Он не хотел возвращаться в лицей, понимая, что встретит в нем ту, кого так и не забыл; и поэтому не стал возобновлять знакомства с прежними приятелями. Почти два года, до самого поступления Камиллы на факультет права, он не решался с ней увидеться. Страх потерять ее навсегда был сильнее всего; столько раз он хотел подождать ее у выхода из лицея, но так и не осмелился. А ведь их история так хорошо начиналась. Родители Стивена даже приглашали Камиллу провести у них субботу. У отца, который занимался техническим обслуживанием и ремонтом дорогих яхт, была небольшая моторная лодка. Через несколько часов рыбалки у Камиллы разыгралась морская болезнь, и рыбалку пришлось заменить простой прогулкой вокруг Птичьего острова. В течение двух часов она не отрывала взгляда от маяка на Кап-Ферре, борясь с тошнотой, чтобы не выглядеть полной идиоткой в глазах человека, которого видела впервые в жизни. Отец Стивена – бывший капитан грузового судна – подумал, что девушка его сына очень уж слабенькая, если ей становится плохо даже в спокойных водах залива. По просьбе Стивена он повернул обратно в ближайший порт рядом с дюной Пила, ведя лодку на малой скорости и стараясь избегать рывков. * * * Когда Эндрю, отец Стивена, решил уйти из торгового флота, он купил рыбацкий домик недалеко от порта Мулло. Долгие месяцы он ремонтировал эту старую лачугу, из которой, однако, открывался великолепный вид на океан. Его скудные сбережения не позволяли ему проводить работы так быстро, как ему хотелось. Поэтому он поселился на втором этаже бара «Лагуна», где у хозяйки Джулии пустовала комната. Эта молодая шотландка, обосновавшаяся здесь два года назад, подружилась с соотечественником-англичанином, с головой ушедшим в свое строительство. С течением времени, проведя множество вечеров за бетонированием и покраской, они так сблизились, что решили больше не расставаться. * * * Камилла первой сошла с катера. Джулия сразу оценила состояние девушки, увидев ее серое лицо. Она протянула ей руку и проводила на веранду, где Камилла, укрывшись от солнца, смогла прийти в себя. Джулия была чрезвычайно ласкова с Камиллой. Она видела, как Стивен сияет. Видела, что с ее сыном, обычно таким сдержанным, благодаря этой молодой девушке произошла метаморфоза; он болтал и смеялся не переставая. Обедали не спеша. Камилла чувствовала себя непринужденно и рассказала им о том, что хочет поступить на факультет права, чтобы стать адвокатом. Джулия не сомневалась, что их роман будет иметь продолжение. Вечером Камилла и Стивен пошли гулять в огромный сосновый лес и добрались до подножия дюны Пила. Разувшись, они поднялись вверх на высоту сто десять метров. На каждом шагу их ноги до середины икр погружались в еще не остывший песок. На середине подъема Камилла рухнула, раскинув руки и тяжело дыша. Стивен сел рядом и, положив ее голову себе на колени, гладил по лицу, давая время отдышаться. Они, не торопясь, закончили восхождение; он крепко держал девушку за руку, стараясь не делать больших шагов. Взойдя на вершину дюны, они сели на песок; открывшийся с вершины вид принадлежал им одним, и здесь Стивен дал ей клятву. – Обещаю тебе, что каждый год в один и тот же день мы будем сюда возвращаться! Камилла взглянула на него большими зелеными глазами, улыбнулась и опустила голову, уткнувшись лбом ему в плечо. Он провел рукой по ее волосам. – Ты молчишь? – спросил он. В ответ Камилла прошептала: – Мне так хорошо с тобой, обними меня, обними меня крепче! Но им было всего шестнадцать лет, этим детям дюны. Три недели спустя их история закончилась. Глава 10 Канатоходцы Мы движемся по жизни как канатоходцы, убежденные, что время научит нас сохранять равновесие на дрожащей струне бытия. Нам кажется, что ничто не может нарушить ход часов, которые мы тщательно заводим каждое утро, каждый месяц, каждый год. Но однажды всё меняется в одно мгновение; мы об этом еще не