Когда список гостей утвержден, начинается новый всплеск суеты. До дня рождения Пэтти остается два дня. Мы заказываем воздушные шары в магазине на Коламбус-авеню, выбираем сладости в пекарне на Западной Восемьдесят первой улице, напоминаем фирме, доставляющей продовольствие, чтобы ее сотрудники не забыли привезти макароны с сыром, тосты, птифуры и чай для мам маленьких гостей. Карусель – отдельная история. Детали аттракциона привозят на огромном грузовике. Целая бригада рабочих собирает его в обеденном зале, лязгая металлом и жужжа электродрелями. В итоге ярко раскрашенные опоры и фигурки животных в красных кепках, верхом на которых, собственно, и предстоит кататься детям, занимают большую часть отведенного для них помещения. Когда сборка наконец заканчивается, сооружение получается весьма внушительным. Специалисты, завершив свою работу, подсоединяют карусель к электропитанию и ненадолго включают ее. После того как аттракцион делает несколько пробных оборотов и сборщики убеждаются, что он работает нормально, они выключают карусель, собирают свои инструменты и покидают жилище Бэрдов. При этом они желают Колетт, чтобы детская вечеринка прошла успешно, и не спрашивают, почему они так и не увидели маленькую именинницу. Когда все они уходят, Колетт выглядит просто пьяной от счастья. Она снова включает карусель и наблюдает, как под приятную, мелодичную музыку и мигание цветных фонариков симпатичные животные движутся по кругу и вверх-вниз. На платформе укреплены лошадка, единорог, медведь и тигр, снабженные красивыми, удобными седлами. Золоченая центральная стойка упирается в тент, похожий на купол цирка. Не нижней, внутренней стороне тента нарисованы ангелы в окружении роз и звезд. У лошади и единорога пушистые цветные гривы. У медведя на голове корона, а тигр дружелюбно улыбается. Бриджет, парикмахер-стилист, с которой я уже знакома, не ошиблась, порекомендовав нам поставщика, у которого можно было заказать карусель. А Колетт – единственная известная мне женщина, которая могла позволить себе реализовать подобную идею на практике и физически разместить карусель в обеденном зале своего жилища. Она не отрываясь смотрит на аттракцион, и глаза ее сияют. Потом она начинает настаивать на том, что Пэтти нужно хотя бы разок на нем прокатиться. – Как вы думаете, – интересуется она, – на какой фигурке Пэтти лучше проехаться? Я пожимаю плечами и предлагаю: – Как насчет медведя? Колетт, словно зачарованная, со счастливой улыбкой на лице покачивается в такт музыке. – Медведь – это замечательный выбор, – говорит она. – Но ведь они все хороши, не правда ли? Вот, например, единорог… – Колетт подмигивает мне: – По-моему, это было бы здорово… Колетт ждет от меня, что я пойду к карусели, но я остаюсь стоять на месте. Миссис Бэрд явно хочет, чтобы я прокатилась вместе с Пэтти, но я не в настроении для этого. Представив, как я буду кружиться на аттракционе под взглядом наблюдающей за мной Колетт, я начинаю нервничать. Миссис Бэрд разочарованно цокает языком и, повернувшись на каблуках, уходит. Карусель продолжает медленно вращаться. Музыка все еще играет, лампочки на аттракционе мигают. Никто не катается на аттракционе, кроме маленькой, симпатичной светловолосой девочки, которая существует лишь в воображении Колетт. И вдруг вид пустого крутящегося колеса с закрепленными на нем фигурками животных, ни на одной из которых никто не сидит, становится мне болезненно неприятен – как и пульсирующий свет цветных фонариков, а заодно и звуки музыки, которая, я это точно знаю, не привлечет желающих покататься. Приглядевшись, я прихожу к выводу, что и физиономии у животных не такие приятные, как мне представлялось поначалу. Зубы у тигра большие и острые, и теперь мне кажется, что он не дружески улыбается, а злобно скалится. * * * В день, на который назначен детский праздник, я просыпаюсь с ощущением, что внутренности у меня в животе стянуты в тугой узел. Я несколько раз осторожно вдыхаю и выдыхаю. Мне непонятно, чем вызвано мое состояние