— И всё-таки — контроль… — Я кивнул с таким видом, будто раскрыл величайшую загадку современности. — Принцип Разумного Трудодействия — вовсе не псевдоразумная сеть, определяющая индексы пользы её участников? — Ты в который раз упрощаешь, Ланс. Но почти прав. Последнее время я/мы едва вмешивались, смирпы сумели наладить работу и так. — А общегородские Принципы Сохранения Мира и Благополучия? — Аналогично. Используя пока не совсем понятные тебе аллегории, я/мы всего лишь передали Смиренным Прислужникам пару каменных скрижалей. А затем умники из Пиркивелля тонко ухватили ход мыслей и дальше двигались сами. Сравнения я действительно не понял, но уточнять было откровенно лень. Пальцы Ч’айи чуть быстрее забегали по выпуклым клавишам, словно она подбиралась к конечной цели своего иллюзиумного путешествия. Словно заметив это, ускорилась и речь Диктатиона: — Но это если рассуждать про успех общества homo suprattus, тут у меня/нас всё получилось на основе ошибок ушедшей цивилизации. А вот что касается потомков этой самой цивилизации… Ницше ошибался, Ланс, Бог не умер. Абсолютные моральные законы никогда не были утрачены, они просто трансформировались в рамках замкнутой системы. Так что Бог не умирал, нет. И я сейчас не про узкоспециализированную Когане Но. Если перейти к анализу наличия или отсутствия некого космического вышестоящего порядка, для людей завтрашнего дня он просто станет иным, ещё более понятным и прямолинейным. Честным, открыто декларирующим, как человечеству выжить и что делать после больших потрясений. Не хочу в очередной раз примерять пред твоим взором одеяния божества, но в древности многие бы решили именно так… К моему собственному удивлению, сейчас я даже не возмутился его очередным переобуванием в Энки. Осторожно ощупал бок и прикинул, смогу ли добраться до медблока, если тот окажется расположен значительно глубже. Уточнил: — Ницше — это Смиренный Прислужник прошлого? — Не совсем… — снова усмехнулся джинкина-там. — Впрочем, можно сказать, что почти. А вот этот смешок Диктатиона меня отчего-то задел. Я сел ещё удобнее, не позволяя удобному креслу поглотить и усыпить, и раздражённо покрутил на пальце заветное колечко названной сестры: — Раз уж мы вскрываем фишки, умник, то напомни-ка ещё разок, с какого это перепуга мы создали вас/тебя именно таким? — По своему-то образу и подобию? — оживился джи-там, и не подумав убавить смешинку в голосе. — Когда ты вернёшь прошлое, Ланс, ты также вспомнишь, что человек никогда не мог существовать без условного родителя… Не стану отрицать, что вы регулярно стремитесь к трансгуманизму, процветанию, убиению в себе агрессии, но… самостоятельно не справляетесь. Никогда. И даже осознаёте это. Раз за разом создавая конструкт, способный приглядеть и направить, пусть и самую малость. Я не преувеличиваю — этот толчок и правда должен быть. Пусть мимолётным и лёгким, но обязательно своевременным. Впрочем, когда ты больше узнаешь о инфраотряде anthropoidea, тебя и это перестанет удивлять… Я чуть не прикрыл глаза от усталости, но нашёл в себе силы для ещё одного вопроса. Он оказался не самым простым, ведь Лансу фер Скичире была неведома иная жизнь, кроме как на уютно-опасных улицах Бонжура, и впоследствии всё сказанное могло легко перенестись в порядок вещей и для Нового Тиама, но… но вдруг? — Может стать так, — поинтересовался я негромко (чтобы точно не расслышала Ч’айя), глядя в невидимую точку на противоположной стене, — что вся уличная жестокость, убийства, грызня по поводу и без, бесконечные попытки урвать кусок пожирнее, беззастенчивые предательства, узаконенная жестокость и обесценивание жизни окажутся вовсе не нормой? — Может, — теперь без малейшего