– Я куплю тебе что угодно, правда, – шепчет Колетт, обращаясь к мальчику, лицо которого находится в нескольких дюймах от ее лица. Я случайно перехватываю взгляд мужчины, щеки которого порозовели от смущения. Чтобы прервать неприятную сцену, я предпринимаю попытку увести Колетт. – Нам пора, миссис Бэрд, – говорю я, но она не обращает на мои слова никакого внимания. Поглаживая злополучного медвежонка ладонью, Колетт все еще не теряет надежды договориться с мальчишкой. – Ну же, Джастин. Возьми вот это, – говорит она примерно с той же интонацией, с которой убеждала меня взять в руку локоны Пэтти, и пытается всучить парнишке панду. Я чувствую, что у меня пересохло в горле. Однако Джастин швыряет панду на пол. – Дай мне медвежонка! – верещит он. На лице Колетт на какие-то доли секунды появляется выражение отчаяния, которое тут же сменяется гримасой гнева. – Ты все испортил! – кричит она – Я же сказала, что куплю тебе все что угодно. Ну, так вот тебе, держи! С этими словами, подняв с пола панду, Колетт пихает игрушку в руки Джастина. Явно придя в ужас то ли от поведения своего сына, то ли от реакции Колетт, мужчина обхватывает мальчика обеими руками. – Давайте договоримся. Все будет хорошо… – лепечет он. Но Колетт уже не остановить. – Ваш ребенок просто паршивец! – выпаливает она. При этих ее словах мужчина отшатывается в сторону. Мальчик издает истошный вопль. Черт. Я лихорадочно ищу взглядом ближайший выход. Шагнув вперед, я говорю: – Миссис Бэрд, пойдемте отсюда. Немедленно. Я беру Колетт за локоть и пытаюсь увести. Она начинает следом за мной продвигаться к двери, но в этот момент панда снова падает на пол. Взгляд мальчика прикован к игрушке, которую держит моя хозяйка. – Она его уносит! – визжит он. – Извините, – обращаюсь я к отцу Джастина, продолжая тащить Колетт за собой. – Я уверена, что у них на складе найдутся такие же медвежата. Попробуйте узнать у продавца. Потрясенный происходящим мужчина стоит неподвижно, словно не веря своим глазам и ушам. Колетт снова бросается в атаку: – Скажите вашему ребенку, чтобы он прекратил орать! У него был шанс, но он им не воспользовался! Я тащу Колетт за собой с такой силой, что она едва не падает – в проклятых босоножках с каблуками-стилетами, которые она вопреки моим уговорам предпочла надеть, она недостаточно уверенно стоит на ногах. Однако она быстро восстанавливает равновесие, а я практически волоку ее к выходу на лестницу. Мальчишка все не успокаивается и продолжает вопить. – Это неслыханно! – кричит вслед Колетт его отец. – Вы просто неподражаемы! – Скажите вашему сынку, чтобы он наконец заткнулся! – визжит в ответ миссис Бэрд. Джастин, вырвавшись из рук отца, с залитым слезами лицом устремляется следом за Колетт в надежде вырвать у нее из рук медвежонка, но она издает леденящий кровь вопль. Вряд ли кто-то из покупателей вокруг поверил бы, что этот звук произвели легкие и голосовые связки взрослой женщины, повздорившей с ребенком из-за плюшевого медвежонка. Отец Джастина бросается следом за сыном и успевает в последний момент схватить его. И тут Колетт делает ужасную вещь. Размахнувшись, она бьет мужчину по лицу. Звук пощечины кажется оглушительным. От удара мужчина откидывает голову назад. Кожа на его лице мгновенно становится багровой, а затем на красном фоне проступают белесые следы пальцев. Отовсюду слышны осуждающие вздохи, и один из них невольно издаю я. Хлесткий, раскатистый звук пощечины продолжает звучать у меня в ушах, и лишь через некоторое время я понимаю, что это удары моего сердца звучат у меня в ушах. Итак, Колетт среди бела дня напала на мужчину – на глазах десятков людей. И все это – из-за какого-то никчемного плюшевого медвежонка. Я тащу миссис Бэрд вниз по ступенькам – нам нужно убраться как можно скорее, пока нас не догнал отец Джастина или кто-нибудь не позвонил в полицию. Колетт сопротивляется и изо всех сил пытается вырваться, но я не позволяю ей этого сделать. В какой-то момент она умудряется достать из бумажника наличность и начинает швырять в воздух двадцатидолларовые и стодолларовые купюры. Так что пробираться к выходу нам приходится под дождем из банкнот. – Это за медвежонка! – торжествующе кричит Колетт, на которую в полном молчании изумленно таращатся посетители магазина. Вертя головой во все стороны, я время от времени бросаю опасливый взгляд на Колетт, на губах которой играет безумная улыбка. Публично влепить незнакомому мужчине пощечину – это, конечно, так себе