Информацию на нее собрать было тем еще квестом, потому что их менеджер Стас ни проронил ни слова, дескать, все конфиденциально, а давить — палевно. Коллеги не знали, кто такая и откуда. Работала по временному договору, на звонки не отвечала, адрес регистрации, разумеется, липовый. Прописку по номеру я пробил, но там какая-то деревня со стремным названием. Не понимаю, зачем так над людьми издеваться, оно ведь в паспорте навсегда останется. Сплошные вопросы: что делать дальше и где эту Февраль искать, а главное — надо ли? Переться в эту глушь, говорить с родителями, раздувать огонь, дабы убедиться, что девка не всплывет внезапно со своей душещипательной историей? Она и так всплыть может в абсолютно любой момент времени. Расписку на этот случай не возьмешь. Блядь, надо же было за одну ночь похерить свою жизнь накануне выборов. Теперь каждую минуту жди подвох. Качаю головой. Зависть к безмятежному храпу Пупыша усиливается. Принять бы таблетку и забыть, как страшный сон, будто не было, потом на суде лгать, если вдруг придется, глазом не моргнув. К тому же — совесть. Не то чтобы она меня поедом ела, но какую-то чистоту перед свадьбой хотелось соблюсти. Бабка и так нагнетает, что мы в грехе женимся, нагулявшиеся, и все будет плохо. Она у меня старой закалки, из тех цыган, которые во время свадьбы ждут за дверью молодых, а потом простынь рассматривают. Удивительное дело, что маман, которая сбежала от мужа с дочкой к моему отцу, вдруг оказалась того же мнения. Олеське, в общем, и так несладко. Семья у меня сложная. Тру лицо. Сука, как бесит, что ничего не помню. И девочка утром вела себя вяло, заторможенно, потом и вовсе сбежала. Я выпил ее шампанское. Жажда мучила, я отобрал бокал и залпом выпил. Петров. Вернется, сука, закон переступлю, но выясню, какой дрянью он меня накачал, а потом посажу надолго. Барабаню пальцами по столу. Если догадки верны и нас обоих опоили, значит, то, что с этой девочкой сделал я, — собирался он. И от понимания этого отчего-то топит чернотой. Тахикардия с жаждой крови усиливаются. *** Открываю ноутбук и продолжаю работать, стараясь поменьше шуметь. Минут через семь за окном сигналит машина и Пупыш открывает глаза. — Я не уснул? — спрашивает, встрепенувшись как-то беззащитно, по-стариковски. — Нет, я сам отвлекся на сообщение, извините. — Слава богу, не опозорился хотя бы перед тобой. — Да перестаньте. Ваш мирный сон по сравнению с моими приключениями на мальчишнике — такая ерунда. — В последнее время вырубаюсь то там, то тут. Танька запретила машину водить. Старость, Максим, и меня настигла, ничего не поделаешь. Дорога молодым, здоровым. А мы — всё. Закончу с делами, и поедем с Танюшей на дачку в Сочи или в Абхазию, будем сидеть вдвоем на крыльце, на чаек смотреть. — Звучит хорошо, Пётр Андреевич. Как мечта. Дача на первой полосе и все такое. Несколько дач. — И у тебя будет, все будет, посмотришь. Женись только, это важно. У каждого должна быть своя Танюшка, без которой ни Сочи, ни Абхазия... ни одно крыльцо на свете не в радость. Танюшка Пупыш — один из главных политологов МГУ, она меня учила. — Так а что вы хотели-то? Дела я принял, все двигается, на месте не стоит. — Знаю, что принял. Не твоя задача — стройка, но раз уж мы дружим... — Пупыш задумывается. — Не представляю, что бы я делал без тебя, Максим. Печально, что судьей стать не вышло, но ничего, будешь теперь их сам назначать. Эту кухню ты знаешь, как никто. Молча смотрю на него. — А, вот еще что. Адку мою возьмешь к себе? Ну хорошая же девка. Усердная. Я за нее ручаюсь. Скриплю зубами. По какими дачам его потом искать, если что? В новом кресле будет неспокойно, особенно первое время. Мне нужен проверенный человек, Ада же на собеседовании переспросила, что такое КонсультантПлюс, и расплакалась. — Пётр Андреевич, ей двадцать два, — произношу аккуратно. — Мне бы кого постарше, поопытнее. — Куда я ее дену, Максим? Хорошая деваха. Утром пришел на работу, глаз об нее порадовал — весь день налегке пролетел. — Он вздыхает. — Как же я без Ады сам буду? Таня ее к нам точно не возьмет. Таня моя, Таня. Ревнивая! Хоть мне и восемьдесят скоро. Как бы там ни было, Пупыш все еще мой босс, и спорить может быть чревато. Кресло мне нужно остро. — Я