Он умел рисовать и даже одно время подделывал картины, когда жил в Париже. Потом это дело накрылось, и он, кажется, целый год переводил французские книги с французского на английский — или английские на французский, не имеет значения, и при этом каждый раз слегка их переделывал и придумывал для них разные названия, так что из одной и той же истории получалось у него до двух десятков новых. Но вообще-то по большей части он занимался чистым мошенничеством, был шулером в больших игорных домах, потому что все-таки был вхож в высшее общество и производил впечатление честного человека. Дамы — те просто были без ума от него. Три раза он чуть не женился на богатой наследнице, но каждый раз отец чуял неладное, и дело проваливалось. Многих людей он разорил, продавая им акции несуществующих банков. Он был красавчик, и миссис Саксби его просто обожала. Он появлялся на Лэнт-стрит примерно раз в год, приносил мистеру Иббзу товар, забирал фальшивые монеты, выслушивал советы и предостережения. Я подумала, что и на этот раз он принес краденое, так же, кажется, решила и миссис Саксби, потому что, погревшись у огня и выпив принесенную Неженкой чашку чая с ромом, она уложила спящего младенца в колыбель, разгладила на коленях юбку и сказала: — Ну что же, Джентльмен, я очень вам рада. Мы не видели вас месяц или даже два. Есть у вас что-нибудь, на что мистеру Иббзу стоит посмотреть? Джентльмен покачал головой: — Боюсь, для мистера Иббза у меня ничего нет. — Как же так — ничего нет? Вы слышали, мистер Иббз? — Очень жаль, — отозвался мистер Иббз, сидевший у жаровни. — Тогда, может, для меня? — осторожно спросила миссис Саксби. Но Джентльмен опять покачал головой. — Не для вас, миссис С., — сказал он. — Не для вас, и не для этого Гарибальди (он имел в виду Джона), и не для Неженки, и не для Фила и мальчиков, и даже не для Чарли Хвоста. Говоря так, он обводил взглядом всех поочередно, остановился на мне и замолчал. Я успела собрать разбросанные карты и теперь раскладывала их по мастям. Почувствовав, что на меня смотрят — и не только он, еще и Джон с Неженкой, и раскрасневшаяся миссис Саксби, — я отложила карты. Он быстро схватил их и принялся тасовать. Таким людям всегда нужно чем-нибудь занять руки. — Итак, Сью, — сказал он, по-прежнему не сводя с меня глаз. Глаза у него были голубые, ясные. — Что «итак»? — переспросила я. — Итак, что ты на это скажешь? Я ведь за тобой пришел. — За ней! — фыркнул Джон. Джентльмен кивнул. — У меня есть кое-что для тебя. Предложение. — Предложение! — ахнул Фил. Он подслушивал. — Глянь-ка, Сью, он хочет на тебе жениться! Неженка взвизгнула, мальчишки захихикали. Джентльмен скривился, отвел наконец от меня взгляд и обратился к миссис Саксби: — Попросите наших друзей у жаровни удалиться, хорошо? А Джон с Неженкой пусть останутся: мне понадобится их помощь. Миссис Саксби помедлила, глянула на мистера Иббза, и тот сказал: — Ладно, ребятки, эти кругляши хорошо пропотели, королевы почти не видать. Еще немного — и нас обвинят в измене. — Он взял ведро и одну за другой стал бросать горячие монеты в воду. — Слышите, как желтые ребятки шикают! — заметил он. — Золото все знает. Так что же золото знает? — Ладно, дядя Хамфри, — сказал Фил. Он надел пальто и поднял воротник. Остальные сделали то же самое. — Пока! — И они кивнули по очереди мне, Джону, Неженке и миссис Саксби. С Джентльменом они прощаться не стали. Он проводил их взглядом. — Берегите спины, парни! — крикнул он, когда за ними закрывали дверь. Слышно было, как Фил сплюнул в сердцах. Мистер Иббз повернул ключ в замке. Потом пошел и налил себе