Я придвинул Пейсли к своему плечу и заметил, что она кажется немного теплой. Я тут же прижал ее щеку к своей. Она была обжигающе горячей. В моей голове раздался тревожный звонок. Включив лампу на тумбочке, я увидел, что ее лицо раскраснелось. О, черт! Что, если у нее жар? Что мне делать? Моим первым побуждением было пойти за Эмми, но потом я вспомнил, что не могу. Черт! С досадой я схватил с тумбочки телефон и позвонил Рейчел. Не отвечает. Бл*дь! Должен ли я отвезти ее в отделение неотложной помощи? Но что, если они попросят информацию, которой у меня нет? Я даже не знаю ее чертову дату рождения, ради всего святого! Ни номера ее социального страхования, ни группы крови, ни веса, ни чего-либо еще о ней, кроме ее имени. И я еще даже не был ее отцом по закону. Позволят ли мне дать согласие на лечение? Я не мог об этом беспокоиться — я должен был отвезти ее. А если что-то было действительно не так? Я бы никогда не простил себе, если бы с ней что-нибудь случилось, пока она была под моей опекой. — Ш-ш-ш, все хорошо, — пробормотал я, как для себя, так и для нее. Мое сердце колотилось. — Все будет хорошо. Я положил ее в спальное место, чтобы быстро одеться и обуться. Спустившись вниз, я уложил ее в куртку и автокресло, взял ключи и только вышел за дверь, как мой телефон завибрировал. Это Рейчел перезванивала мне. — Алло? — Что случилось? — Думаю, у нее жар. Она задохнулась. — О нет! — Она была в порядке весь день, — быстро сказал я, как будто должен был доказать, что это не моя вина. — Она ела, спала и вела себя очень хорошо. — Ты измерял ей температуру? — Нет, — это даже не пришло мне в голову. Я был слишком занят паникой. — У тебя есть термометр для новорожденных? Есть? Положила ли Эмми его в корзину в детском магазине? Может, и положила. — Вообще-то, да. Думаю, да. Я посмотрю. Ты не думаешь, что мне стоит сразу отвезти ее в отделение неотложной помощи? — Зависит от температуры. Измерь ей температуру и скажи мне, какая она. Я встречусь с тобой либо в неотложке, либо в твоей квартире. В этот момент дверь квартиры Эмми открылась, и она появилась в халате, пижамных штанах и с босыми ногами. У меня сжалось сердце. Ее глаза были опухшими и налитыми кровью, и она выглядела так, будто тоже не спала. Мне так хотелось обнять ее. — Что случилось? — тихо спросила она, глядя на Пейсли. — Она больна? — Думаю, у нее жар, — сказал я. — У меня есть термометр для новорожденных? Она кивнула. — Он в корзине на одной из полок пеленального столика. — Я тебе сейчас перезвоню, — сказал я Рейчел. — Поторопись, пожалуйста, — сказала она. Мы зашли в мою квартиру, и Эмми нашла градусник, пока я вынимал Пейсли из автокресла. Она больше не плакала, но я мог сказать, что что-то не так. Ее глаза были стеклянными, она была вялой и излучала жар. Мне было досадно, что она чувствует боль, которую я не могу облегчить. — Вот. Эмми протянула мне что-то, похожее на игрушку. Оно было маленьким и белым, с длинным тонким наконечником и цифровым экраном на передней панели. — Как мне его использовать? Под язык? Она покачала головой. — Это ректальный термометр. — Р-ректальный? — мой голос надломился. — Да. У таких маленьких детей нужно измерять именно так. Хочешь, я сделаю это? Господи Иисусе. Конечно, я хотел. Но я не мог заставить себя попросить ее об этом. — Нет. Я сам, — я раздел Пейсли, которая снова начала плакать, как будто знала, что грядет что-то плохое. Она будет ненавидеть меня за это. — Мне положить ее на пеленальный столик? — Просто переверни ее на живот у себя на коленях, — проинструктировала Эмми. Я положил Пейсли поперек своих бедер на живот и взял у Эмми термометр, заметив, что она покрыла его кончик какой-то смазкой. 10 секунд спустя я все еще смотрел на него. И никак не мог этого сделать. — Нейт. Я поднял глаза на Эмми. — Я не могу этого сделать. Она доверяет мне, что я не причиню ей вреда. Она закатила глаза и пробормотала что-то, чего я не уловил. — Дай это мне. Я протянул ей устройство. Она нажала на кнопку и осторожно вставила наконечник. Пейсли извивалась, и протестовала, ее маленькие ручки и ножки дрыгались. Эмми нахмурилась, пытаясь удержать градусник на месте. Слава Богу, она здесь, — продолжал думать я, а потом подумал: — Хотя я этого не заслуживаю. Термометр пискнул пару раз, а затем на экране высветилось число. — 37,3, — сказала Эмми. — Мне отвезти ее в больницу? — Не думаю, что тебе нужно это делать, но позволь мне кое-что проверить, — оглядевшись по сторонам, она заметила на приставном столике стопку моих детских книг. Пока она листала их, я отнес Пейсли на пеленальный столик и надел на нее новый подгузник, безмолвно извиняясь за несправедливость, которую она только что пережила. — Нет, — сказала Эмми, читая из книги. — Американская академия педиатрии рекомендует везти ребенка к врачу только в том случае, если температура составляет 38 градусов и выше. Позвони ее врачу завтра, — она отложила книгу. — Но тебе нужно дать ей жаропонижающее. — У меня оно есть? — Да. Оно в той же корзине под столом. Дай мне секунду, чтобы убрать градусник, и я найду его для тебя. Она ушла на кухню, а я закончил одевать Пейсли. Подойдя к столу, она достала из-под него корзину, опустила туда градусник и вытащила красную коробку с надписью «Детский Тайленол». — Сколько она весит? Чувство вины ударило по мне. — Я не знаю. — Тебе нужно позвонить Рейчел. Я кивнул. — Ты можешь присмотреть за ней секундочку? — Да. Она взяла ее на руки, а я подошел к дивану, где оставил свой телефон, и обнаружил, что Рейчел звонила дважды за последние несколько минут. Я перезвонил ей. — Нейт? Почему ты так долго? С ней все в порядке? — Она в порядке. У нее температура 37,3. Мы дадим ей немного «Тайленола». — Мы? — Эмми здесь, — наши глаза встретились, и Эмми быстро отвела взгляд. — Сколько весит Пейсли?