женюсь скоро. Вы думаете, жена будет радостно отпускать меня на работу, где глаз радует Ада? Вы видели длину ее юбки сегодня? Кивает. Весь этаж видел. Обычно я не упарываюсь насчет дресс-кода, но тут уж явный перебор. Пупыш качает головой: — Что ж, интересный критерий отбора... В этот момент в дверь стучатся, следом мы видим темную макушку: Олеся спотыкается и буквально влетает на середину кабинета. — Эй, ты в порядке? — Кидаюсь к ней, ловлю, помогаю встать на ноги. — Извините! Максим, у тебя там порог! Здравствуйте, Пётр Андреевич! Я честно планировала появиться менее эффектно. Пупыш хохочет и восклицает: — А вот и Олеся! Ну что, вернулась из своего дурацкого турпохода? — Я возила студентов в Индию, мы жили в гостинице и работали в исследовательском центре, Пётр Андреевич. С пробирками и все такое. — Месяц, Олеся. Нельзя оставлять жениха на месяц. — А то что, украдут? — смеется она. *** Мы коротко обнимаемся, как обычно не демонстрируя интима посторонним, после чего я возвращаюсь в кресло. — Пообедаешь со мной? Пожа-а-алуйста! Пупыш, наконец, поднимается и со словами «Пойду, дела» выходит из кабинета. Дождавшись хлопка двери, Олеся запрыгивает на стол и весело болтает ногами, а я усмехаюсь: деловая какая. Рядом с ней максимально комфортно, Олеся была мне послана за все хорошее. Руки сами тянутся, я обнимаю за талию, поглаживаю, смотрю в глаза снизу вверх. Наша фишка — долго молча пялиться друг на друга. Эдакая игра в гляделки, с нее, в общем-то, все и началось. Лисёнок преподает в медакадемии химию, в глубине души ненавидит органику, предпочитая ей неорганику, потому что во всем должен быть порядок. С живыми организмами его добиться немыслимо. — Приглашаешь? — подкалываю. — Да-а. Соскучилась адски! Красивая, эффектная, ладная. Моя. Поглаживаю стройные ноги и понимаю, что терпимо себя чувствую. Нормально. Ну я и тварь. Пульс ровный, даже усилие не приходится делать, чтобы вести себя естественно. Я купил ей браслет с брюликами — оценил секс с официанткой в кругленькую сумму. Почему именно такую? Не имею понятия. Перед глазами возникают картинки — полузакрытые в экстазе глаза, пухлые губы. Копна рыжих волос, тонкая талия, упругие ягодицы сердечком. Пах наливается, и я гашу неуместную похоть. Память врывается эпизодами, клочками, в самые неподходящие моменты. Изувечьте пытками, колесуйте, но во время секса девица не выглядела зеленой — скорее раскованной, жадной до удовольствия. Влажное тело, продирающие до костей стоны. Мозг кипел. Я человеком быть перестал, кровь бурлила, требовала взять свое. Нужное. Важное. Нутром чуял зов, ебал в лучшем своем темпе, а девчонка еще и еще просила. Нервные окончания горели. Я бы охотнее вены себе зубами разгрыз, нежели отказался от предложенной сладкой вагины. В жизни у меня был разный секс, с разными женщинами, но такого убийства — пока не случалось. Я бы запомнил. Если бы Олеся изменила мне, я бы больше к ней не притронулся. А сам сижу и глажу ее ноги через тонкий капрон чулок. Пиздец, получается. С каждым годом, с каждым новым шагом вверх по карьерной лестнице что-то внутри меняется, черствеет. Пульс почти ровный, угрызения совести мучают, но больше потому, что не выполнил данного себе самому слова. Блуд у цыган запрещен строго, возможно, чтобы не поняли, что смогут с этим жить. Как там говорит моя бабка? В грехе женимся, в грехе жить будем, от него и помрем. А счастье-то где в этом списке? — Я тоже соскучился, Лисён, — произношу мягко. — Не представляешь себе как. Рассказать правду — все равно, что ударить, а потом извиниться. Причинить боль и повесить ответственность за будущее. Простишь? Простишь за то, что имел лучший секс за твоей спиной? Да, не планировал, но имел. И сейчас, когда зависаю, думаю именно о нем. Забудешь? Смиришься? Остается — или расставаться, или безбожно лгать. — Я такое классное заведение тут узнала. Жека посоветовал. Там безумные солянки, тебе точно понравится. — Вы опять общаетесь? Бросаю взгляд на часы. Без пятнадцати двенадцать. Олеся прослеживает мой взгляд и быстро добавляет: — Поехали-поехали! Мне потом на примерку платья. Ну? Или ты занят, мой депутат? — Поплюй, — закатываю я глаза, поднимаясь. Беру пиджак. — Осталось две недели до выборов.