— У вас там все в порядке? — Да, да, все хорошо. Я только отнесу Чарли в кровать. Джек делает паузу в надежде, что Элизабет услышит молчаливую просьбу и поднимется поцеловать мальчиков перед сном, но она лишь отвечает: — Ну и отлично! Люблю тебя, малыш Чарли. Чарли уткнулся Джеку в шею. Тот как всегда напомнил бы ему пожелать маме спокойной ночи, но только не сегодня. Сегодня напоминание требуется Элизабет, но у Джека уже не осталось сил о чем-то ее просить. Он начинает медленный и тяжелый путь наверх. На руках у него драгоценная ноша, а растерзанное сердце внезапно оживает от страха за то, что в ближайшем будущем произойдет с их жизнью. 8 сентября 2019 года Эш осторожно открывает дверь, будто кролик, который учуял лисицу. Но сегодня воскресенье и еще только девять утра, так что на улице, к счастью, никого нет. Вчера, когда он открыл дверь, на пороге валялась размокшая от дождя корзина, которую они с Брай оставили у дома Чемберленов. Краска с открытки, которую Альба с любовью нарисовала для Клемми, запачкала нижнюю ступеньку. Заботливо завернутые подарки, письма, испеченный ими торт — все превратилось в единую массу, покрытую блестящими раковинами улиток. Пришлось все выбросить. С грохотом захлопывая крышку мусорного бака, Эш уверял себя, что такая мелочь не испортит ему настроение. Он понимал, что Чемберлены очень злы на них с Брай, но при мысли, что они пренебрегли подарками Альбы, у него участился пульс. Однако сегодня утром на крыльце ничего не лежало, и никого вокруг видно не было. Накануне вечером Эш позвонил Саре, которая согласилась забрать Альбу к себе на несколько дней. Она не спросила, почему Альбе нужно побыть у нее, так что ему не пришлось рассказывать, что Брай днем не может вылезти из кровати, а по ночам он слышит, как она бродит по дому. Ему пришлось съездить в «Неттлстоун», чтобы поговорить с директором и попросить отсрочить поступление Альбы в первый класс, потому что Брай отказывается выходить из дома. Честно говоря, он не в восторге, что Альба будет проводить много времени с Сарой, проповедующей всякие идеи. Однако отчуждение Брай стало расстраивать Альбу, а он не сможет помочь Брай, пока Альба дома. Его план на утро — побыстрее отвезти Альбу к Саре и Дэвиду, а потом успеть домой, чтобы приготовить для Брай обед и попытаться поговорить с ней. Повернувшись к дому, он кричит: «Альб, идем, пора ехать!», — и забрасывает на плечо второпях собранную сумку. Он открывает багажник и собирается позвать Альбу еще раз, и тут рядом останавливается почтовый фургон. Из него деловито выходит мужчина. — Эшим Коли? — Эш кивает и расписывается, мужчина вручает ему белый конверт и, направляясь к фургону, бросает через плечо: — Хорошего дня, приятель. Письмо от «Эдмунд и Уорт». Эш знает, что это лондонская юридическая фирма… и внезапно он понимает, что́ у него в руках. Эш смотрит на конверт из плотной дорогой бумаги. Подобные компании всегда хотят казаться богаче и могущественнее, чем на самом деле. Машина начинает пищать, напоминая ему, что он забыл закрыть багажник. Он выключает сигнализацию, делает несколько шагов через дорогу, ощупывая конверт, и оказывается перед домом Чемберленов. Этот дом еще не проснулся, все шторы задернуты, однако в гостиной штор нет. Эш не может ничего разглядеть, но уверен, что Элизабет смотрит на него. Наверняка, она отслеживала доставку письма, чтобы не пропустить момент вручения. Он ничего не говорит, просто пару раз взмахивает конвертом в сторону ее дома. Эш думает о Брай, раздавленной чувством вины за то, в чем она не виновата, о рисунках Альбы в вонючем мусорном баке, и чувствует себя так, словно его окатили из ведра ледяной водой. Кажется, что кровь быстрее бежит по венам. Он сжимает кулак, сминая конверт, и машет им перед окном гостиной, приговаривая вполголоса: «Если вы хотите войны, то вы, мать вашу, ее получите». На следующий день Эдвард Армитедж, барристер[11][Барристер — категория адвокатов в Великобритании и странах Содружества. В отличие от солиситора, барристер имеет право выступать в суде.], — или Эд Арм, как его называли более двадцати пяти лет назад в Университетском колледже Лондона, где Эш и Эд были хорошими приятелями, — на пятнадцать минут опаздывает на деловой обед. Эд предложил невзрачное бистро рядом со своим офисом, чтобы «в неформальной обстановке» обсудить план действий. Эш замечает Эда из окна бистро, когда тот машет черному такси, требуя пропустить его. Он один из тех долговязых парней, которым можно бриться лишь раз в неделю, этакий младенец в деловом костюме. Эш встает, когда Эд начинает