А граф Шалонер постарался как можно быстрей перевести разговор в другое русло: — Наши тарелки уже полны, и запах просто изумительный! Начинаем пробовать! Разве только нужны особые напитки для такого угощения… — Сухое розовое вино, — все в той же задумчивости проговорила венценосная танцовщица, но тут же спохватилась и виновато улыбнулась: — Мне так кажется! — Совершенно верно! — раздался голос вездесущего распорядителя, и в наши фужеры полилась розовая жидкость. Интересно, она специально проговорилась или действительно сильно задумалась? Как бы то ни было, она все-таки встала с моих колен и уселась на предоставленный стул. Есть в маске, конечно, очень неудобно, но она решила не отказываться от такого угощения. Левой рукой фальшивая танцовщица приподнимала маску и заодно прятала открывающийся подбородок, а правой подносила вилкой ко рту кусочки рыбного дерева и пряные дольки плода кугурди. Видя такое действо, я не удержался от небольшой шпильки в ее адрес: — Маску можете снять! Здесь все свои. И люди очень порядочные. Никто вам особым вниманием надоедать не будет. Садалиния спокойно прожевала пищу, проглотила и лишь затем соизволила мне ответить: — Я сразу заметила вашу порядочность! И «свойские» ручки тоже не обошли меня тщательным вниманием. — Но после того как вы доказали свою неповторимую исключительность, мои руки готовы служить только для вашей защиты! Да и вообще, в таком месте и на таком празднике женщины и мужчины должны вести себя проще; честно говоря, я бы предпочел, чтобы и вы оказались такой же ветреной сегодня, как ваши подруги — остальные садалинии. И глазами указал на возвратившихся как раз за стол двух других танцовщиц, которые, тут же забыв о своих прежних симпатиях, принялись заигрывать с новыми мужчинами. Даже сквозь маску я отчетливо увидел знакомую презрительную ухмылку на лице любимой. Но гнев на развязного барона так и не выплеснулся. Лишь на некоторое время она демонстративно затихла, наказав меня высокомерным молчанием. Не слишком-то из-за этого расстроившись, я весело переговаривался со своими друзьями и громко комментировал последующие выступления самых разнообразных артистов. Граф Шалонер тоже старался изо всех сил заражать весельем окружающих. И уже чуть ли не под утро садалиния в желтых одеждах вновь принимала участие в разговорах и даже соблаговолила станцевать со мной два танца. Как ни странно, никто из гостей не пытался пригласить «мою» садалинию на танец. Хотя из-за ее подружек постоянно возникали чуть ли не потасовки. Танцевали мы с ней, конечно, странно: я страстно пытался привлечь ее к себе, а она время от времени не менее яростно пыталась вырваться из моей стальной хватки. А потом расслаблялась и позволяла моим рукам делать все, что им заблагорассудится. От подобного я был вне себя от счастья и удовольствия. Вернее, даже не удовольствия, а блаженства. В конце второго танца мне даже показалось, что Патрисия сама прильнула ко мне всем телом и еле сдерживает себя от более смелых действий. В сознании мелькнула мысль: она меня узнала! Вернее, уже давно знает, кто я! И только и ждет, пока я сам во всем признаюсь! И верит в меня! И любит!!! От сиюминутного признания и саморазоблачения меня спасло два фактора: неожиданно закончившаяся музыка и нестерпимый, неприятный зуд почти по всему телу. Помимо этого Булька еще и обругал меня: «Да у тебя никакой силы воли нет! Словно тряпка! Сейчас не время предаваться слюнтяйству влюбленности! Очнись! Ау-у-у!!! Отпусти даму, а то задушишь! Вот так, молодец! А теперь отведи и усади ее на место! Ну чего замер?! Теперь извинись и сошлись на неожиданные воспоминания о первой любви…» К тому времени я уже отошел от любовного дурмана, вызванного