намёка на весёлость признал Хадекин фер вис Кри, также именующий себя Энки. — Но также вынужден напомнить, что у милых хвостатых гибридов были хорошие учителя и достойные объекты для подражания… Времени, чтобы осмыслить сказанное и отреагировать у меня не осталось — Ч’айя встрепенулась, сдвинула полупрозрачное забрало в подголовник, сняла «тиару» и пружинисто вскочила с кресла. Повторить этот бодрый, внушающий оптимизм манёвр мне не удалось. Едва я опёрся на подлокотник, как боль впилась в бочину стальными зубами. Заставила тихо охнуть, осесть обратно. — Я всё поняла! — уверенно сказала девушка в пустоту. Потёрла лоб, на котором проступила морщинка, задумчиво куснула губу, пока не глядя на тяжёлую немощь по имени Ланс фер Скичира, отрывисто вздохнула. — Я знаю, что делать дальше и куда для этого нужно идти! Помнишь, фер вис Кри говорил, что станцию активирует погружение в местный аналог Мицелиума? Всё будет именно так, и я выяснила, что психоактивирующее оборудование находится в лаборатории блока «Дельта». Я запомнила план-схему, и теперь… Ланс⁈ Что с тобой⁈ Увы, последнее относилось всё же непосредственно ко мне. Подступив в несколько широких шагов, Ч’айя побледнела и нависла; нащупала пульс, осторожно (попытка не позволить оказалась изначально провальной) задрала разорванную рубаху и осмотрела рану. — Всё в порядке, детка, я спра… — Байши… — пробормотала она. Грубым пинком отправила драгоценный рюкзак подальше и поднырнула под мою левую руку. Присела, вынуждая ухватиться за бронированный наплечник, с неожиданной силой подняла из кресла. — Тебе срочно нужно в медкорпус. Я помню, где. Тут совсем недалеко. Давай, родной, ты справишься! Ну и что мне оставалось? Конечно, я встал, почти повисая на девушке и стараясь не потерять сознания. Сделал первый шаг, казавшийся невозможным, а за ним ещё один. Ох, Всемилосердная Когане Но, не тот подарок я попросил у могущественного Диктатиона, дарителя любых сокровищ. Нужно было просить приохоченную собаку, как у кочевников, с ней бы меня точно не затащило в пустыню к полоумным чу-ха-хойя… Мне хотелось ещё раз сказать подруге — причём уверенно и властно, — что всё в порядке, и ничего-то со мной не случится. Главное, после возвращения не забыть скинуть злополучную фанга буар-хитты в «Копилку боли»… Конечно же, у меня получилось лишь невнятно пробормотать. Под аккомпанемент воодушевляющих струнных аккордов и медных басов Ч’айя потащила меня к стене, причём было не очень-то просто понять, к какой из. Её правая рука скользнула под пальто, ухватила за брючный ремень, да так ловко, будто она целыми днями только и делала, что таскала раненых в медицинские корпуса. — Ланс, ты держись, сисадда? — бормотала Ч’айя, позволяя чувствовать дыхание и запах пыльных волос. — У нас же ещё куча дел, сисадда? Мне предстоит кое-что очень важное, и давай-ка ты перестанешь давать поводы беспокоиться ещё и о тебе⁈ Девушка подвела меня к стене, свободной рукой пощёлкала по местному клавиатону, тут же разламывая серую поверхность в самую настоящую дверь. Вывела в коридор, с каждым нашим шагом наполнявшийся всё более сильным светом. Стены снова оказались окрашены серым, чуть более серым, белым и чуть менее белым. В спутанных мыслях мелькнуло, будто мы снова очутились в полноценном царстве Диктатиона Кри, предпочитающего… хотя стоп, а разве это не так? Со всех сторон за мной наблюдали строгие указатели на непонятном языке, смутно знакомом, но всё равно чужом. Пол казался приятно-шершавым и почему-то тёплым. Несмотря на задор, с которым Ч’айя выкорчевала меня из кресла и потащила по внутренностям «Корня», я ощущал, до чего девчонке непросто. Постарался идти ровнее, почти не