осматривать ресторан в поисках старого приятеля. Они обнимаются, похлопывая друг друга по спине, и садятся за маленький столик. — Умираю с голода, — говорит Эд, пока официант наливает им воды. Не глядя в меню, он сразу заказывает цыпленка. Эш захвачен врасплох его стремительностью, но не желает этого показывать, поэтому берет то же самое. Спрашивает, как поживает жена Эда — Элен, тоже юрист. Эд уклончиво отвечает, затем проверяет время на телефоне и говорит: — Ладно, чувак. Как я и говорил, у меня сегодня катастрофически мало времени. Но я прочел письмо, которое ты вчера прислал. По просьбе Эда Эш потратил целое воскресенье, чтобы в мельчайших подробностях расписать все, что случилось за последние несколько недель. Как он отвез Альбу на прививку, не сказав Брай. Как Брай ответила на письмо Элизабет и подтвердила, что Альба привита, — хотя она не была привита полностью. Как сильно они болели, но насколько хуже оказались последствия вируса для Клемми. Как их лучшие друзья подали против них иск о возмещении личного ущерба за грубую неосторожность. После этого он весь день чувствовал себя опустошенным и разбитым. Тем вечером у него не хватило духу подойти к Брай и рассказать о судебной повестке. Он просто лег рядом с ней в кровать и обнял ее. — Думаю, ты прав. Их обвинения против вас безосновательны. Конечно, нужно вникнуть в детали, но похоже, будет трудно доказать, что Клемми заразилась вирусом именно от Брай или Альбы, учитывая, что симптомы проявились у них одновременно и что все они были на празднике вместе с зараженным парнем из Испании. Эд словно снял с плеч Эша тяжкий груз. — Вот-вот, именно это я и говорю… Эд поднимает вверх длинный палец. — Однако я думаю, что они будут упирать на обязательство соблюдать чужие интересы, то есть попытаются убедить судью, что у вас были обязательства по отношению к Клемми, а это будет нетрудно. — Обязательства соблюдать чужие интересы? — Эш чувствует, как груз снова давит на плечи. — Ну да, знаешь, как, например, есть обязательства учителя по отношению к ученикам. Но ваш случай менее очевидный. Брай — крестная Клемми, вы соседи и очень близкие друзья, так? — Да, ну то есть, были ими. Но Эд уже не слушает. — Значит, это доказательство ваших близких отношений. Как ты упомянул в письме, вы оба знали, что Клемми не привита, и, будучи серьезными образованными людьми, по вашим словам, часто обсуждавшими вакцинацию, вы могли предвидеть вред, который нанесет ваше решение не прививать Альбу. — Если бы мы могли представить… — Судья также решит, насколько честно и справедливо накладывать обязательства по соблюдению интересов, с учетом процедурных соображений — что опять же, на мой взгляд, не будет проблемой. Эш ничего не понимает, но Эд либо не замечает этого, либо ему наплевать, и Эш решает, что лучше не прерывать его полет мысли. Эд делает паузу, чтобы глотнуть воды, не сводя глаз с письма от солиситоров, лежащего перед ним на белой скатерти. — Что касается грубой неосторожности… Вы не сообщили о статусе вакцинации Альбы, частичным доказательством чего служит сообщение Брай, некорректное и вводящее в заблуждение. Подходит официант, улыбаясь Эду и обращаясь к нему «мистер Армитедж», и ставит перед ним тарелку с цыпленком и пастой. Эш едва успевает убрать со стола письмо. Эд улыбается, кивает, заправляет салфетку за воротник и начинает есть, не дожидаясь, пока Эш возьмет приборы. Уставившись в тарелку, Эд продолжает: — Я только одного не понимаю: зачем они обратились в суд? Ты сказал, вы уже предлагали им денег. — Да, конечно… Эд поднимает взгляд на Эша. Глаза на его худом лице округляются, но его голос дрожит от возбуждения. — Значит, они хотят мести. Это еще хуже денег — для вас, во всяком случае. Боюсь, чувак, вам придется быть готовыми к интересу со стороны журналистов. Вакцинация — злободневный вопрос, и если они так хотят отомстить, то, вероятно, они из тех, кто привлечет внимание СМИ. Они хотят общественного сочувствия. Эш кивает, груз давит на плечи все сильнее и, кажется, уже оставляет синяки. — В интернете и так настоящий кошмар. Люди поливают нас грязью. Его сильно ранят комментарии о том, что его любимые люди — злодеи и заслуживают мучительной смерти. Эш думал, что его сердце ожесточится и он привыкнет. Но когда он сидит один рядом с креслом, где раньше сидели Брай или Джек, и читает угрозы в адрес своей семьи, то чувствует себя слабым и опустошенным. — Что ж, это неудивительно, — небрежно замечает Эд. — Старайся не обращать внимания. Он ненадолго замолкает, а затем спрашивает: — А как Брай ко всему этому