и почему, помимо прочего, я чувствую себя такой усталой. В конце концов, мне нужно как-нибудь пережить день рождения Пэтти – и после него я смогу наконец уйти от Бэрдов. Перед тем как покинуть свою спальню, я стараюсь хоть немного успокоить нервы. Для этого я начинаю вспоминать тетю Клару и ее советы – и так увлекаюсь, что в какой-то момент начинаю искренне сожалеть о том, что не могу снять телефонную трубку, позвонить ей и поинтересоваться, правильно ли, на ее взгляд, я поступаю. Прежде чем шагнуть в коридор, я на всякий случай делаю еще один глубокий вдох-выдох. Оказавшись в обеденном зале, я застаю там Колетт, которая украшает помещение. До начала праздника остается всего два часа, и я понимаю, что ей наверняка требуется моя помощь – во всяком случае, вид у нее такой, что сразу становится ясно: мое присутствие точно не будет лишним, а может, и не только мое. Миссис Бэрд явно пребывает в панике. То спокойствие, с которым она ухаживала за мной в последние недели, бесследно исчезло. Двигается Колетт чересчур быстро и суетливо. – Все должно быть идеально, – говорит она. Я смотрю на ее безукоризненно чистую и выглаженную одежду, над которой потрудилась Паулина, и вижу, что миссис Бэрд просто распирает рвущаяся наружу лихорадочная энергия. – День рождения Пэтти – это совершенно особое событие. Мы должны быть уверены, что все пройдет без единой накладки. Колетт столько раз повторяет эту мысль то на один лад, то на другой, что в конце концов я уже не могу с уверенностью определить, кому она это говорит – мне или себе самой. Она хватается то за одно дело, то за другое, то, бросив все и нахмурив брови, начинает вытирать со стола несуществующие пятна. Мне хочется увести ее куда-нибудь и сказать, что все и так организовано и подготовлено просто замечательно и что она может не беспокоиться – все пройдет как надо. На столе расставлено угощение и разложены мешочки с подарками. Доставщики продовольствия, выполнив заказ, уехали. Воздушные шары тоже уже доставили, более того – их уже успели распределить по помещению, в котором будет проходить детский праздник. По сути, не остается ничего такого, чем Колетт могла бы заняться, но она просто не в состоянии усидеть на месте. Поэтому она в конце концов начинает поправлять украшения в центре обеденного зала, хотя в этом нет никакой необходимости. Я тоже нашла себе дело: в сотый, наверное, раз проверяю, правильно ли разложены столовые приборы – ложки и вилки, подравниваю салфетки. В дальнем от меня конце зала под музыку, которая почему-то кажется мне пугающей, продолжает кружиться карусель. Я смотрю на свои часы. Дети скоро появятся. Глава 51 Снизу звонит Малкольм – он сообщает, что первая группа гостей прибыла. Я спускаюсь на лифте в вестибюль здания и радостно приветствую мам детишек, словно мы с ними старые подруги, которые давно не виделись. Они улыбаются с едва заметным недоверием – вероятно, у них все еще сохраняются некие нехорошие предчувствия по поводу всего того, что я им наобещала и что может стать едва ли не самым странным и необычным событием в их жизни. Но я вздыхаю с облегчением. Они все же приехали. Они это сделали. Дети, как и я во время своего первого визита в дом Бэрдов, с восторгом рассматривают одеяние Малкольма. Один из мальчишек протягивает руку, чтобы потрогать сверкающие золоченые пуговицы на запястье консьержа. Малкольм воспринимает любопытство малышей с улыбкой, и я вижу, что дети и их матери сразу начинают чувствовать себя более раскованно. Они оглядывают вестибюль, и малыши невольно раскрывают рты от изумления при виде огромного пространства – ничего подобного они никогда еще не видели. Один из них внимательно смотрит на кнопки лифта и, когда я нажимаю на самую последнюю и говорю ему, что мы сейчас поднимемся на двенадцатый этаж, радостно пищит: – Ура, пентхаус! Двери под хихиканье детишек медленно закрываются, и лифт начинает двигаться вверх. Малыши возбужденно пихают друг друга – вокруг столько всего нового и необычного. Выйдя из лифта