– Кирилл, съешь, пожалуйста, – Алена протягивала мужу что-то в небольшом контейнере. – Ну что ты… в самом деле! – Он отвернулся к Федулову. Тот сидел, опершись на спинку, изредка крутя шеей. – Не хочу. – Ты же в самолете не ел. А у тебя режим. – Вон Федулу предложи. Ты же хочешь, Самсонище? – Ой, конечно. Самсончик, будешь рулет? Федулов пожал плечами, взял предложенный рулет, откусил. – Ну, Кирилл… – жалобно протянула Алена. Кирилл со вздохом принял контейнер из ее рук. – Ладно. Что там, курица? – Вы кушайте. А я за кофе схожу. Она направилась к аппарату, Жанна внезапно поняла, что ей тоже необходимо выпить кофе, просто позарез. Алена повернулась, увидела ее и приветливо кивнула. – Говорят, работает. – Надо проверить, – Жанна вытащила кошелек из сумочки. Когда аппарат загудел и вскоре из сопла вылез стаканчик, Алена радостно хлопнула в ладоши. – Не могу без кофе. У меня давление низкое. А у Кирилла наоборот. И вес. Мы за прошлый год скинули до нормы. Теперь стараемся держать. В хоккее как: малый вес – не сможешь силовые работать, большой – дыхалки на тайм не хватит. Амуниция же весит много. – Алена вытащила стаканчик и помешала палочкой сахар. – Пахнет вроде как кофе. – Она улыбнулась и макнула губы в стакан. – Жаль, что нельзя в самолет термос брать. Я обычно в термосе кофе беру на тренировки. Ребятам он очень нравится, потому что по индийскому рецепту варю. После игры знаете какой аппетит? Пирожки мои тут же разметают. А Кириллу нельзя. У него дробное питание. Жанна делала маленькие глоточки суррогатного напитка. Ну и пусть от кофе одно название, но, как правильно заметила Алена, запах был знакомый. Он рождал иллюзию спокойствия и надежды на хороший исход. – Да, пирожка сейчас было бы неплохо, – непроизвольно она сглотнула слюну. Алена развела руками: – Разобрали все. Половину еще до взлета слопали. Хоть и взрослые, а все еще мальчишки в душе. А пирожки меня Нина Васильевна научила печь. Я же ничего раньше не умела. Ну вот совсем ничего. Геннадий Павлович нас с Кириллом как-то в гости пригласил, и Нина Васильевна мне показала, как тесто замешивать. Очень милая женщина. Очень. Алена улыбнулась и зачем-то понюхала стаканчик. Наверное, женщина, о которой упоминала Алена, жена тренера, догадалась Жанна. Алена производила на нее странное впечатление. Милая, робкая, но внутри, как она подозревала, наверняка сидел железный человечек. Чтобы так жить интересами мужа, мотаться с ним по тренировкам, играм, сборам… надо иметь великую цель. И стальной характер. Можно только позавидовать… ее мужу. Кирилл сидел все там же и о чем-то тихо разговаривал с Федуловым. Интересно, они и в жизни друзья или их сблизило это происшествие? Иногда и врагов сближают общие интересы. – У вас в команде почти семейные отношения. Это так здорово. Когда я занималась спортом, наш тренер гонял нас в хвост и в гриву, никаких поблажек не давал. – Ой, что вы! Геннадий Павлович очень строгий. Иногда чересчур. Но зато справедливый. Да и к нему ходят и за советом, и за помощью. Он всем помогает. Знаете, как он за Самсона бился? Но он и спрашивает с каждого потом. – А что случилось с Самсоном? – Его хотели из команды убрать, из-за допинг-теста. Но Геннадий Павлович аж до Комитета по спорту дошел. И так он за каждого бьется. Это ведь очень важно – знать, что тебя не бросят в беде. – А Борисов? Тоже тренера уважал? Мне показалось, что он не очень-то был покладист. Алена задержалась с ответом, и Жанне показалось, что неспроста. – Борисов, конечно, был