В голове шумело от выпитого, и хотелось подвигов. Вот чтобы такая безумно красивая женщина была рядом и с нею – только он, сильный и уверенный в себе. – Ну-ну, – сказал сердито Богдан. – Валяйте. Он, похоже, обиделся не на шутку. Но Воронцову сейчас было не до него. В салоне жигуленка было уютно и пахло дорогими духами. У Воронцова голова закружилась еще больше. – Кто вы, мой спаситель? Давайте познакомимся. – Александр. – Хельга. – О?! – округлил глаза Воронцов. – Так вы иностранка? – Это не настоящее, – засмеялась женщина. – Псевдоним. – Вы – писательница? – Журналистка. Меня зовут Марина, но разве Марина – это звучит? А вот Хельга Ронси – это класс! Она звонко рассмеялась. И ее смех, и манера держаться были неотразимы. У Воронцова снова сердце заныло при мысли, что вот сейчас они расстанутся и никогда больше не встретятся. – А Ронси – тоже псевдоним? – Конечно. – Я буду звать тебя Хельгой, – рискнул перейти на «ты» Воронцов. – Согласна. Мне и самой так больше нравится. Хельга тряхнула головой, отчего ее волосы взметнулись рыжим лисьим хвостом. Озорно и трогательно. – Куда мы поедем, кстати? – Куда? – Воронцов задумался лишь на мгновение. – К тебе, конечно. – Ты из простых, оказывается, – засмеялась Хельга. – Я таких шустрых обычно отшиваю в два счета. Но сегодня случай особый – не имею права на грубость. – Почему же? – Ты спас меня. – Ой, не надо громких слов, – шутливо сказал Воронцов. – Нет, правда. Меня еще никто не видел рыдающей, но сегодня я была к этому как никогда близка. Две вещи способны довести меня до слез – моя машина и компьютер. Когда они меня подводят, я теряюсь. – Да, пожалуй, – согласился Воронцов. Это и ему доставляло много хлопот. Особенно компьютер. Тут они с Хельгой вполне могли понять друг друга. – Здесь останови, пожалуйста, – попросил он. – Почему? – Мне надо зайти кое за чем. – Я пью шампанское и сухие вина, – сказала догадливая Хельга. – Вас понял. Воронцов вернулся через десять минут, неся в каждой руке по набитому снедью пластиковому пакету. – Кстати, я только что вот о чем подумал. Может быть, у тебя не совсем удобно? Так поедем ко мне. – Я живу одна. – Какое счастье! – Не иронизируй. Для женщины это трагедия. По ней нельзя было сказать, что для нее одиночество – трагедия. – Тяжелые воспоминания, – понимающе кивнул Воронцов. – Он ушел, и сердце твое разбито. – У тебя настроение какое-то такое… – Какое? – Разочарование, – подобрала нужное слово Хельга. – Это точно. Жуткий день, сплошные отрицательные эмоции. – Я тебе чем-то могу помочь? Воронцов взглянул Хельге в глаза и обнаружил, что взгляд ее совершенно серьезен. – Нет, вряд ли. – Ну, тогда и не плачься. Она была очень рациональным человеком, оказывается. – Если вот только… – мечтательно протянул Воронцов. – Что? – Ты можешь, конечно, меня утешить, если честно. – А вот это уж дудки, – сказала проницательная Хельга. – Даже думать об этом не смей. В своей постели я сплю одна. – Ты придерживаешься на редкость строгих правил, – вынужден был признать Воронцов со вздохом. – Вот это ты точно подметил. Родители меня воспитывали в строгости. У Хельги, оттого что она нажимала на педали, немного приподнялась юбка, совсем открыв ее колени. Воронцов в который раз вздохнул и отвернулся к окну. Зеленый «опель», который уже несколько кварталов следовал за ними как приклеенный, он не заметил. А машина знакомая была. Приметная очень машина. Глава 4 Утром, едва открыв глаза, Воронцов увидел на потолке трещину. Трещина была небольшая, потому, наверное, он ее и не приметил раньше. Голова, к счастью, не болела, но общее состояние было на «двоечку», как определил Воронцов. Даже на «двоечку с минусом», так точнее. Он повернул голову и вдруг понял, что проснулся не в своей комнате. Вот почему потолок показался ему незнакомым. На пуфике перед зеркалом, спиной к Воронцову, сидела Хельга. Она так была занята своим лицом, что ни на что другое не обращала внимания. Воронцов опустил глаза и обнаружил, что лежит в костюме Адама. Наверное, его поразил этот факт, потому что он издал какой-то нечленораздельный звук, и Хельга, не оборачиваясь, взглянула на его отражение в зеркале. – Привет, – сказала она просто и беззаботно. Воронцов поспешно прикрылся простыней. – Ого! Ты, оказывается, жутко стеснительный, – усмехнулась Хельга. На ней был наброшен короткий, очень короткий халатик, да и тот был не застегнут – в зеркале Воронцов видел отражение ее обнаженной груди. – Я ничего не помню, – признался Воронцов. – Ты не очень-то оригинален. У вас, у мужчин, это способ обороны, да? Сослаться на амнезию? – Мы… мы… Воронцов замялся, подыскивая нужные слова. – Мы… спали вместе?