в фойе двенадцатого этажа, они застывают было на месте, но я, не давая им возможности как следует осмотреться, торопливо веду их, словно коварный Крысолов, в обеденный зал, раздавая им красные леденцы на палочках, которые детишки торопливо разворачивают и суют в рот. При виде карусели они разражаются радостными возгласами: – Ничего себе! Да быть этого не может! Вы только посмотрите! Разумеется, у всех тут же возникает желание прокатиться. Хотя мамы крепко держат детей за руки, нескольким из них удается вырваться, и они устремляются вперед. – Не сейчас, не сейчас, – увещеваю я. – Потом покатаетесь. Сначала за стол. Появляется Паулина. Я прошу ее проводить мам в одну из гостиных и сказать, что они могут отдохнуть, пока дети будут поедать угощение и играть, и что для них приготовлены птифуры и горячий индийский чай сорта «Дарджилинг». Паулина тут же уводит женщин, которые нисколько не возражают против этого. Дети, оставшись одни, садятся за стол. Некоторые из малышей тревожно смотрят на закрывшиеся за их мамами застекленные створчатые двери, но тут же вспоминают о леденцах, которые держат в руках, и успокаиваются. В комнату входит Колетт, и все внимание малышей немедленно переключается на нее. Он нее исходит божественный аромат, и она разговаривает с детишками так ласково, что похожа на сказочную добрую фею. На ней новое, с иголочки платье, вокруг шеи – бриллиантовое ожерелье, в ушах – огромные серьги, которые покачиваются где-то на уровне подбородка. Дети смотрят на нее с изумленным благоговением, их лица буквально светятся радостью. Видно, что благодаря присутствию в обеденном зале детей Колетт тоже находится в приподнятом настроении. Она показывает им воздушные шары, раздает сладости и рассказывает о том, что скоро им принесут праздничный торт. Детский гомон то нарастает, то затихает, то снова усиливается, когда малыши в очередной раз начинают вертеться от нарастающего нетерпения. Им ужасно хочется забраться на карусель, и я их не виню. Соблазн для таких малюток действительно велик – яркие цветные лампы и веселая музыка притягивают их, словно магнит. Сидя за столом, они разговаривают о том, кто на каком животном хочет прокатиться. Я, однако, замечаю, что Колетт начинает что-то тревожить. Она то и дело оглядывается на дверь, словно ищет кого-то. Я знаю, кого именно. Она ждет Пэтти. Колетт убедила себя, что девочка все еще занята приготовлениями к празднику. Глава 52 Конечно, мне надо было догадаться остановить Колетт после того, как собравшиеся спели «С днем рожденья тебя». Когда пение стихает, одна из девочек интересуется: – А где же именинница? Разумеется, я должна на это отреагировать. Отвлечь детей, положив им на тарелки еще кусочек лакомства, или наконец объявить им, что теперь они могут покататься на карусели. Но я не успеваю этого сделать. Колетт поворачивается к двери и говорит: – Вот она. Уж не знаю, что и как объяснили детям, собравшимся на праздник, их мамы, но малыши явно находятся в замешательстве. Когда же Колетт наклоняется к свободному стулу и говорит, обращаясь к пустому месту: «С днем рождения, моя дорогая девочка», а затем наклоняется еще ниже, чтобы поцеловать кого-то невидимого, глаза у детишек становятся размером с чайные блюдца. Некоторые из них начинают хихикать, наблюдая за тем, как Колетт одну за другой гасит свечи на праздничном торте. Но тут Колетт говорит, что теперь дети могут встать из-за стола и поиграть. Второго приглашения малышам не требуется. Они тут же забывают о возникшей было неловкой ситуации – их мгновенно перестает интересовать, с кем это только что разговаривала тетя. Один из мальчишек в спешке нечаянно толкает стол, и от этого толчка большая ваза с цветами, установленная в самом центре, сдвигается с места, наклоняется и едва не падает. Видно, что Колетт это небольшое происшествие расстраивает. Вернув вазу в центр стола, она стирает со столешницы осыпавшиеся от толчка блестки. И тут я вдруг слышу его голос. Да, это он, мистер Алекс, ошибки быть не может.