физической близостью, и действительно извинился за дерзость. Добавив при этом: — Вы мне очень напоминаете ту самую прекрасную и единственную женщину, которая сводит меня с ума одним лишь прикосновением. Чему садалиния страшно удивилась: — Но вы же хотите жениться на принцессе?! Как же вы можете ее обманывать? — Кого? Принцессу?! Так ведь я в нее и не имел времени влюбиться. Вот когда отпразднуем свадьбу, тогда я в нее и влюблюсь. Без спешки и без лишней суеты. — О-о! Жаль, что я с ней не знакома! — Патрисия осуждающе покачала головой. — Я бы ей поведала о вашей непорядочности. — А можно подумать, наследница престола сама собирается тут же влюбиться в своего избранника! Ей нужен просто настоящий мужчина, непревзойденный воин, талантливый стратег и тактик, знаток самой современной техники и разбирающийся во внешней и внутренней политике. Ну и как, скажите, она обязана выбирать? По зову сердца? — Вообще-то вы правы… — И лишь со временем она меня полюбит, — продолжал я, — и будет счастлива до нашей глубокой старости! — И вы умрете в один день?! — Конечно! Иначе не стоит и стараться! — подтвердил я заключительные слова из старых сказок. Через некоторое время садалиния в желтом одеянии грациозно прошла в сторону дамской комнаты. А пока я перебрасывался десятком слов со счастливо улыбающимся Фонарем, как-то незаметно из зала испарились и остальные танцовщицы. Свободные мужчины сразу забеспокоились, забегали в поисках пропавших богинь танца. А мужчины со своими постоянными спутницами только печально водили по залу глазами. Лишь сидящий напротив журналист блаженно вздохнул и прокомментировал: — Окончен бал! Исчезли все красотки! Затихла музыка, и полумрак пропал. Последний тост с последней рюмкой водки… И кто-то в черном страшный счет подал… Видимо, Фонарь первым заметил приближающегося ко мне главного распорядителя с подносом и, как всегда, не преминул блеснуть остроумием. Он слыл человеком весьма знающим и опытным, так что прекрасно догадывался о крупной сумме, которую придется заплатить хозяевам застолья. Граф Шалонер вздрогнул и стал ниже ростом, виконтесса Амалия попыталась разрядить возникшее напряжение смехом, но это у нее получилось так неестественно, что пришлось тут же замолчать и спешно прикрыть рот платочком. Я полуобернулся и царственным жестом подозвал распорядителя к себе. Одновременно доставая чековую книжку. — Ваша светлость! И вместо моментально убранной тарелки передо мной оказался поднос весьма старинной работы с несколькими листками отпечатанного текста. Посмотрев сразу в конец столбика цифр, я не смог скрыть свое удивление и прошептал чуть в сторону: — Мм! Даже так? У вас что, праздничные скидки? — Ни в коем случае! — Мне отвечали тем же шепотом, предназначенным лишь для одного слушателя. — Просто остальные гости в знак признательности за доставленное удовольствие от просмотра выступления садалиний оплатили их приглашение. Инициатором и основным спонсором этой оплаты выступил барон Джек Лугов. Он со своими друзьями сидит за первым от главного прохода столом. И поднимает бокал в вашу честь… Я проследил глазами в указанном направлении и увидел довольно улыбающегося мужчину огромного роста. Того самого, который подбадривал меня во время поиска по залу принцессы. Я тоже встал и сделал приветственный взмах руками в его сторону. Вереница газетных заголовков пронеслась у меня в памяти, и я вспомнил, сопоставив с именем, что Джек Лугов — один из самых поворотливых дельцов в мире столичного бизнеса. Его инвестиционные банки за последний год здорово потеснили на внутреннем рынке, казалось бы, незыблемых финансовых столпов даже такого галактического конгломерата, как «Доставка». Сделав себе зарубку в памяти, я