И вот когда ряды казоку-йодда уже преклонили колени у помоста, на котором стоял сам фер Скичира-старший и его ближние Когти, у меня от волнения так надавило на клапан, что я чуть не обгадил закулисье. В итоге, конечно, я сбежал. Постарался сделать всё как можно быстрее, хоть и пропустив часть церемонии… но первые минут десять-пятнадцать, пока находились силы сдерживаться, ощущал себя отвратительно — толком не получалось ни ощутить полноту момента, ни сохранить усы от дрожи. Так вот сейчас мне представлялось, что стародавний обряд в Наросте был всего лишь разминкой перед нашим торжественным входом в «Корень». Взглядам открылся просторный светлый коридор, уводящий в гору и чуть вниз; открывались тайны и будущее всего нашего с Ч’айей вида (та замерла на пороге и прикрыла рот ладонью, будто удерживаясь от вопля); а я думал лишь о том, как бы не выключиться раньше времени… Затем девушка пошла вперёд. Даже не оглянувшись, а лишь небрежно поманив. Я зашагал следом, надеясь, что не слишком шатаюсь. Как только мы перешагнули порог шлюза, с потолка полилась музыка, наконец-то заставившая ощутить величие происходящего. Она была негромкой, но размеренной и будто чистой, напрочь отличавшейся от всего, сочинённого чу-ха. Да, в ней тоже звучали многочисленные струнные, и духовые присутствовали, но ритмика, оттенки и настроение композиции отличалось от привычного мне настолько, что в душе заворочалось, застонало, заныло, одновременно придавая сил и… воодушевляя? Кроме музыки, весьма потрясало и увиденное внутри — стены коридора оказались изготовлены из цельных прозрачных плит, открывающих виды в череду просторных залов ниже уровнем; в полумраке пустынных пространств вырисовывались очертания техники и приборов, одним видом вызывавшие трепет и учащённое сердцебиение. Через два десятка мучительных шагов коридор окончился уютным овальным холлом, и я был готов расцеловать каждое из дюжины удобных глубоких кресел, выставленных по периметру. Упал в ближайшее, стягивая рюкзак и неловко потроша на коленях. Заметил, как Ч’айя обошла комнату, изучила настенные панели, а затем уселась в кресло напротив и вынула из подлокотника широкий обруч с символами TRA-412, который бесстрашно водрузила на лоб. Что ж, теперь становилось понятно, о какой «тиаре» шла речь при позавчерашних откровениях фер вис Кри… Музыка, будто специально, стала тише. Да, всё так, как и должно быть, Ланс. Я улыбнулся. Снова. Как слегка недоразвитый, приглашённый в компанию гениев. Девчонка должна работать. Познавать. Она с лёгкостью уловит вектор дальнейших действий, потому что я не сомневался, что мы находимся в комнате стартового инструктажа или что-то вроде этого. А моя главная задача сейчас — не хлопнуться оземь. Потому что (байши, я уже был в этом полностью уверен), сейчас я даже не найду в себе сил добраться до «Коппульсо» и медицинского оборудования Бронзы… Значит, буду терпеть, смотреть и ждать. Непослушные пальцы нашарили в рюкзаке брикет аптечки. Вынули, рассыпав по гладкому полу комнаты что-то звонкое, но Ч’айя не заметила, поглощённая изучением обруча, кресла и его консольных систем. Задрав пальто, я ощупал повязку. Убедился в отсутствии кровотечения и без лишних раздумий вколол в бок двойную дозу хиапиоксина. Девчонка не должна отвлекаться. Ей ни в коем случае нельзя бросать начатую работу, чтобы возиться с моим рухнувшим телом. А это, в свою очередь, означало, что мне придётся (как бы меня ни отвращала подступившая идея) любыми способами оставаться в сознании. Даже если для этого будет нужно… — Эй, зануда? — негромко позвал я, уверенный, что теперь джинкина-там услышит и без микрофона в заушнике. — Валяй, умник, просвети меня ещё о гибридах. Об этической стороне рабства, например, и нашем с чу-ха сходстве. — Похвальное любопытство, Ланс, — услужливо откликнулся Энки. — Однако анализ твоего голоса, дистанционной сатурации и температурного режима комнаты указывает, что… — Захлопни-ка пасть, пунчи, — хрипло, но весьма напористо перебил его я, — и расскажи о гибридах. — И что ты хочешь знать? Байши, это что, были оттенки обиды⁈ — Что посчитаешь нужным, пунчи. Ты же здесь скопище мудрости? Расскажи про зарождение культуры гибридов, появление языка или обычаев? Он ненадолго замолчал, дав представить, как убелённая сединами крыса разливает по пиалам крепкую чингу, чтобы начать неспешный и неглупый разговор. Я не торопил. Теперь-то куда спешить? — Первые очаги гибридной цивилизации были заложены на архипелагах Юго-Восточной Азии, — сказал Хадекин фер вис Кри, которого вскорости нам предстояло называть совсем иначе. — О, Ланс, ты должен больше узнать