И становится так обидно! Обидно, что ей так просто удалось заманить его в самые надежные в мире сети под названием "ребенок". – Знаешь, я поражена, где были твои мозги? Ты не похож на человека, который не заботится о предохранении. Уж я-то знаю, – и немного краснею. – Это был спонтанный секс где-то за баром, часа в три ночи. О чем ты. Обсуждать с ним его интимную жизнь мне очень неловко, а еще я боюсь, что он начнет задавать неловкие вопросы и о моей интимной жизни, а убедительно соврать у меня вряд ли получится. – Ладно, пока, – опускаю глаза. – Спасибо больше говорить не буду, с благодарностями уже перебор. – Чаем точно не угостишь? Отрицательно качаю головой. Он притворно вздыхает. – Ну ладно, раз так… пойду. – Пока, Дамиан. – А я вот не прощаюсь. Он уходит к своей припаркованной у ворот машине, и я не могу найти в себе силы закрыть дверь. Так и стою, глядя как он заводит мотор и, осветив фарами сонную улицу, уезжает. – Пока... – задумчиво повторяю под нос и замечаю краем глаза, что любопытная соседка по-прежнему стоит у окна. Часть 17 * * * Проснувшись утром понимаю, что Игнат не ночевал дома. Это не расстраивает, скорее… удивляет. Что бы между нами не происходило, мы никогда не расходились по разным углам. И пусть спали не в одной постели, но хотя бы в одном доме. Это начало неминуемого конца, – набатом стучит в голове, и я пытаюсь понять, что чувствую от этой мысли. Сожаление? Боль? Страх? Нет. Скорее облегчение. Так будет лучше для нас обоих, ну уже сколько можно врать самим себе! Не вышло из нас нормальной семьи, бывает. Лучше разойтись сейчас, пока не связывает ничего, кроме штампа. Прилежно собираюсь на работу, выезжаю вовремя из дома. Мелькает идея позвонить свекрови и спросить, у нее ли ночевал Игнат, а потом к своему ужасу осознаю, что мне, в общем-то, все равно. Вариант с тем, что он подцепил кого-то я не рассматриваю, Игнат – такой идейный, ратующий за классические семейные ценности и, как он сам выражается – адюльтер? Вряд ли. Он ни за что не допустит, чтобы у меня появился такой козырь. – Виолетта Александровна, здравствуйте, – встречает меня на ресепшене администратор Маргарита Игоревна. Она работает в этой клинике со дня ее основания, и нет ничего более постоянного, чем тетя Рита за стойкой регистрации. – Пожалуйста, только без отчества. Ваша дочь преподавала у нас географию, – улыбаюсь добрейшей души женщине. – Ну уж нет, вы жена хозяина клиники – субординация, – тоже улыбается. – Кстати, а где Игнат Сергеевич? Там ему принесли каталог с отделкой нового помещения под гостиницу для животных. – А он еще, разве, не пришел? – вырывается прежде чем успеваю подумать. – Просто… он раньше из дома вышел. – Нет, не пришел… – кажется, она все понимает. – Может быть пробка? С благодарностью соглашаюсь, что это вероятнее всего. Хотя мы обе знаем, что никаких пробок у нас не бывает. Тем более в восемь утра. – Ладно, я к себе. Через десять минут можно приглашать пациентов. * * * Игнат заявляется ко мне в кабинет в районе полудня, и я с первого же взгляда понимаю, что гудел он если не всю ночь, то большую ее часть. Обычно аккуратно зачесанные назад волосы растрепаны, помятые лицо и рубашка. Пиджака вообще нет, хотя вчера он был в нем. – Где ты был? – А тебя это действительно волнует? – нахально спрашивает он и падает в кресло напротив. – Переживала, что ли? – Ты пока еще мой муж. – Ха! "Пока". Я твой муж, дорогая, на веки вечные. Ведь что бы между нами не происходило, это не повлияет на наш крепкий союз, правда? – Езжай домой, проспись. Он снова ухмыляется, затем качает головой, будто потешаясь какой-то шутке, а потом поднимает покрасневшие глаза на меня: – А где ты была этой ночью? – Дома. – Ах до-ома… А с кем, если не секрет? – Одна. – Да ладно? И не даже не воспользовалась тем, что нет мужа? – оттолкнувшись от пола ногой, подъезжает на вращающемся стуле плотную к моему столу. Теперь нас разделяют лишь семьдесят жалких сантиметров. – Хочешь сказать, что была прилежной женой и даже никого не приглашала на чай? Он знает. Знает, что приходил Дамиан. Скорее всего все-таки заезжал домой утром и все разболтала соседка, что грела уши у окна. А может, вообще следил. Он способен и на такое. – Он приходил вернуть мою сумку, – голос даже не дрожит. – Только за этим. – Угу, получается, сумку у тебя не украли, ты просто забыла ее у него дома? – медленно поднимется и, положив ладони на стол, нависает надо мной. – И тебе хватает наглости врать глядя мне прямо в глаза? – У меня ее на самом деле украли! – Чего-о-о?! – орет, не стесняясь, что за дверью Маргарита Игоревна и, возможно, ожидающие своей очереди посетители. – Каким образом твоя украденная сумка попала к нему? – Он позвонил мне ночью, – решаю рассказать чистую правду, – Дамиан. Вызов принял грабитель и сказал… – Сука! – удар неожиданной пощечины выходит такой силы, что перед глазами летит хоровод звезд. – Какая же ты сука! Ты врешь мне! Врешь! Ты воспользовалась моим отсутствием и притащила его в наш дом, в нашу постель! Это не первая пощечина в моей жизни, уже приходилось терпеть подобные выходки от отчима. Но даже его удары не были настолько… не больными, нет – унизительными. Прикрыв пылающую щеку ладонью, молча поднимаюсь и, забрав свою сумку, иду к выходу. – Уйти хочешь? Вот так просто? – подрывается он и заслоняет собой дверь. – Хрен там, поняла? Ты все мне расскажешь! – Пусти! – Я подобрал тебя после него! Увез! С моей помощью ты получила образование в столице! Да ты должна быть по гроб жизни благодарна мне за это! – Прости, что не падаю в ноги. – Ты изменила мне с ним! Изменила тогда и изменила сейчас! – орет, брызжа слюной, взгляд абсолютно невменяем. – По-твоему, я должен это терпеть? Я похож на рогоносца?! – Я не изменяла тебе с ним! Ни тогда, ни тем более сейчас. Сама не знаю, откуда взялись силы быть твердой, уверенной и непоколебимой. Наверное, мне нужна была последняя капля. И она наступила. – И знаешь, сейчас я даже жалею об этом. Надо было с ним переспать вчера, чтобы если получать, то за дело! Он замахивается снова, но на моем лице не дергается даже мускул. Он не ударит меня больше, я это знаю. И не ошибаюсь – рука медленно опускается. Игнат, взъерошив пятерней волосы, бездумно подходит к окну, потом возвращается обратно. С лица сошла вся былая спесь. Кажется, до него только сейчас дошло, что именно он сделал.