знаем, но уже ничто не будет так, как раньше: канатоходец срывается с каната, а часы останавливаются. * * * Через несколько дней у Ванессы и Люка начинались занятия. Каждый раз сборы в школу заставали Камиллу врасплох. Торговые центры и магазины канцтоваров были переполнены. В эти дни здесь можно было наблюдать необычное явление: множество особей женского пола, которые с жадным взглядом сновали между магазинными стеллажами, судорожно сжимая листок бумаги в одной руке, а ручку – в другой, и, найдя нужный предмет, с торжествующим криком вычеркивали строчку из длинного и непонятного списка школьных принадлежностей. Для Камиллы каждое такое «вычеркивание» превращалось в победу над собственными детьми, которые думали только об одном: о новой сумке или рюкзаке фирмы East-pak, которые стоили в два, а то и в три раза дороже почти таких же, но не имеющих знаменитого красно-черного логотипа! Каждый год она задавалась одним и тем же вопросом, который вскрывал суровую правду, хотя она не осмеливалась произнести его вслух: уж не соревнуются ли учителя между собой, составляя свои невообразимые списки? Или это был такой вид издевательства над родителями: тетрадь формата А4 и плотностью бумаги 80 г/м2 в крупную клетку по математике, папка-планшет формата А4 с плотностью бумаги 90 г/м2 в мелкую клетку по биологии, тетрадь формата А5 в 225 листов – ни больше, ни меньше – в твердой обложке и по возможности такого же цвета, как учебник французского языка… и так далее, до полного нервного истощения родителей. – Пачка из шести или из двенадцати? – прокричал чей-то голос ей прямо в ухо. Камилла вздрогнула от неожиданности. – Ой, как ты меня напугала! Ты с ума, что ли, сошла? Сабина тоже ходила по этажам и рыскала по полкам Фнака[14] и Форум-де-Алль[15]. Она приехала одна, собираясь собственноручно бороться с пресловутым списком. – У меня уже сил нет, а я справилась только с половиной, – вздохнула Камилла, делая знак Ванессе, которую неуклонно сносило к стеллажам, уставленным компакт-дисками с музыкой и фильмами. – Вот найду «розовый бриллиант» и на этом закончу! – пошутила Сабина, потрясая листком бумаги. – Розовый бриллиант? Что это? – Это ластик, простой ластик, но он должен быть обязательно розовым; но тут, конечно, есть голубые, белые, оранжевые, зеленые и розово-голубые! А вот чисто розовые… как бы не так! Люк уже добрых пятнадцать минут находился в отделе комиксов, где, развалившись на подушках, пожирал «Небо обрушивается ему на голову» – один из последних выпусков «Астерикса и Обеликса». – Давай, красавица, я помогу тебе добить этот список до конца, иначе так и будешь ходить здесь до закрытия… а ты мне за это добудешь розовый ластик! – предложила Сабина. – А потом пойдем в кафе, я мечтаю о бананово-клубничном коктейле! Мы его заслужили! – О’кей, договорились! Через час враг был повержен, злополучные списки выброшены. Победа была сокрушительной; даже пресловутый «розовый бриллиант», вырванный во время потасовки из жадных рук другой мамаши, занял свое место в корзине. Было уже четыре часа. Сабина не могла думать ни о чем другом, кроме своей награды: бананово-клубничного коктейля; ей вторила Ванесса, которая, правда, предпочитала другой вкус. – Ладно, нытики! Идите в кафе, а я заберу Люка и присоединюсь к вам! – вздохнула измученная Камилла. Отдел детской литературы был почти безлюден; здесь царила спокойная и непринужденная атмосфера, в отличие от нижнего этажа, где стоял непрерывный шум и гам. Она увидела сына, лежащего на голубом диванчике в окружении стопок комиксов. Она подошла к нему, но тут ее внимание привлекла яркая витрина, на которой она увидела знакомую картинку: мальчик в картузе с заклепками и в коротких брюках до колен, бегущий по лондонской мостовой, – «Оливер Твист»! Это было новое, сокращенное издание романа Чарльза Диккенса, которое ФНАК рекламировал к началу учебного года. Камилла взяла