— Ладно, давай помогу закинуть этих кабачков. Глава 19. Откровения и первые звоночки Глава 19. Откровения и первые звоночки — Слушай, он не задохнулся там? Саша затормозил у моего дома и со скрипом поднял ручник. — Да че с ним будет то? – обернувшись, посмотрел на меня обиженно. — У меня багажник ржавый, весь в дырах, вентиляция полная. Беспалый вышел из машины, а я опомнилась только когда за ним захлопнулась дверь. Схватив сумку, выскочила из салона. И ведь надо было додуматься, снять переднее сидение из автомобиля! Ладно, у нас вариантов не было, а как реагируют на этот апгрейд другие клиенты? Спрашивать не стала. Голова и так раскалывалась от усталости. Спина тут же заныла. Чертов Васильев, пока тащила его до крыльца дома, думала, свалюсь. Саша подошел к багажнику и открыл его. Из его глубин тут же раздался жуткий кашель, от которого бросило в озноб. — Ну чего завис? Выходи, пассажир, — хохотнул Беспалый, закуривая сигарету. Я приближалась к багажнику с затаившимся страхом в груди. Не представляю, что там стало с Ханом после езды внутри душной коробки. Совесть противным скрежетанием напоминала о себе. Стоило мне приблизиться, Хан протянул руку и схватился за мое плечо, пытаясь выбраться. Он продолжал кашлять, словно старый курильщик. — Ты меня убить решила? – посмотрела на меня обиженно, когда освободился из плена Сашкиного «Жигули». На самом деле, Хану пришлось не сладко. Саша в багажнике частенько перевозит овощи с дачи, и весь его коврик был присыпан землей и пылью. Сердечко то щемило, когда я утрамбовывала пьяного Хана в это темное и грязное место. Но ведь лучше так, чем оставлять его одного на улице? — Ты сам себя убил, когда напился. Ко мне какие претензии? Я знаю, что Хан был прав в своей обиде, но я так сильно злилась на него, что просто не могла нормально разговаривать с ним! Протянув Саше две сторублевых купюры, направилась вместе с Ханом к калитке. Только этот негодяй, не спешил домой. Застыв столбом, задумчиво смотрел в след уезжающему такси. Моя спина уже горела от перенапряжения. Да и нюхать разящий от Хана запах алкоголя не было никакого желания. — Давай, идем, — слегка подтолкнула его. Только вместо того, чтобы идти, эта наглая морда стала на меня заваливаться. Я уперлась ногами в землю, едва ли не буксуя, чтобы не свалиться вместе с ним. Хан поднял на меня свои черные пьяные глаза. — Меня, значит, в багажник кинула, а этого козла в салон? Я что так противен тебе? Неужели все это время он размышлял о том, где ехал Васильев? Ну и злопамятный же он! В его глазах плескалась обида. Хан так смешно надул губы, что был похож на маленького мальчика, у которого отобрали конфету. И я бы могла умилиться, если бы не тот факт, что Богдан был в стельку пьян. — Сейчас - очень. Идем в дом, иначе я свалюсь в траву вместе с тобой, или замерзну. Он озадаченно нахмурился, а потом прижал меня к себе так сильно, что его подбородок уперся в мой висок. — Не-а, не могу позволить тебе замерзнуть. Он снова завертел головой. — А где... где моя тачка? — У кафе осталась. Завтра заберешь, — буркнула, утаскивая его в сторону калитки. Он шел со мной скорее по инерции, чем по желанию. Весь путь до флигеля, Хан выглядел хмурым. — Ее разуют и ограбят! — выпалил, когда мы приблизились ко входной двери. — А там твой подарок... Я закатила глаза. Боженька, дай мне терпения не сорваться до рукоприкладства. — Никуда не денется твой подарок, идем. *** — Ну ты и тяжелый! Бросив его на кровать, падаю на пол без сил. Такое чувство, будто меня каток переехал. Причем туда и обратно. Передохнув пару минут, все же пытаюсь подняться и выпрямиться во весь рост. Но это дается мне через жуткую боль в пояснице и между лопаток. — Чертовы пьянчуги, - стону, разминая бедную спину. – И как тут, спрашивается, остаться нежной и хрупкой? Покосившись на Хана, вздыхаю. Он лежит на постели, словно беспомощный ребенок. Засыпает моментально, подложив ладони под щеку, и прижав к груди колени. Черт! Злилась ведь на него! А сейчас смотрю, и в груди все сжимается. И за что ты на мою