не подарок, – подтвердила Алена. – Нехорошо так о покойнике, но что есть, то есть. Он со многими конфликтовал. Характер неуживчивый такой, вспыльчивый. Единственный, кого он слушался, это как раз главного тренера. И Геннадий Павлович его, кстати, тоже ценил и все время из передряг вытаскивал. Значит, верил в него. Иначе зачем бы капитаном сделал? Показалось или в словах Алены мелькнула досада? Даже не досада, а всего лишь маленькая ее тень. Жанна посмотрела на Кирилла. Вот она никогда не умела разбираться в мужском возрасте, но женский более-менее определяла точно плюс-минус несколько лет. Вот с Аленой они примерно ровесницы. Та со спины кажется совсем подростком, да и личико кукольно-фарфоровое. Но глаза… глаза выдают. Эта девочка хлебнула в жизни по самое не могу. Интересно, а ведь и ее глаза тоже наверняка говорят о многом. Как-то раньше она об этом не задумывалась. Хорошо, что люди редко смотрят друг другу в глаза. И хорошо, что психологи еще не научились по ним тестировать людей. Иначе не удалось бы так долго водить за нос тех, кто решал вопрос о допуске ее к полетам. Но она справилась. Единственный специалист, кто знал ее тайну, никак не связан с авиацией. А Дима… Дима не в счет. Если он даже проболтается, никто не поверит. Сейчас. А тогда ему и в голову не пришло, что с таким диагнозом ее бы и близко не подпустили к самолету. Кстати, она давно не была на сеансе и не хотела. Вероятнее всего, дело идет на поправку. Психолог говорил, что рано или поздно все вернется на круги своя. Пока же страх всегда был с ней. Рядом. Караулил, ждал, когда она даст слабину, чтобы накинуться и сожрать то, что не дожрал в тот раз. Ей хорошо помнился тот день, когда она воочию увидела, что может сделать с человеком страх. – Жалко Игоря, – Алена допила кофе и бросила стаканчик в урну, – сделал бы неплохую карьеру. В двадцать пять лет стать капитаном хорошо. – Он самый младший в команде был? – Да нет, не самый. Просто опыт с возрастом приходит. Многие не поняли, почему его капитаном сделали. А я вот понимаю. У него была, как сейчас говорят, харизма. Кирилл мой, например, у него и опыта больше, и техника отличная, но характер совсем не бойцовский. Нет амбиций. Он играет и тем живет, и большего не нужно. – А вам? – Вопрос вырвался машинально. Алена подняла на нее большие влажные глаза, секунду смотрела. Жанне показалось, что она изучает ее как некое интересное явление. – Мне надо, – просто ответила Алена. – Я горжусь его успехами, радуюсь каждому голу, каждой удачной игре. Кирилл – моя жизнь. Кроме шуток. – Вы потрясающая, – не сдержала Жанна эмоций. – Видно, что Кирилл очень добрый. А с Борисовым у него какие отношения были? Алена хлопнула ресницами и дернула плечами. – Почему вы спрашиваете? – В голосе появилось подозрение. – Все пытаетесь найти виновного? – Глаза сверкнули. Теперь перед Жанной стояла не трепетная лань, а разъяренная важенка, оберегающая олененка. Жанна досадливо закусила губу. Ой, как нехорошо получилось. – Ни к чему. Просто так. Виновного пусть полиция ищет. Но в команде Борисова не любили, как я понимаю, вот и спросила. Даже самый отъявленный скандалист не может не иметь хоть одного друга. Тем более в таком тесном коллективе. А Кирилл производит впечатление очень спокойного человека. Его, наверное, трудно вывести из себя. – Да, именно. – Алена, словно почуяв возможность говорить об обожаемом муже, тут же забыла все подозрения. – Нет, так они, конечно, не лучшие друзья были. Но и не конфликтовали никогда. Борисов