о нём, это был огромнейший регион, густонаселённый и с богатой историей. Настоящая житница, если приручить неспокойную погоду. Именно на его фундаменте строились последние оплоты твоей цивилизации, и позже именно на базе его культур зародились чу-ха. Я чуть более свободно втянул стерильный воздух холла — препарат подействовал, возвращая способность дышать и мыслить. Уже более уверенно спрятал пожитки в рюкзак, застегнул и опустил к гидравлическому механизму кресла. — Нихонинди также был разработан здесь, в основу искусственного конструкта получив хинди и китайско-японский, — продолжал Энки, ничуть не мешая наблюдать за работой Ч’айи. — Так нам удалось подобрать язык, наиболее подходящий под артикуляционный аппарат гибридов. Хотя позже оказалось, что хвостатые недурно воспринимают и заимствования из французского… Девчонка закрепила обруч на висках, опустила узкое стеклянное забрало. Выдвинула из подлокотника клавиатон, защёлкала пальцами по выступающим клавишам. Меня снова охватила тревога, сейчас вообще непрошенная, но столь же неотвратимая. —…впрочем, на седьмой стадии проекта в культурологические основы были добавлены элементы западной цивилизации. Избирательно, так сказать. Для вкуса. По моей/нашей инициативе, если будет интересно. Дело в том, что для меня/нас все старые человеческие мифологии и культуры интересны в одинаковой степени, поэтому проект скорректировался в лёгкую эклектичность. Для гранения алмаза, так сказать. А ещё, например, для выстраивания властных вертикалей в криминальном мире. Но не таких фанатичных, какими они являлись в Азии ушедшей эпохи, а чуть мягче. Чуть «джазовее», сисадда? И вот — voilà! — Байши, вуа-чего⁈ — Не бери в голову, Ланс. Всему своё время. Спинка кресла Ч’айи опустилась, основание приняло форму тела, а из подголовника на лицо надвинулся ещё один полупрозрачный экран. — Удачным фактором для выбора точки старта стало географическое положение Азии, особенно после подъёма уровня мирового океана, — сказал Диктатион, даже не предполагая, что я улавливаю лишь половину бесценной информации, за которую ещё месяц назад был бы готов удавить голыми руками. — Это позволило ещё на ранних стадиях проекта создать сеть изолированных и безопасных анклавов, а также наметить перспективы для развития системы «Корней». Ну, а чтобы предотвратить лишние сбои, в генетический код гибридов были внесены поправки, программирующие чу-ха на боязнь высоты и гидрофобию, сисадда? Однако часть сказанного в сознание Ланса Скичиры всё же угодила, и я даже поёрзал, усаживаясь чуть удобнее: — Притормози, умник. И поясни-ка лучше, что такое «океан»? — О, Ланс, — вздохнул тот, и мне показалось, что сейчас он предложит тоже подключиться к обучающим программам «Корня», чтобы не тратить время на болтовню. Но вместо этого джинкина-там признал, причём с яркими нотками горечи: — Твой мир основательно изменился… — Как мы вымерли? Мне казалось, этот вопрос будет задавать многим сложнее. Но сказанное повисло в воздухе ещё до того, как я осознал всю его серьёзность. — Процесс можно назвать естественным, но это не совсем так. — На этот раз джинкина-там ответил без промедления, но и без эмоций, будто вернулся к роли бездушного помощника. — Пандемии. Войны. Очередная Мировая, которая не уничтожила ваш вид, но стала финальным катализатором начала конца. Если анализировать статистику, также верным окажется утверждение, что наибольший вклад внесли опасные и невероятно контагиозные болезни. Ч’айя сохраняла неподвижность, и лишь время от времени щёлкала клавишами под запястьем. Она обязательно справится, всё поймёт и разберётся. Джи-там же говорил про её родственную нейроматрицу, способную ускорить процесс? Значит, девчонка — не просто глабер, она и есть ключ к ментальному лабиринту, в конце которого «Корни» ждёт масштабное пробуждение. А мне нужно лишь дождаться, чтобы хоть краем глаза увидеть будущее Тиама… — Кто построил всё это? — К собственному удивлению, мне даже почти удался безболезненный взмах рукой. — Семейка Ч’айи? — Обобщённо, но верно, — признал Диктатион. А я подумал, сумею ли когда-либо перестать ассоциировать бесплотного собеседника с престарелым казоку-хетто в передвижной бронированной каталке. — Подразделения «Кавагути-Аджира груп» под руководством госпожи Кеменер-Вишванат. Флорианы, разумеется. Её дару провидения можно лишь позавидовать, Ланс, и задержись старт генетических манипуляций, создание прототипных гибридов и параллельное строительство системы «Корней» ещё на пять-шесть десятков лет, мы бы сейчас не беседовали. Разумеется, к перечню выдающихся достижений госпожи Кеменер-Вишванат