голову то свалился? Хорошо, хоть дедушка с Марусей уже легли спать, а то утром Хану было бы ужасно стыдно. Скинув с его ног кроссовки, и укрыв пледом его спящую тушку, уношу обувь в прихожую и закрываю за собой дверь. Нужно ложиться спать, ведь завтра сложный день. Горькая усмешка кривит губы... А разве сегодняшний был легким? Васильев не помог, и не поможет. Придется справляться самой. Что ж, будем решать вопросы по мере их поступления. Сейчас самое важное – найти деньги на клинику для Анжелики. Раз спонсоров у меня нет, придется растрясти заначку на машину. Эх, плакал мой «Ниссан Жук»... Ну ничего, деньги пойдут на благое дело, значит так их потратить будет правильнее. Бросив взгляд на кухонный шкаф, понимаю, что жуть как хочу выпить... И вроде бы нужно ложиться спать, но нервишки шалят, и уснуть быстро не получится. Да и плевать. Я ведь имею право! Эти двое наклюкались, а мне и капельку нельзя? Вооружившись штопором, тихонько пробираюсь в дедулин кабинет. Я бываю в нем редко, но когда захожу, не могу пройти мимо бара. Чего у него тут только нет. Дарят дедуле много алкоголя, а вот пьет он, в силу возраста, мало. А мы с Иркой иногда помогаем ему избавляться от излишков... Стараюсь пробираться тихо, но старые скрипучие половицы словно грозятся разбудить весь дом. Открыв дверцу шкафа, пытаюсь рассмотреть в темноте этикетки бутылок. Но удается это с трудом, поэтому я хватаю первую бутылку, более или менее, похожую на вино. Вооружившись бокалом, я прижимаю к груди посуду, и осторожно закрываю шкаф. Делаю шаг назад, и ударяюсь об угол стола. —Черт! — немой крик поглощается темнотой. Растерев ушибленное место, осторожно покидаю комнату. Стараюсь убраться из дома как можно скорее. И на обратном пути уже меньше обращаю внимания на скрипучий пол. Буквально два шага, и я вдыхаю свежий воздух улицы. Свобода! Ночь, тишина - благодать. Я устраиваюсь в беседке, и, откупорив бутылку, наполняю вином бокал. В предвкушении приятных и спокойных ближайших пары часов, устраиваюсь на лавочке, закутав ноги пледом. Вино оказывается полусладким. По-моему, эту бутылку подарил дедуле отец Васильева. Он привез ее из Грузии, все хвастался, что сделано оно по вип-заказу. Глоток за глотком, и я расслабляюсь. Спина уже не болит, а голова становится легкой от мыслей. Мне на самом деле, нужен небольшой передых. Чувствую легкую тревогу по поводу родителей Маруси. Мое внимание привлекает какой-то шум. Осмотревшись по сторонам, замечаю, как дверь флигеля распахивается, с грохотом ударившись о стену, и на улицу выходит Хан. Удивленно уставившись на него, наблюдаю за тем, как он направляется к туалету. Проснулся? Уже? Он идет, то и дело, спотыкаясь о валяющиеся на земле предметы. И после каждого такого столкновения, выругивается себе под нос. Хохочу, позабыв обо всем на свете. С удивлением понимаю, как только увидела его, на душе так радостно стало. Вроде бы и терпеть его не могу, зазнайку, а без него совсем тоскливо. Сделав все свои «Хановские» делишки, он подходит к умывальнику. Вымыв руки и лицо, разминает шею, и, обернувшись, улыбается мне. — Стрекоза, ты меня ждешь? – произносит со смехом, а я подношу указательный палец к губам и шикаю на него. Хан понимает мой посыл, и, молча, направляется в мою сторону. Странно, а он ведь даже не качается! Так быстро протрезвел? — Ты чего тут солируешь? Всучив руки в карманы джинсов, он хмуро осматривает содержимое стола. Вернее, бутылку. Не успеваю ответить, Хан теснит меня на лавке. — Я присоединюсь. И ведь вопросом даже не пахнет. — Если бы ты спросил разрешения, я бы решила, что ты заболел. Хан довольно улыбнулся, а я залипла взглядом на морщинках в уголках его глаз. — Я болею редко, Стрекоза, так что не дождешься. Странно, а ведь после бокала вина, меня вовсе не раздражают его шуточки. И я могу спокойно сидеть и наслаждаться видом симпатичного соседа рядом с собой. Он ведь даже сейчас, после жуткой пьянки, выглядит весьма неплохо... Хотя, чего врать, он выглядит так, словно спал всю ночь, и неделю сидел на правильном питании.