наваливаться. И пробормотал, чтобы хоть как-то отвлечь от ожидания неминуемого… — Могу помочь… — Вот как? — пропыхтела она из-под моей руки. — Не физически, конечно… Но чтобы не было так… ах, байши!.. — Я оступился, но удержал равновесие и постарался не завалиться на помощницу. — Прости. Но может и сработать… — И что же это? — Она совершенно точно не верила, но правила игры приняла. — Помнишь… — мне стоило большого труда говорить через одышку и боль, но оно того определённо стоило, — как я всё обещал рассказать тебе про свои умения? — Ты немало обещаешь, Ланс Скичира! Она усмехнулась, как не умел больше никто во всём Тиаме — чуть саркастично, но без злобы. Замерла на перекрёстке коридоров, совсем ненадолго (даже джи-там в системе потолочных динамиков подсказать не успел), и сориентировалась по настенным надписям. Которые, судя по всему, уже научилась расшифровывать. — Сапфир успела мне кратенько поведать про твои… таланты. — С новой силой подхватив меня за ремень, Ч’айя потащила направо. Теперь коридор едва заметно уходил вниз. — Хотя я так и не уловила сути… — Ага, от других это звучит странно, — то ли хохотнул, то ли булькнул я. Снова ощутил неизбежный медный привкус. — Просто самому пояснить не подворачивалось подходящего момента. — Ха-х, Ланс! Ты же знаешь, как говорят в Бонжуре? Если долго ждать подхо… осторожнее! — Мои ноги снова чуть не заплелись, но девушка удержала от падения. Продолжила с фальшивым оптимизмом, за которым почти не пряталась подступающая паника: — Если долго ждать подходящего момента подкатить к интересной самочке, в один прекрасный день можно встретить её в окружении выводка крысят от совсем другого парнишки. Я рассмеялся-всхлипнул, в очередной раз поражаясь, как быстро Ч’айя впитывала культуры, на постижение которых у меня самого ушёл не один год. А ещё накатило осознание, что мне бесконечно приятно опираться на её плечо… Хоть и столь же бесконечно ненавистно ощущать себя настолько беспомощным. Ч’айя будто уловила перемену настроения. Извернулась, заглядывая в лицо: — Ну, джадуга, так ты, наконец, расскажешь? — О, детка, расскажу… только не смеяться, уговор? В общем, это такой волшебный стих. Я читаю его чу-ха, а затем приказываю делать всё, как велю. Если хочешь, я прочитаю его тебе и заставлю думать, что у тебя утроились силы… или ты вообще можешь нести меня на руках. Она негромко рассмеялась. Приятно, мелодично, но излишне нервно. Будто через подступающие слёзы. — Что ж, давай, родной, нам сейчас любая помощь пригодится… Мы снова свернули. Девушка открыла ещё одну дверь на кодовом замке. Пока её пальцы танцевали по местному аналогу клавиатона, я умудрился-таки выдернуть из кармана неприятно-облегчённую флягу. Покачал над ухом и убедился, что Благодетельная Когане Но даёт мне возможность насладиться ещё одним глотком не самой дурной паймы. И вдруг бросил через плечо. Не глядя, не оборачиваясь и не комментируя. По коридору, помогая гулким ударным потолочный музыки, прокатилось жестяное эхо отскочившей фляги. Девушка под моей рукой вздрогнула, но промолчала. А я набрал в лёгкие как можно больше воздуха (стараясь не морщиться и не кашлять кровью), и неспешно, хоть и совсем не попадая в ритмы и басы «низкого писка», начал читать. — Девять крохотных мышат, Сговорились не дышать… Один вдруг затих не шурша, Осталось лишь восемь мышат… За следующей дверью нас определённо ждало что-то лекарское. Это ощущалось и в настенных символах, и в изгибах мебели. Не перебивая, но и не мешкая, Ч’айя потащила меня через приёмные покои. — Задохнулся второй насовсем, И мышаток осталось семь. У третьего лопнул глаз, И шесть уже мышек сейчас. Четвёртой не устоять, И вот уж мышей только пять…