. – Да вы в своем уме? Как мертв? Ему врача нужно! Мухин резко повернулся, и тут Камаев железной хваткой взял его за руку. – Не думаю, что стоит поднимать панику. Сейчас вы спокойно пройдете по салону и сами все посмотрите. Именно пойдете, а не побежите сломя голову. Ясно? – Не сметь! – Мухин освободился из захвата. – Не сметь указывать мне! Мухин выскочил в салон, дернул задремавшего Усова за плечо. Тот испуганно вздрогнул. – Идем со мной! Кто-то из тех, кто не спал, изумленно провожали взглядом несущегося по салону тренера. По рядам пробежал ветерок перешептываний: – Что случилось? – Когда тренер и врач бегут в туалет вместе – это к дождю, – пошутил кто-то. – Нет, это желтая карточка. Кто-то засмеялся и тут же осекся. Игроки приподнимались с мест, пытаясь разглядеть тренера, что-то рассматривающего на заднем ряду. * * * Усов распрямился и скорбно посмотрел на Мухина. – Черт! – выругался тот. – Костя, как это может быть? Как? Ты же врач, скажи хоть что-то. – Похоже на отравление. – Что?! С ума сошел? – Мухин повернулся к Камаеву, посмотрел на него, на стюардесс, маячивших за его спиной. – Вы что себе тут думаете, а? Вы чем тут нас накормили? Да я на вас в суд подам! Вы у меня без штанов останетесь. Я вам всем такой иск впаяю, и компании, и каждому из вас в отдельности. – Успокойтесь. Не надо говорить вещи, за которые наша компания тоже может подать иск о клевете. – Что? – Мухин с поднятыми кулаками подскочил к этому наглецу в синей форме с нашивками. Тоненько вскрикнула женщина. Одна из стюардесс зажала рот руками. Пилот даже не сделал попытки отступить в проход. – Вы можете меня ударить, но это не воскресит человека. Кто виноват, пусть разбираются компетентные органы. По инструкции самолет должен вернуться в аэропорт вылета. – С ума сошли? Как вернуться? У нас игра. – Полетите другим рейсом. – Мы арендовали ваш самолет, и вы обязаны доставить нас в Самару. Ясно? С бесстрастным лицом Камаев спросил: – То есть смерть вашего игрока не отменит матч? Мухину показалось, что в голосе пилота просквозило презрение. – Сопляк! Я должен переговорить с командиром. – Это ничего не изменит… Мухин сделал попытку обойти его. Камаев не двинулся с места. – Если бы дело было в продуктах авиакомпании, тут сейчас был бы не один труп, – раздался голос сбоку. Мухин повернул голову. Говорила одна из стюардесс. «Жанна», – прочитал он. – Точно, – подхватила вторая. Наталья, как он помнил. – Вы как себя чувствуете? – Камаев посмотрел ему прямо в глаза. – А вы? – Вопрос адресовался теперь к доктору. – Внимание! – громко крикнул он, перекрывая гул мотора и людской гомон. – Есть среди пассажиров те, кто чувствует недомогание, боль в животе, тошноту? Ответом было молчание. – Хорошо, – Камаев повернулся к Мухину. – Возможно, отравление не связано с тем, что ел пассажир, – он склонился над телом, посмотрел на коробку на столике, не трогая ее, присел, согнулся, протянул руку и вытащил из-под кресла коричневую пластиковую чашку. Повертел в руках, понюхал, сморщился. – Коньяк. – Он протянул чашку Мухину. Тот недоверчиво взял ее, тоже понюхал и чуть слышно чертыхнулся. – Ну и что? Коньяк, да. От коньяка еще никто не умирал. – Да ладно? – усмехнулся Камаев. – Нет. Игорь не мог ничего такого пить во время полета. Я лично, слышите, лично проверил ручную кладь перед посадкой. Да и парни знают, что им будет за нарушение режима. – Но факт остается фактом – из этой чашки пили коньяк или что-то вроде того. Камаев осторожно поставил чашку на столик. – Значит, так. Пусть кто-то из бортпроводников постоянно дежурит возле этого места. Никого не подпускать, ничего не трогать до самой посадки и прибытия полиции. Наталья Сергеевна, распорядитесь. Бортпроводница, к которой обратился пилот, кивнула. – Мне нужно переговорить с командиром, – Мухин сказал это с вызовом, но Камаев лишь пожал плечами. – Хорошо. Я доложу о вашем желании Степану Андреевичу. – Мне кажется, я знаю, кто пронес на борт спиртное. Все обернулись. Жанна потерла холодные руки и решительно повторила: – Я знаю, с кем он пил… – Она кивнула на мертвого человека. – Я видела, как они разговаривали. – Кто? – Пассажир на пятом ряду. Тот, с кем он подрался. – Она ткнула пальцем в Диму, который, как и все, привстав, с любопытством прислушивался к разговору. – Ах ты! – Мухин встретился с ним взглядом. – Э, да вы что? – Дима выпрямился во весь рост. – С ума сошли? Не пили мы с ним ничего. Мухин и Камаев подошли ближе. Жанна следовала сзади. – Вы пронесли на борт алкоголь? – Ага, сейчас! Нечего валить с больной головы. Ничего я не проносил. И не пил. – Но ты же сидел с ним рядом! – воскликнула Жанна. – Я сама видела. – И что? – блеющим голосом отозвался Дима. – О чем вы говорили? – Камаев подошел еще ближе, и Дима плюхнулся обратно на сиденье. – Да ни о чем. Помириться хотел. Я ж из фанатского клуба, типа болельщик, подумал, нажалуется, и меня исключат, будет обидно. – Вот именно, что типа болельщик. Не помню, чтобы ты хоккеем увлекался, – вставила Жанна и тут же пожалела об этом. – Ты многого обо мне не знаешь, дорогая. – Вы знакомы? – Камаев повернулся к ней. Жанна сделала глубокий вдох. Черт ее дернул за язык.