можно также добавить и зачатие твоего покорного слуги. Я фыркнул, одновременно пожалев, что не прихватил больше паймы. Задумался, существует ли хранилище напитков где-то здесь, в инья’мтарр пустынной стаи, так заблуждавшейся от поколения к поколению. Наверное, в тот момент стоило мечтать о реанимационном блоке (уж он-то бы точно нашёлся), но пайма показалась важней. — Сколько всего выживших? — вдруг уточнил я, приятно поразившись важности пришедшего на ум вопроса. — С учётом смертности при хранении, сто двадцать две с небольшим тысячи человек в двадцати четырёх «Корнях» по всему Золотому Треугольнику между Ченчу-Гаром, Аркидополисом и Юдайна-Сити. Я охнул. Да в одном Бонжуре жило многократно больше, и если вдруг… А затем образы возможной бойни вдруг сменились иным. Я как наяву представил себе тысячные ряды глухих капсул (почему-то они казались мне ослепительно-белыми, как в недавнем тревожном сне), в каждой из которых увяз в гибернационном оцепенении, будто муха в карамели, кто-то из представителей моего вида. Увидел огромные залы для хранения, надёжные коммуникации, устрашающие установки по извлечению криопротекторов и целую систему механических манипуляторов под управлением джинкина-там. А ещё медицинские отсеки, столовые, норы для обычного отдыха и сна, тренажёрные залы и холлы для медитаций, в которых людям предстоит провести не один день перед выходом под злое солнце Тиама. И хранилища. Хранилища самой что ни на есть старинной культуры и истории; хранилища, давным-давно заполненные тем, что мои предки посчитали самым ценным. Что окажется внутри? Картины? Статуи? Украшения или оружие? Коллекции юнму с лучшими мемоморфическими историями? Придётся ли остальным, как мне или Ч’айе, заново входить в эту культурную реку? Я открыл глаза, которые умудрился смежить незаметно для самого себя. Поморщился от света, неожиданно ставшего резким и болезненным. — Значит, вокруг других гнёзд тоже есть подобные тайники? Рисково, пунчи… или тебя/вас хватает приглядывать за Смиренными Прислужниками всего Треугольника? — Гнёзда солипсичны, — важно, едва ли не в размеренном ритме льющейся с потолка музыки ответил фер вис Кри, снова превращаясь в заумного говнюка. Да ещё и добавил, не потрудившись пояснить: — Два прочих мегаполиса чу-ха сконструированы и развиваются по тому же автономному принципу Корбюзье, что и Юдайна-Сити. Ни Аркидополис, ни Ченчу-Гар не находятся под таким строгим контролем меня/нас, как твой любимый город. Если угодно, можешь считать их гнёздами чуть более дикими и изолированными от пустошей, нежели Юдайна-Сити, хоть я/мы время от времени и вынуждены решать возникающие на их территории проблемы. — При помощи смирпов, криминальных организаций и жестокосердных религий? — Всё же я не зря хвалил твои умственные способности, Ланс. Пусть и не очень часто. — А не пойти бы тебе всё же на… — Ограничивать контакты внутри Треугольника, — безалаберно продолжил Диктатион, — мне/нам помогают стаи кочевых чу-ха-хойя, которыми через религиозные суеверия управлять и того проще. Если тебе интересно, то два прочих гнезда, по сути, есть контрольные группы. А если желание не иссякнет, в будущем могу устроить экскурсию. Хотя сомневаюсь, что тебе бы понравилось жить в любом из упомянутых… — Ловко, — признал я, продолжая наблюдать за Ч’айей, грациозно перебирающей пальцами по клавиатонам кресла. — Выходит, в его текущем виде общество чу-ха выстроили вы с Шири-Кегаретой. Фактически с нуля. Утоптали площадку для возвращения людей? — Зришь в корень, — сострил джи-там. И даже негромко рассмеялся собственной шутке. — Хотя должен признать, что настройка потребовалась весьма тонкая. Дело в том, Ланс, что со времён твоего рождения государства в вашем пережитом виде оказались не совсем подходящим вариантом. Результаты моих вычислений убедят любого: государственные законы обесценивают причины поступков и ограничивают свободу. А для регулировки здравого смысла — равно как и прочих смыслов, — человечеству до его деградации хватало куда меньшего количества простых и откалиброванных инструментов. — Принцип Вежливого Наставления? — я ухмыльнулся, совершенно внезапно вспомнив параграф из свода Взаимопроникающего Невмешательства. — И снова в точку. Тотальный контроль перестал быть актуален, Ланс. И эксперименты над ранними гибридами это тоже доказали, низкий поклон мистеру Кэлхуну. Я/мы утверждаем, что полноценное общество всецело способно к саморегуляции, причём даже в самых штормовых условиях. Нужно только приглядывать и иногда направлять… Да, временами это будет жестоко. Но границы морали и нормы жестокости тоже можно регулировать.