Немного теряюсь, он имеет в виду нашу ночь на яхте? Максим тут же считывает мою реакцию, и поспешно дополняет: — Из-за водки я не смог стать судьей. Был тупым подростком, напился и сел за руль. Первый и последний раз в жизни, но меня остановили. Дело тогда замяли, а пятно осталось. Пять лет отработал в суде помощником, сдал экзамен на судью, но в должности мне отказали. Из-за этого тупорылого поступка в семнадцать лет. — Ничего себе. Они откопали тот инцидент? — Да, малыш. Я потом гадал — как мог так поступить? Что двигало? Алкоголь размывает границу между добром и злом. Поэтому передо мной тебе точно не стоит стыдиться своего отца. Я смотрю ему в глаза и снова забываю дышать. Как можно быть таким... идеальным? Во всем? Он как из фильма, из какого-то сериала. Наверное, моего самого любимого. Следуя порыву, поднимаюсь и подхожу. Обнимаю за шею. Максим тут же усаживает к себе на колени. В этот момент я впервые, кажется, в жизни, полностью отпускаю ситуацию. Просто доверяю всем сердцем. Мы вновь обнимаемся, а потом он опять находит мои губы. Глава 35 — Семён, мы сильно опаздываем? — Совсем не опаздываем, Анна Дмитриевна. Крюк сделаем? — Только поняла, что забыла мобильный! — ударяю ладонью по лбу. — Растяпа. Могу и без телефона поехать, но я хотела сделать несколько фоток. Беда-беда. — Да без проблем, на следующем перекрестке развернусь. — Это долго будет? — морщусь. — Блин. Как неудобно получается. — Минут тридцать максимум. — Ладно. Вроде бы успеваем. Не хочу опаздывать на собственный девичник. Семен стреляет глазами через зеркало, он часто так делает, отчего на миг становится неловко от его добродушной широкой улыбки. Было бы комфортнее, если бы Максим нанял для моей охраны кого-то постарше. С другой стороны, мужчины возраста его босса, вряд ли бы смогли меня защитить. Семен улыбчив и доброжелателен, при этом я знаю, что вооружен и, бесспорно, опасен. На следующем повороте разворачиваемся. Папуша повезла маму в салон, чтобы навести красоту в «стиле столицы», Евгения Рустамовна обещала приехать сразу после того, как закончит принимать курсовые у студентов. Эля... понятия не имею, будет эта мадам или нет. Ей всё равно не понравится ничего, поэтому лучше бы пропустила. От себя я пригласила двух подружек, с которыми познакомилась на работе. Папуша забронировала столик в караоке, а я так волнуюсь, что словами не передать. Поглаживаю живот через платье. Дни до предела насыщены событиями, и все, абсолютно все вокруг стараются для того, чтобы поднять мне настроение. Родители из кожи вон лезут, чтобы понравиться семье Максима, иногда они перебарщивают, но папа — принципиально не пьет. Мама строго следит за этим. Не знаю, как пройдет сама свадьба, но пока я им очень благодарна. Бывают, конечно, неудобные моменты, такие, как с шубой, но Максим вчера заверил, что это ерунда. Это всё ерунда. Я закрываю глаза, откидываюсь на сиденье, вдыхаю запах свежести и кожи. Как быстро я к нему привыкла. Как быстро человек привыкает к красивым вещам и хорошему отношению? Мгновенное, наверное. Максим... Пульс ускоряется, стоит его имя произнести даже мысленно. Волнение за края выплескивается, пульс — молоточками в висках. Чтобы не сойти с ума, застываю. Дышу медленно. Вдох через нос, выдох через рот. И правда рассудком бы не двинуться. Я понимаю, чтобы быть с таким мужчиной — умным, начитанным, галантным, при этом умеющим абсолютно всё — нужно постараться. Максим решает важные вопросы, он спасает невинных, и у него, разумеется, есть враги, в чем недавно со слоненком мы убедились на собственной шкуре. Смотрю на светлый, коротко стриженный затылок Семена. Этот бывший боец спецназа здесь не просто так. Рядом с Максимом может быть только та женщина, что готова к рискам. Вчера мы занимались любовью. Это был тот самый первый раз, о котором я в тайне мечтала. Наполненный любовью и нежностью. С тем самым мужчиной. Долгие, тягучие, сжигающие поцелуи. После них я дрожала, как птичка раненая. Глядя ему в глаза, позволила снять с себя платье. Наверное, стоило дождаться первой брачной ночи. Но я так сильно хотела близости с ним, что не смогла прерваться. Мысли испарились все до единой. В комнате и в целом мире остались мы двое. Но в такие, оголяющие саму душу моменты, я думаю, стоит довериться чувствам. А как иначе? Ради них и стоит жить. Чтобы ощутить то самое. Чтобы дышать полной