чашку чаю, плеснув в него рома, как сделала только что Неженка, когда подавала чай Джентльмену. Запах рома, витавший над чашкой, смешивался с запахом горящих углей, топленого золота, собачьих шкур и непросохшего пальто. Капли дождя тихонько стучали по каминной решетке. Джон жевал арахис, сплевывая шелуху в кулак. Мистер Иббз переставил лампы. Высветилась поверхность стола, наши руки и лица, остальная часть кухни погрузилась во тьму. С минуту все молчали. Джентльмен все тасовал карты, а мы сидели и смотрели на него. Мистер Иббз смотрел пристальнее всех, даже глаз сощурил — словно целился из ружья. — Так в чем дело, сынок? — спросил он. — О чем речь? Джентльмен поднял глаза от карт. — О чем речь... — повторил он. — Речь вот о чем. — Он вынул из колоды одну карту и открыл ее. Это был бубновый король. Представьте себе, живет на свете такой человечек, — проговорил он, выкладывая карту на стол, — этакий старичок, так сказать, мудрый старец или, говоря по-нашему, ученый джентльмен, что правильнее. Но со странностями. Он живет в некоем заброшенном доме возле некой заброшенной деревни, в нескольких милях от Лондона — сейчас не важно, где именно. У него есть огромная зала, доверху набитая книгами и гравюрами, и ни о чем он не думает, кроме как об этих книгах и о своем труде, который он пишет, — назовем его для простоты словарем. Это словарь всех его книг. Но и картинками он тоже не брезгует — и вот ему пришло в голову собрать их в красивые альбомы и переплести. Но сам он сделать это не в состоянии. Он помещает в газете объявление, что ему требуются услуги... — С этими словами он вынул другую карту и положил ее рядом с первой. Это был валет пик. — Смышленого молодого человека, который бы помог ему оформить коллекцию. И один такой смышленый молодой человек, к тому времени хорошо известный в лондонских игорных домах и подумывающий о легком и необременительном заработке, с питанием и проживанием, откликнулся на это объявление, с ним побеседовали и сочли годным. — И этот молодой человек — вы, — сказал мистер Иббз. — Смышленый молодой человек — это я. Угадали! — А деревенская халупа, — оживился вдруг Джон, который все это время сидел надувшись, — небось, битком набита сокровищами. Надо только забраться туда и пошарить как следует. И вы пришли одолжить у мистера Иббза клещи и ушлую девчонку. А у Сью глаза как у невинной овечки, старого перца ей провести ништяк. Джентльмен покачал указательным пальцем. — Холодно! — сказал он. — Эта деревенская халупа, того и гляди, развалится, ей лет двести, не меньше, к тому же мрачная, сырая и заложена-перезаложена от подвала до крыши, которая, кстати, протекает. Ни ковров, ни ваз, ни серебра — ничего такого, боюсь, там не найдется. Старичок ест на обычном фарфоре, как мы. — Вот козел! — сказал Джон. — Небось, такие скупердяи хранят свои денежки в банке? И вы уговорили его написать бумагу, где он вам все завещает, и теперь вам нужна бутылочка яда... Джентльмен покачал головой. — Ни унции яда? — спросил Джон, не терявший надежду. — Ни унции. Ни капли. И никаких денег в банке — по крайней мере, у старика. Он живет анахоретом, и такой чудак, что вряд ли знает, для чего нужны деньги. Но он живет там не один. И вот кого он держит у себя за компанию... На стол легла дама червей. — Э-хе, — сказал Джон, улыбнувшись лукаво. — Жену, кого же еще. Но Джентльмен снова покачал головой. — Ну, дочь... — Не жену и не дочь, — отвечал Джентльмен, прижимая пальцами карту и вглядываясь в печальное лицо дамы.