— Черт. Сожалею, дружище. У Чарли была температура, и он говорит, что паршиво себя чувствует, но ему лучше, чем Клем. Макс оставался на ночь у друга, так что я не знаю, как у него дела. Эш прихлопывает комара, зудящего в его голове, и чувствует облегчение. Чарли полностью привит. Если он тоже заболел, то, наверное, доктор прав; температура спадет, и через пару дней они будут в порядке. — Плохо, что Элизабет как раз сейчас уехала. Слушай, я собираюсь поехать за покупками для Альбы и Брай. Вам что-нибудь нужно? Джек диктует список, и Эш добавляет его к своему. Эш стоит перед холодильником с супами и внезапно чувствует на спине чью-то руку. О нет, только не сейчас. Внутри у него все сжимается, когда он видит Джеральда в изумрудном жилете, улыбающегося так, словно на кончике его болтливого языка вертится самая лучшая сплетня. — Суп?! — он округляет глаза в притворном ужасе. — В такую жару, Эш? Эш заставляет себя улыбнуться. — Это для девочек, они неважно себя чувствуют. Отказались есть все, что я приготовил, так что куриный суп с лапшой — моя последняя надежда. — Бедняжки, — говорит Джеральд. — Как обидно болеть в такую великолепную погоду! Эш бросает взгляд через плечо Джеральда на улицу, где мир сияет во всей красе. По дороге в супермаркет он даже не обратил внимания на погоду. Джеральд продолжает трещать: — Крис весь день киснет: он уверен, что умирает, снова. Вот болван! Он самый большой ипохондрик, которого я когда-либо… — А что с ним? — Да голова болит, озноб, все такое. Мне тут в общем-то ничего не нужно, — Джеральд указывает на свою корзинку, набитую дорогим сыром и белым вином, — я просто хотел сбежать на часок-другой от его нытья. Честное слово, он ведет себя так, будто он один на свете… — Прости, что спрашиваю, Джеральд, но у Криса все прививки есть? В голове Эша снова раздается жужжание, негромкое, но различимое. Джеральд хмурится, слегка поправляет легкий шарф, затем смеется. — Эш! У него точно не оспа! Он просто нытик, — Джеральд прекращает смеяться. — Черт, ты что, серьезно? Ну да, да, я уверен, что он привит. С его-то сердцем! Этот доктор — как его там? — постоянно его допекает, так что да, я уверен. Жужжание стихает; он просто параноик, вот и все. Устал и слишком остро реагирует. — Что-то происходит, Эш? Ты ничего не хочешь мне рассказать? Джеральд навострил уши: он не побрезгует никакими слухами. Но Эш только улыбается и качает головой: — Нет-нет, я просто пошутил, беспокоиться не о чем. Джеральд прижимает руку к груди: — Ну, хвала небесам. Дверь в дом номер десять не заперта, так что Эш вносит пакет с заказом Джека на кухню. Тишина удивляет — непривычно для дома, в котором живет много детей. На кухне полно грязных кофейных чашек и мисок из-под хлопьев. Похоже, Джеку некогда было прибрать после завтрака — чувствуется отсутствие Элизабет. Эшу не терпится вернуться домой к Альбе и Брай, но он не может оставить такой бардак, и начинает складывать посуду в посудомоечную машину. Чашки звенят, и он не слышит стука босых ног, когда входит Чарли. — О, привет, дядя Эш! Эш поднимает глаза от машины. Чарли в пижаме, русые волосы примяты с той стороны, на которой он спал. Эшу достаточно одного взгляда — ясные чистые глаза, здоровые розовые щеки, — чтобы сказать, что тот не болен. Не то что его девочки. — Тебе уже лучше, Чарли? Чарли кивает и начинает рыться в покупках. — Ты принес чипсов, дядя Эш? Умираю с голоду. — М-м, нет, — он заглядывает в свой пакет и достает пачку попкорна, купленного для Альбы на будущее — когда к ней вернется аппетит. — Можешь взять вот это. Он кидает пачку Чарли, тот с радостным гиканьем взбирается на стол — что никогда не дозволяется, когда Элизабет дома, — открывает пачку и начинает есть попкорн. — Клемми заболела, — сообщает он с набитым ртом. — Да, твой папа сказал. Он с ней наверху? Чарли мрачно кивает. — Мама возвращается раньше. Папа обещал, что вечером пойдем в кино, но сейчас мы точно никуда не пойдем. Отстой! Лицо Чарли освещается внезапно пришедшей в голову гениальной идеей: — Может, ты сходишь с нами, дядя Эш? — Нет, прости, приятель. Альба и тетя Брай тоже болеют. Я должен быть с ними. Чарли театрально вздыхает. Эш ерошит ему волосы: — Прости, приятель. Скажи папе, что я ему позвоню, ладно? Когда Эш входит в дом, медвежонок Паддингтон уже затопил ванную. Альба с открытым ртом спит на руках у Брай. Эш