затея, но если кто-то обвинит ее в краже какого-нибудь товара из магазина – мало не покажется. Глава 31 – Ради всего святого, что случилось? Я сижу за столом в кабинете Алекса Бэрда. Хозяин кабинета расположился напротив меня. Судя по его взгляду, в этот момент он готов меня убить. – Боже, ведь это же всего лишь магазин игрушек – говорит мистер Алекс. – Магазин игрушек. Как посещение такого места могло закончиться чудовищным скандалом? Что вы там натворили? С этими словами Алекс Бэрд указывает пальцем на меня. Я натворила? О чем это он? Я-то как раз ни на кого не нападала. – Вы пробыли там меньше тридцати минут. – Мистер Алекс раскачивается в кресле так, что колесики кресла начинают щелкать, натыкаясь на швы между дощечками паркета. – Почему вы ее не остановили? – Извините. Я понятия не имела… – А вам известно, что в магазин вызвали полицию? Полицию. – Мистер Алекс жестом отчаяния запускает пальцы в волосы. – И вот теперь мне придется общаться с копами, добиваться, чтобы это дело как-то замяли. Алекс Бэрд несколько раз с треском выдвигает и захлопывает ящики стола, перекладывает с места на место какие-то бумаги, пока мне не становится ясно, что он вовсе не пытается найти что-то конкретное. Он взбешен и не может просто сидеть на месте. Он развязывает узел на галстуке, а затем расстегивает пуговицы рубашки на груди. Он так зол, что буквально задыхается от ярости. Лицо и шея его приобрели темно-багровый цвет. Мистер Бэрд еще раз громко хлопает ящиком стола. В отличие от выдержанного в минималистском стиле кабинета Стивена, где царит идеальный порядок, а на столе нет ни одной бумаги, кабинет Алекса Бэрда-старшего выглядит так, словно в нем недавно взорвалась бомба. Повсюду валяются стопки документов, скрепки, блокноты, папки, какие-то листы с пометками, сделанными от руки весьма неразборчивым почерком. Такой погром здесь с тех пор, как накануне вечером сюда ворвался мистер Бэрд? В уголках его рта я замечаю капельки слюны, глаза сверкают. Он ждал утра, чтобы наорать на меня при первой возможности. – Это просто кошмар, – говорит мистер Бэрд. – О чем только, черт побери, она думала? Устроить скандал из-за какого-то проклятого медвежонка Тедди! Да у нас дома тысячи подобных игрушек. Зачем ей потребовалась еще одна? Я не осмеливаюсь сказать моему собеседнику, что речь шла о подготовке ко дню рождения Пэтти. – А вы знаете, что этот тип собирается подать в суд? – При этих словах мистера Алекса я сползаю со стула. – В суд! На мою жену! – Мистера Алекса начинает бить дрожь. – Управляющий магазином заявил, что они тоже хотят подать официальную жалобу. Они не желают, чтобы Колетт когда-либо еще появлялась в их магазине. Я тоже это поддерживаю. – Мистер Алекс Бэрд рассекает воздух резким взмахом рук: – Она больше никуда не пойдет. Я еще больше съеживаюсь на своем стуле, не зная, что сказать. Алекс Бэрд вонзает в меня стальной взгляд: – Стивен сказал, что вы с Колетт начнете с небольших прогулок. Что вы постоянно будете рядом с ней. Как вы могли допустить такое? – Я пыталась как-то помочь, но… – Чушь! – Алекс Бэрд с размаху обрушивает обе ладони на крышку стола. – Вы могли остановить ее. Могли вытащить оттуда. Я чувствую, что начинаю закипать. – Откуда мне было знать, что она может сорваться из-за такой ерунды, как какой-то плюшевый медвежонок? Мистер Бэрд снова с оглушительным грохотом с размаху припечатывает ладони к столу. – Она может сорваться из-за чего угодно, Сара. Чего угодно. Вы что же, этого еще не поняли? Вы разве этого не заметили? – Извините, – снова мямлю я и сильнее вцепляюсь пальцами с подлокотники, пытаясь собрать остатки спокойствия. Мой собеседник, однако, не успокаивается: – Вы были с ней. Вы должны были увести ее из магазина тотчас же, как только она начала терять контроль, а не ждать, пока она дойдет до точки кипения. Меня выводит из себя эта несправедливость. Алекс Бэрд, подняв ладонь вверх, останавливает меня до того, как я успеваю что-то возразить. – Я думал, что предельно ясно объяснил вам, что вы должны гасить подобные вспышки и не допускать, чтобы подобное происходило. Я говорил вам, что для всех нас чрезвычайно важна репутация нашей семьи и что никакие секреты не должны пересекать порог этого дома. – Голос моего собеседника становится ниже и приобретает сходство с угрожающим рыком: – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить семью. – А как же она? – возмущенно восклицаю я. – Как же ее жизнь, интересы? Алекс Бэрд встает: