– А ты как думаешь? Значит, вместе. Черт побери, он и не предполагал, что все произойдет так стремительно. – Ты еще о чем-то хочешь спросить, да? – догадалась проницательная Хельга. – Ну, в общем, да. – Знаешь, после произошедшего вчера ты, как честный человек, должен на мне жениться. Хельга иногда говорила так, что Воронцов не сразу мог понять – серьезно это или в шутку. – Шучу, – словно прочла его мысли Хельга. – Нет, что было, то было, – поправилась она. – Но я не в претензии. Когда твоей любви добивается двухметрового роста красавец с телосложением Аполлона и лицом римского патриция… – Продолжай, продолжай, – попросил Воронцов. – Такого мне еще никто не говорил. Он ерничал, но ему сейчас было так плохо, что хотелось умереть. Даже казалось, что тело ему не подчиняется. Интересно, а сколько рюмок водки выдержит Бэлл? Бэлл! Воронцов обеспокоенно приподнялся на локте. – Который час? – Половина девятого. Хельга поднялась с пуфика и сбросила халат. Тело у нее было ослепительное, кожа – идеально гладкая. До нее нестерпимо хотелось дотронуться кончиками пальцев. Воронцов мгновенно забыл о Бэлле и потянулся к женщине, но Хельга оттолкнула его руку мягким, но решительным движением. – Все! – сказала она. – Шутки кончились, милый. Вчера, когда ты был пьян и несносен, я сдалась, но сейчас, когда ты способен контролировать свои поступки, будь добр, собирайся – и вперед! – Что, вчера все так плохо было? – опечалился Воронцов. – А? – Я не хочу об этом говорить. Хельга неторопливо одевалась. У нее, наверное, были сегодня дела. Свои заботы. И Воронцов снова вспомнил о Бэлле. Его самолет, кажется, вылетает в двенадцать. Если очень постараться, то запросто можно успеть. Надо проводить англичанина, иначе обидится. У них там, наверное, не принято так обходиться с партнерами. – Как насчет кофе? – поинтересовался Воронцов. – Хотя бы на это я могу претендовать? – Ну конечно. – Я люблю крепкий. – И тут я ничего против не имею. – И чтоб сахару побольше. – Хоть полчашки. – Послушай, ты злишься на меня, что ли? – Какая чушь, – пожала плечами Хельга. – Если бы я на тебя злилась, ты уже давно был бы не здесь, а там, внизу, в кустарнике. Меня однажды один тип рассердил по-настоящему, так я его выбросила в окно. – Бр-р-р, – передернул плечами Воронцов. – Какой у тебя этаж, кстати? Я ни черта не помню. – Второй. – Все равно удовольствие сомнительное, – определил Воронцов. – А ты жестокая, милая моя Клеопатра. – Жизнь такал, – рассудила Хельга, прихорашиваясь перед зеркалом. – Чему только не научишься. Воронцов покинул наконец измятое ночными забавами ложе и подошел к окну. До зеленевшего внизу кустарника было далековато. – Он не убился? – Кто? – не поняла Хельга. – Тот, которого ты выбросила в окно. Хельга рассмеялась: – Да я пошутила! Ты что, действительно поверил? Ты посмотри на меня! Разве я бы смогла? Комплекция у нее была в самом деле достаточно хрупкой. – Шутница! – буркнул Воронцов. Дом, в котором жила Хельга, стоял в тихом месте. Неширокая улочка, заросшая высокими деревьями, и никаких прохожих, будто все здесь вымерло. За те несколько минут, что Воронцов стоял у окна, он не увидел ни одного человека, и ни одна машина по улице не проехала. Только напротив стоял одинокий зеленый «опель». – Тихо здесь у вас, – сказал Воронцов и отошел от окна. – Ты бы оделся, – посоветовала Хельга, будто не расслышав его слов. – Фигура у тебя, конечно, что надо, но эксгибиционизм – не моя стихия. Воронцов с неожиданной поспешностью вернулся к окну, но встал так, чтобы его прикрывала стена, и осторожно выглянул на улицу. – Вот эта машина, – сказал он после недолгой паузы, – там, внизу… Она часто здесь стоит? Хельга подошла к окну. – Поосторож-ж-жнее! – зашипел на нее Воронцов. – Встань так, чтобы тебя не видели с улицы! – Это еще почему? – изумленно вскинула брови Хельга, но подчинилась. – Зеленый «опель» видишь? – Вижу. – Он часто здесь останавливается? – Я вижу его первый раз в жизни. – Я так и думал, – сказал Воронцов похоронным голосом. – Там кто-то сидит, кажется, – заметила Хельга. – Я в этом и не сомневался. Воронцов торопливо оделся. Хельга следила за ним с настороженным любопытством. В конце концов любопытство в ней пересилило, и она уже не могла его скрыть: – Кто эти люди? Ты их знаешь? – Я не вполне уверен, что это именно они. – Они – это кто? – Они – это они. Воронцов опять подошел к окну и долго всматривался. – Может, я и ошибаюсь, – с сомнением произнес он через несколько минут. – Но уж больно машина знакомая. Если бы ее еще с другой стороны увидеть. Там дверца, передняя правая, должна быть в грунтовке. Не зеленая, как вся машина, а коричневая. – А если коричневая – тогда что? – Тогда это за мной. Хельга, похоже, встревожилась не на шутку. – Объясни мне, в чем дело, – попросила она. – Тебе лично ничто не угрожает. Да и я по большому счету головы вряд ли лишусь. – Но это опасно – то, что они здесь, под нашими окнами? Какие у нее синие глаза! Глядя в такие глаза, невозможно лгать. – Да, – сказал Воронцов. – Если это они, то хорошего мало. – Может быть, просто похожая машина? – Может быть. Но уж слишком похожая. – Я выйду и посмотрю! – неожиданно выпалила Хельга. – Зайду с той стороны, и все будет ясно. – Не надо!