уселся на стул и продолжил слушать пояснения главного распорядителя: — Вашу личную выпивку оплатил вон тот господин, в самом углу зала. Он сказал, что является близким другом вашего отца… Пришлось кивнуть и в ту сторону, хотя человек мне был явно незнаком. Более того, вызывал у меня подозрение. Что это за друг отца? Странно, что Зел Аристронг мне о нем ничего не рассказал. — Заказанный вами деликатес оплатили господа с того столика, где стоит высокий канделябр со свечами… Вот тебе и раз! Никого из той компании я тоже не мог вспомнить. Да что ж это сегодня здесь творится?! — Большинство гостей графа Шалонера решили оплатить блюда, ими же и заказанные. Чаще всего вместе со стоимостью выпивки… — Просто невероятно! — пробурчал я, поспешно выписывая чек и ставя размашистую подпись. — После посещения вашего ресторана у меня останутся незабываемые впечатления! — Всегда рады видеть всех вас вновь в нашем прославленном ресторане! — Главный распорядитель источал такую радость и благожелательность, что их можно было на хлеб намазывать вместо масла. Когда он удалился, я обратился к напряженно застывшему графу. Он ведь так и не увидел до сих пор суммы счета. — Расслабьтесь, дружище! Все-таки миледи оказалась права! — В чем именно? — Общение со мной приносит счастье и удваивает капиталы! — Ты намекаешь, что нас покормили бесплатно? — Не совсем так, но я уплатил примерно лишь десятую часть от положенной суммы… — А остальное? — вырвалось у Амалии. — Остальное нам оплатили многочисленные друзья в виде угощения… — И садалиний?! — не поверил Цой Тан. — Их тоже! Ведь недаром мы разрешили любоваться этим чудом всем здесь присутствующим посетителям. Да и не только им. Закон равнодействия: ты людям — они тебе! И все довольны! Мой друг вздохнул с неимоверным облегчением: — И все смеются… — Ну, не все! — возразил я, кивая в сторону Фонаря. — Некоторые просто плачут от счастья. — Ах, барон! — Журналист очумело помотал головой. — Я вам расскажу чуть позже слишком длинную историю для этой ночи. И вы тоже прослезитесь… — Ну хоть в двух словах! — Нет-нет! И не просите! Мое сердце и так разрывается от свалившихся на меня сегодня событий… — Наверняка и вы стали жертвой большой любви? — предположила Амалия. — Увы! Если бы только жертвой… — Фонарь после этих слов что-то вспомнил, метнул взгляд на зал, вскочил с места и помчался к выходу. До нас только и донеслось: — Извините! Но мне срочно… Глядя ему вслед, я сообразил, что и мне пора хоть немного отдохнуть. Хвастаться и бахвалиться я умею, но экзамен есть экзамен. Если на первом отсеяли чуть ли не восемьдесят процентов рвущихся к принцессе аристократов, то и на втором могут продолжить применение тех же драконовских методов. Поэтому я стал прощаться со своими друзьями и с теми, кто еще оставался за столом. Как ни странно, Амалия тоже захотела побывать в нашей гостинице, резонно отвергнув невразумительные сомнения графа Шалонера: — Мы ведь с тобой уже обручены! И теперь я могу спать с тобой где угодно! Матушка и слова не скажет. Краткий отдых Николя мог оказаться под угрозой, поэтому мне пришлось вмешаться с самым суровым видом: — Прошу не забывать, что на меня до сих пор ведется охота! И враги не останавливаются ни перед чем. Так что спать лучше не в моем окружении! — Прошлую ночь мы тоже так думали, — Амалии нельзя было отказать в последовательности, — и моего любимого чуть не убили… — Это была явная ошибка! А скорее всего, хотели добраться до моей шкуры. — Но ведь и сегодня может повториться подобное… — Сегодня охрана будет начеку, и подобное не повторится. — И все-таки мне кажется, — не сдавалась виконтесса, — что возле вас, барон, намного безопаснее. Да и счастье вы приносите однозначно!