грудью с тем, кого любишь! Максим подхватил меня на руки и как пушинку понес в спальню. Расстегнул рубашку. Я умирала от желания прикоснуться к его коже. Я горела как натопленная до предела печка. Я могла бы согреть маленькую вселенную. Он лег рядом и притянул к себе. Потом, уже в своей кровати, всю ночь не спала. Едва проваливалась в забытье, его видела. Максим тогда прошептал, что боится со мной, потому что опасается навредить. Это прозвучало предельно трогательно и искренне. Наш первый ребенок, всё происходило по-особенному. Он был предельно осторожным и нежным, я сцеловывала капельки пота с его виска, гладила лопатки и плечи. В ту ночь на яхте я думала, что больше никогда не почувствую его так близко. Второй раз оказался намного лучше перового. И рядом не стоял. Каждая клетка просила его. Я не знаю, могла ли беременность усилить желание, не помню, чтобы раньше хоть к кому-то испытывала долю такой же страсти, но я в огне горела, когда он целовал и трогал. Поверить не могла, что он со мной, что мой. Задыхалась эмоциями. Я существовала в нескончаемой потребности неделями, и мой оргазм случился почти сразу, едва Максим вошел. Как будто я все это время умирала от жажды, держа в руках кувшин с водой, и наконец, сделала глоток. Он был совсем не таким, как на яхте, более спокойным, но при этом экстаз ощущался не только внизу живота, а прокатывался по всему телу. Снова снова и снова. Волна за волной. Руки горели, плечи, кончики пальцев ног... Сглатываю скопившуюся слюну и поднимаю глаза. Едва делаю это, Семен переводит взгляд на дорогу. — Следите за движением, пожалуйста, — прошу я строго, как будущая жена депутата. — Конечно, — покорно отвечает он, и я тут же тушуюсь, коря себя за надменный тон. Фу, ненавижу так делать. Не моя эта роль — властной богатой женщины. Тем временем мы заворачиваем на нужную улицу. С удивлением понимаю, что у ворот стоит машина Максима. Мужчины полным составом должны были ехать смотреть матч в какой-то спорт-бар. Папа, Кирилл и Станислав Валерьевич отправились еще раньше меня. Что ж, сюрприз приятный! Будет здорово увидеться и сегодня тоже. Едва дождавшись, как Семен остановит машину, я выбегаю на улицу. Собаки не встречают, это странно, обычно они тут как тут в попытке зализать до смерти, но времени в обрез, поэтому забегаю в дом. — Максим! Ба-Ружа! — кричу я, разуваясь и проносясь в кухню. В ответ тишина. А вот и телефон — преспокойно лежит на столе, где я его и оставила. Так тихо дома, да где же все? Я собираюсь подняться на второй этаж, как слышу приглушенные голоса. Доносятся с террасы, на которую выходят окна. Летом в доме открыта задняя дверь, сейчас же слишком холодно для летней беседки. Я подхожу к приоткрытому окну и слышу голос Ба-Ружи. Улыбаюсь. Она тараторит что-то на цыганском да так быстро, что я невольно задерживаюсь, чтобы послушать незнакомый язык. При мне Ба-Ружа говорит на цыганском крайне редко, только если ругается на Папушу или Евгению Рустамовну. — Ну какая ты старая? — отвечает ей Максим. — Тем более я тебя не в тайгу отправляю, а в курортный город. Там тепло, ба. Ты ведь любишь, когда тепло. Она снова говорит ему на цыганском. — С Папушей я еще не говорил, но догадываюсь, она не сможет надолго оставить салон. Ба, хотя бы месяца на три, как раз к весне вернетесь. Она говорит ему, он перебивает со смешком: — Не понимаю эту фразу. — Не понимает он, когда бабушка ругается! — фыркает Ба-Ружа, переходя на русский. — Что изменят три месяца, Ману? Ничего они в твоей жизни не изменят, ты морочишь мне голову. Мне и невесте своей. Понимая, что речь обо мне, подхожу ближе к окну. — Время ничего не меняет, меняют действия. — Сослать жену в отпуск на всю зиму — это плохое действие. Дай-ка бабушке еще сигарету. Чиркает зажигалка. — Люди мыслят эмоциями, Ба. Кто управляет чужими эмоциями, тот становится лидером. Кто меня учил? — Я тебя учила другому. Применять знания нужно на чужих. — Ну не могу я. Не могу физически с ней, ну что тут сделаешь? — в его голосе чуть ли не впервые за последние недели прорезается сильная эмоция. Ошарашенная, я присаживаюсь на корточки, потому что стоять больше не получается. — Ману, девочка тебя любит, надышаться не может. Родит тебе много здоровых деточек. Я вижу это по картам и по ее глазам. — Она меня не любит. — Еще как любит. — Она очарована. — Влюблена. — Она меня не знает.