относится? К иску и тому подобному? — Он смотрит на Эша, который не знает, куда девать глаза и что отвечать, и догадывается: — Она не в курсе, да? Эш делает глоток вина, не поднимая глаз от тарелки. — Я сначала хотел обсудить с тобой все варианты, а потом поговорить с ней. Она, м-м… Она… — Неважно себя чувствует, верно? — говорит Эд с полным ртом пасты. — Честно говоря, да, чувак. Это еще мягко сказано, и я боюсь, все это окончательно выбьет ее из колеи. Эшу вдруг очень хочется посидеть тут с Эдом-другом, а не с Эдом-юристом, но они почти не виделись после свадьбы Брай и Эша. У Эда звякает телефон, он открывает письмо и быстро его проглядывает: — Прости, чувак, мне скоро нужно идти. Следующие десять минут они обсуждают условия, на которых Эш нанимает Эда в качестве адвоката, и Эд оставляет Эшу на подпись кипу документов. Его услуги стоят дорого, гораздо дороже, чем Эш предполагал, но он думает: «Черт с ним, война требует средств». После обеда Эш возвращается на поезде в Фарли. Стоит замечательный день, сладкий воздух пропитан осенним теплом. Жизнь в городе, кажется, вернулась в прежнее русло. Он не встретил ни одного человека в маске, а единственная замеченная им антипрививочная листовка застряла в изгороди, возле которой останавливаются разве что собаки, чтобы обнюхать все и помочиться. Эш покупает хлеб на закваске и французский сыр, который любит Брай. Потом заходит в цветочный магазин за самым большим и ярким букетом. Шагая через парк, он думает, не сделать ли Брай сюрприз — не свозить ли ее в Париж? В конце концов, они так и не отпраздновали ее сорокалетие, и оба будут заслуживать отдыха после того, как все закончится. Эш замечает несколько мам, чьи дети дружат с Альбой. Ребятишки, одетые в синюю форму первоклассников «Неттлстоуна», бегают друг за дружкой, пока мамы сидят на скамейке, потягивая кофе из ярких стаканчиков. Он не видел их с самого дня рождения Клемми, поэтому машет им поверх огромного букета и говорит: — Привет, девочки! Как… Но одна из них тут же вскакивает и, повернувшись к Эшу спиной, зовет сына, а другая съеживается, уставившись на свой стаканчик. Эш пожимает плечами и идет дальше. «Да ну их», — говорит он себе, пытаясь вспомнить скучные вымученные разговоры, которых он так боялся. Хорошо, что больше не надо притворно улыбаться, чтобы поладить с ними. Но почему же он чувствует себя обиженным, как ребенок, с которым никто не хочет играть? Переходя мост, который ведет на Сейнтс-роуд, он видит Криса и Джеральда, которые идут ему навстречу. Заметив Эша, Крис начинает озираться и шепчет что-то Джеральду, который меняется в лице от удивления. Они уже слишком близко, чтобы перейти на другую сторону и сделать вид, что не заметили его. Никто не улыбается, и Эш заставляет себя сделать первый шаг. — Привет, Джеральд, привет, Крис. — Привет, — говорит Крис, глядя на свои ботинки. Без широкой улыбки Джеральд сам на себя не похож. — Как Хорватия? — Хорошо. Нам как раз нужно было развеяться после ужасной болезни Криса и всего, что здесь происходило… Все еще чувствуя боль от того, что те женщины проигнорировали его в парке, Эш хочет закричать им всем в лицо: «Черт подери, это не наша вина!» — но понимает, что это не поможет. Он делает глубокий вдох и говорит: — Слушайте, я знаю, сейчас трудное время… Элизабет и Джеку приходится проходить через все это, но мы с Брай делаем все возможное, хотим облегчить… Но Джеральд качает головой, словно не верит своим ушам. Он придвигается ближе к Эшу и говорит: — Малышка ослепла, Эш. Клемми из-за вас ослепла. — Нет, Джеральд, это не так. Случилась трагедия, но вы не можете винить нас. Нет никаких доказательств, что Клемми заразилась от Брай или Альбы. — Джеральд слушает с каменным лицом. — Прошу, давайте будем вести себя по-человечески, пока переживаем это трудное время. — Но ты соврал, Эш, ты соврал. О чем ты думал, ведь они обе были не привиты? Ты мог защитить Клемми, но не сделал этого. На лице Джеральда отражается весь спектр чувств, его голос срывается. Крис подходит, мягко берет его за руку и говорит: — Идем, Джеральд, нам пора. Однако Джеральд не сводит с Эша глаз, ожидая ответа или хотя бы извинения. Эш не может предложить ни того ни другого, так что Джеральд снова качает головой и позволяет Крису увести себя. Час спустя Эш медленно входит в спальню. Брай лежит спиной к двери. Пока он ногой открывает дверь, с трудом удерживая вазу с цветами в одной руке и чашку чая в другой, Брай шевелится, но не поворачивается. Эш обходит кровать; ее глаза открыты, но она просто смотрит в стену пустым взглядом.