любил всех задирать, знаете, подколоть острым словом, но Кириллу никогда ничего обидного не говорил. И в гостинице их вместе селили всегда именно поэтому. «Ага, – решила Жанна про себя, – никто не хотел с ним жить, Кирилла как самого покладистого и кидали на эту амбразуру». – А разве вы с мужем не в одном номере живете? – все же уточнила она. Алена выкатила глаза: как такое могло в голову прийти? Ясно же, что перед матчем все очень строго по режиму. Какое вместе? У них тренировки по графику, отбой строго по времени. Да и тренер не разрешает. Жанна чуть повернула голову: слегка нетвердой походкой к ним направлялась Виктория. – Вика, кофе будешь? – Алена с готовностью вытащила кошелек. – Ты как? Виктория кивнула, на ее красивом загорелом лице было сонное выражение. – Сделай мне что покрепче. Костя мне какое-то успокоительное дал, я теперь словно пьяная. А мне еще показания давать. – Глаза ее неожиданно сверкнули. Аппарат загудел, смешивая в недрах выбранный напиток. Вика оперлась рукой о металлический корпус. – Не переживай ты так. – Алена вытащила стакан и подала подруге. – Конечно, мы все в шоке, но тут уже ничто не поделаешь. – О да! – Вика улыбнулась, обнажив зубы, и этот оскал превратил ее красивое лицо в маску злой Гингемы. – Никто не переживает. Всем плевать. Все радуются, – она обвела рукой зал, – всем весело. Вокруг Мухина стояла группа спортсменов, слышались сдерживаемые смешки. Алена быстро рыскнула глазами, нашла мужа, сидящего на своем месте, и тронула Вику за плечо. – Это защитная реакция организма. Поверь, все сожалеют. – Да что ты?! Ты и сама не веришь. Всем, всем Игорь стоял поперек горла, всем. Все же завидовали. Так и ждали, чтобы накинуться и сожрать. И вот сожрали. – Ты с ума сошла? – Нет. Наоборот. Я в своем уме, и я все расскажу. Тут хрупкая рука Алены, видно, так сильно сдавила плечо Виктории, что она вскрикнула. – Ты язык-то попридержи. А не то я тоже кое-что расскажу. – О чем ты? – Знаешь о чем. Жанна чуть отступила, помня времена юности, когда с таким выражением лиц девчонки драли друг другу волосья. – Виктория Алексеевна Усова кто у нас? – Голос прогремел на все помещение, заставив всех смолкнуть. Полицейский повертел головой. Кто-то указал ему на аппарат с кофе. – Прошу вас, – он показал рукой в направлении комнаты, где сидел Хорхин. Виктория хлопнула глазами, и даже сонное выражение слетело с ее лица. Она передернула плечами, стряхнула руку Алены, бросила недопитый кофе в урну. – Не волнуйся, не пострадает твой ненаглядный тюфячок. Теперь ему зеленый свет в капитаны. Ты же этого добивалась? Ну, удачи. Жанна проводила ее глазами. Алена тихо кашлянула: – Она просто расстроена. Мы все расстроены. Мальчики смеются не потому, что им все равно. Это защитная реакция, понимаете? Я психологию изучала… – Конечно. – Жанна улыбнулась, показывая, что, конечно, она согласна с Аленой. И подумала, что теперь у нее еще один подозреваемый. Даже двое. Муж и жена – одна сатана? Виктория шла следом за полицейским, Усов семенил за ней и даже хотел протиснуться в комнату для допросов. Полицейский остановил его и что-то тихо сказал с равнодушным выражением лица. Усов чуть отошел и принялся слоняться возле двери с понурым видом. Желудок вдруг скрутило, и по пищеводу прошлась горькая волна. Жанна прижала руки к тому месту под диафрагмой, где резануло болью. Изжоги только не хватало. Алена понимающе вгляделась в ее лицо. – Это от кофе, наверное. У меня тоже изжога началась. Хотите таблетку? У меня есть.