книжку в руки, повернула ее и на задней стороне обложки прочитала: «С Оливером, девятилетним сиротой, жестоко обращается его хозяин. Мальчик сбегает от него и отправляется в Лондон, где, к несчастью, находит приют у грабителя, который хочет сделать из него вора. После нового побега Оливер встречает наконец достойного человека, мистера Браунлоу, который становится его покровителем». Она подумала о Стивене. В шестнадцать лет это был его любимый роман. «Надо же, ведь эта книга несколько недель лежала у меня на столе», – подумала она, возвращая книгу на полку и снова беря ее. Измученная в последние три недели своими отроческими воспоминаниями, которые захлестывали ее, как волны, Камилла не решалась позвонить Стивену. Разговор с Калиньей убедил ее, что ей надо связаться с ним, но она все откладывала, не в силах придумать вескую причину для звонка. – Вот и повод, – прошептала она. «Оливер Твист» станет ее поручителем, а мальчик-сирота – удобным предлогом для продолжения знакомства. * * * В тот же вечер Камилла погрузилась в чтение романа Диккенса. Ришар уехал на весь уик-энд на конгресс, Ванесса проводила вечер у одной из своих подруг, а Люк отчаянно сражался на своей игровой приставке с гуманоидами, прилетевшими из галактики Ромул, чтобы захватить нашу прекрасную голубую планету. Камиллу нельзя было назвать страстной читательницей. Как большинство женщин ее возраста, она открыла для себя захватывающие романы трех французских авторов, которых читала с любопытством и даже интересом: Анну Гавальда, Марка Леви и Гийома Мюссо. Она признавалась, что больше всего ей нравится «Мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал» – роман, благодаря которому писательница Гавальда стала известна широкой публике. Сабина и Амели пытались пристрастить ее к эротической трехтомной жвачке «Пятьдесят оттенков серого», знаменитому роману, написанному англичанкой Э. Л. Джеймс. Но Камилла сдалась, не дочитав первого тома и без сожалений предоставив Кристиану и Анастейше продолжать их эротические эксперименты. Мир Диккенса, очень далекий от того, что она привыкла читать, показался ей довольно мрачным. Но когда на маленького Оливера в очередной раз сваливались несчастья давно прошедшей эпохи, ее охватывало волнение, и она чувствовала, как в уголках глаз скапливаются горячие слезы. Сто шестьдесят страниц сокращенной версии были проглочены меньше чем за три часа, и за все это время она прервала чтение только один раз – чтобы уложить спать сына, который, наконец, победил гуманоидов – «Ромулансов». Она положила книжку на стол в гостиной и пошла выкурить сигарету. Одна из последних гроз уходящего лета осветила небо парижского региона, изливая потоки дождя и оставляя после себя такую умиротворяющую свежесть. Был час ночи; она пошла на веранду, где стоял письменный стол, включила ноутбук и зашла на свою страницу в «Фейсбуке». Ее мысли блуждали, она искала все новый повод, чтобы наконец написать сообщение тому, кто мучил ее с тех пор, как снова возник в ее жизни, – словно призрак, появившись ниоткуда. «Это просто дань вежливости! Он тебе написал, ты ему отвечаешь», – сказала она себе. Наконец Камилла решилась. Лента новостей подождет; она щелкнула курсором на иконку «сообщение», затем на кнопку «послать новое сообщение»; она набрала первую букву «С» – появилось имя «Сабина», это вызвало у нее улыбку, затем сразу под ним – «Стивен». Камилла взвешивала каждое слово: писала, удаляла, снова писала и снова удаляла свое сообщение. Она вспомнила замечание Амели: «В социальных сетях никто не читает тексты больше 120 букв». «Да, шансов у меня немного; учитывая, что я привыкла к длинным выступлениям на слушаниях, краткость – не мой конек!» – подумала она. Наконец, она нажала на кнопку «отправить»: «Здравствуй, Стивен, не ожидала твоего звонка, я была в отпуске в Аркашоне, было бы неплохо как-нибудь снова увидеться. До встречи».