замечает градусник и раскрытого «Домашнего доктора» на полу у дивана. Он целует Брай в горячую щеку и шепотом спрашивает: — Какая температура? — Все такая же, — шепчет она в ответ. Брай указывает на пульт. Эш ставит фильм на паузу и осторожно садится на скамейку дивана. Глаза у Брай темнее, чем обычно, щеки раскраснелись. Ее глаза кажутся более темными, из-за страха. Она чего-то боится… Эш чувствует, как его пульс учащается. — Что такое, Брай? Что-то еще случилось? Она кивает, у нее в глазах стоят слезы. Теперь, когда он вернулся, необходимость выложить ему новости настолько пугает ее, что она не может не плакать. — Смотри. Она откидывает голову назад, открывает рот и высовывает язык. Эш заглядывает ей в рот, но что он должен там увидеть? Брай указывает на внутреннюю сторону щек, и Эш понимает, что она имеет в виду: маленькие белые пятна. Брай закрывает рот. — Это сыпь. Один из симптомов… — Слезы катятся по ее щекам, Эш берет ее за руку. — Я посмотрела в книге. Это один из симптомов кори. — Корь? — Эш произносит это слишком громко, Альба ворочается во сне. Не переставая плакать, Брай говорит: — Смотри. Она тихонько убирает волосы со лба Альбы. Вдоль линии волос и вниз к щекам протянулась полоска красных пятен. Эш сжимает руку Брай и шепчет: — Ничего-ничего, она будет в порядке. Вы обе будете в порядке. Брай кивает, но слезы все еще текут по ее щекам, капают на лицо дочери. — Я читал вчера ночью про корь, — продолжает Эш. — Большинство выздоравливает без всяких осложнений. Наши родители в детстве все ею переболели, помнишь? К ней относились так же, как сегодня относятся к ветрянке. Все будет хорошо, Брай. Брай смеется, глотая слезы. — Ты говоришь, как моя мама. — Господи, правда? — Он театрально поднимает брови, так что трудно сказать, злится он или нет. — Ну что ж, она мудрая женщина. Брай снова смеется, а затем опять начинает плакать сильнее прежнего. Осторожно, чтобы не разбудить Альбу, Эш вытирает ей щеки. Брай не объясняет, почему плачет, а он не спрашивает. Не сейчас. Он несет спящую Альбу обратно в их спальню, и они все ложатся в кровать. Эш гладит Брай по голове, пока она тоже не засыпает. 20 июля 2019 года Путь домой был дорогим и мучительным. Короткий рейс из аэропорта «Ньюки-Корнуолл» в «Гэтвик» задержали на двадцать минут, и Элизабет чуть не взвыла от ярости. Медленно идущие пассажиры, бортпроводницы с пустыми накрашенными глазами — все, казалось, было против нее именно тогда, когда требовалось, чтобы мир работал правильно. Она приезжает домой после полуночи. Проносится сквозь царящий в доме хаос: на полу валяются кроссовки и куртки, на столике у дивана — тарелка с засохшей пиццей. Дом пахнет ее семьей — неповторимой смесью грязной обуви, скошенной травы и старой мебели. Запах бергамота и травянистый запах спа — Элизабет специально ездила в город на распродажу, — казавшийся божественным, теперь стал резким и неуместным. Все неуместно. Как накрашенные губы и накладные ресницы у маленькой девочки. Элизабет спешит наверх. Она позвонила Джеку из такси и знает, что он в их спальне. Она медленно открывает дверь. В комнате полумрак. Лампа на столике прикрыта футболкой Джека, чтобы максимально приглушить свет. Джек полусидит, полулежит на кровати, положив руку на то поднимающуюся, то опускающуюся спинку свернувшейся клубком Клемми. В тусклом свете трудно что-то разглядеть. Элизабет как завороженная делает шаг вперед. Рыжие волосы дочери разметались по подушке, как будто она плывет под водой. Клемми слегка раскраснелась и вцепилась ручкой в толстое зимнее одеяло — Элизабет отнесла его на чердак пару месяцев назад, когда разбирала летние вещи. В целом Клемми выглядит нормально. Джек сонно открывает глаза и смотрит, как Элизабет, едва касаясь, проводит ладонью по телу Клемми. Она не хочет будить ее, но ей необходимо ощутить живое тепло. Слава богу, я дома. Сейчас ей кажется безумием, что она хотела уехать и оставить их одних, что она наслаждалась поездкой. Элизабет смотрит на Джека: тот выглядит так, словно только что вернулся с мальчишника. — Привет, — шепчет он. Она целует его в щеку. От него пахнет, как от корзины с грязным бельем. Она берет его за руку, а затем снова поворачивается к Клемми. — Когда она заснула? Элизабет слегка дотрагивается до шелковистых волос дочери. — После того как ты позвонила. Примерно час назад. — Мерял температуру?