— Племянницу. Возраста... — Он посмотрел на меня. — Примерно как Сью. Внешне довольно симпатичную. И по характеру она, — он улыбнулся, — святая простота. — А-а, дурочка! — воскликнул Джон. — Так, может, хоть она богата? — Да, она богата, — кивнул Джентльмен. — Так же, как гусеница богата крыльями, а клевер — медом. Она наследница, Джонни: наследство ее велико, и дядя не вправе к нему прикасаться, но достанется оно ей на определенных условиях. Она не увидит ни пенни, пока не выйдет замуж. Если она умрет старой девой, деньги перейдут к ее двоюродному брату. Если выйдет замуж, — он погладил карту белым холеным пальцем, — то будет богата, как королева. — Насколько богата? — поинтересовался мистер Иббз, который все это время молчал. Джентльмен посмотрел ему прямо в глаза. — Десять тысяч наличными, — тихо сказал он. — Пять тысяч в ценных бумагах. В камине щелкнул уголек: п-пух! Джон присвистнул, Чарли Хвост тявкнул. Я посмотрела на миссис Саксби, но та сидела, опустив голову, и не радовалась. Мистер Иббз задумчиво поднес чашку ко рту. — Готов поспорить, старик ее ни на шаг от себя не отпускает, — промолвил он, сделав глоток. — Вы близки к истине, — кивнул Джентльмен и откинулся на стуле. — Все это время она была при нем чем-то вроде секретаря: читает ему вслух часами. Думаю, он и не догадывается, что она подросла и превратилась в настоящую леди. — Он хитро улыбнулся. — Хотя, мне кажется, сама она догадалась. Не успел я начать работу над рисунками, как в ней обнаружилась страсть к живописи. Она пожелала брать уроки — у меня. Ну, уж в этом-то деле я умею пустить пыль в глаза. А она, невинное дитя, не отличит пастели от коростеля. Но видели бы вы, как старательно она выполняет задания! С неделю мы учились проводить линии, потом растушевывать тени. Пошла вторая неделя: переходим к композиции. Третья неделя: пишем акварелью. Следующая — смешиваем масляные краски. На пятой неделе... — На пятой вы ее дрючите! — не вытерпел Джон. Джентльмен выдержал паузу. — На пятой неделе уроки отменяются, — сказал он. — Или ты думаешь, что такой девушке позволят долго оставаться наедине с преподавателем? Все это время с нами сидела ее горничная, ирландка, — то и дело покашливала, едва руки мои оказывались слишком близко от ручек ее госпожи или когда я слишком низко нагибался к ее ушку, чтобы объяснить правило. «Вот ханжа!» — думал я. Но случилось так, что она заболела скарлатиной — и сейчас умирает, бедняжка. Так что в настоящее время у моей дамы нет другой компаньонки, если не считать экономки — а у экономки и без того забот хватает, чтобы еще и на уроках сидеть. По этой причине уроки отменены, краски на палитре сохнут. Я теперь встречаюсь с госпожой лишь за ужином, но она всегда сидит рядом с дядей. А когда случайно прохожу мимо ее комнаты, слышу за дверью тяжкие вздохи... — Сдается мне, — сказал мистер Иббз, — она думает о вас и тоскует. — Именно так, — сказал Джентльмен, — именно так. — Бедная леди! — сказала Неженка. В глазах ее блеснули слезы. Она вообще пускала слезу по любому поводу. — Так вы говорите, она хорошенькая? На фигуру и на лицо? Джентльмен пожал плечами: — Заметная. С мужской точки зрения. Джон засмеялся: — Вот бы она меня заметила! — Давай лучше я замечу, — сказал Джентльмен и прищурился. — И по шее накостыляю. Джон, весь пунцовый, вскочил со стула: — Да я вам сам!.. Мистер Иббз замахал руками: — Мальчики! Мальчики! Довольно! Перестаньте. Я этого в своем доме не потерплю, тут женщины, дети. Джон, сядь и угомонись. Джентльмен, вы обещали рассказать нам что-то интересное. Пока что мы выслушали лишь присказку. Где же суть? И, возвращаясь с небес на землю, где в вашей истории место для нашей Сью?