Я вижу взгляд мистера Бэрда, устремленный на Колетт, и понимаю, что вот сейчас он скажет ей правду. Он явно больше не в силах притворяться и поддерживать иллюзию существования Пэтти. Двадцать лет он делал это, но теперь, похоже, его терпению пришел конец. Должно быть, он думает о том, что будет дальше – через год, через два. Новые няни. Новые детские праздники для девочки, которая давным-давно умерла. Людей, которым придется затыкать рты, будет все больше и больше. Ситуация выходит из-под контроля, и мистер Бэрд понимает это. Более того, Колетт тоже становится неуправляемой. И с этой проблемой он тоже уже не в силах справляться. Выражение лица Алекса Бэрда ясно говорит о том, что, по его мнению, супруге пора узнать правду. Глава 54 – Колетт, – говорит мистер Алекс, – я так больше не могу. Его жена неподвижно сидит на стуле и молчит. – Хватит, Колетт. Все кончено. В голосе Алекса Бэрда слышна неподдельная боль. Кажется, что за последние несколько минут он постарел лет на десять. Отступив на несколько шагов, он пинает ногой плюшевого жирафа, забытого кем-то на стуле, и игрушка, отлетев в сторону, падает на пол. Взмахом руки он сбрасывает со стола композицию из мягких игрушек и игрушечного поезда, которую Колетт составляла несколько часов, и ее составные части разлетаются во все стороны. Колетт издает громкий крик. Мистер Бэрд, однако, на этом не останавливается. Он смахивает со стола на пол несколько чашек с соком, блюдо с недоеденным праздничным тортом, покрытым клубничной глазурью, который падает на мраморный пол с громким шлепком. Колетт вскакивает со стула. – Прекрати! – кричит она. В ответ ее супруг тыльной стороной ладони отшвыривает еще дальше составные части игрушечного поезда, не обращая внимания на то, что попутно на пол летят пирожные и льется сок из опрокинутых чашек. – Перестань! – снова вопит Колетт. – Ты все портишь! Ты расстраиваешь Пэтти! Алекс Бэрд резко оборачивается в ее сторону: – Сколько раз тебе говорить? Пэтти нет. Колетт отпрыгивает назад, затем снова бросается вперед и бьет его по руке, а затем по груди. В глазах ее стоят слезы. – Что ты такое говоришь?! Почему ты так себя ведешь? Мистер Бэрд поднимает руку. Паулина испуганно ахает и стискивает мой локоть. Однако мистер Бэрд лишь пытается сдержать супругу, ограничив свободу ее движений. – Колетт, – предпринимает он еще одну попытку вразумить ее, – Пэтти больше нет с нами. Миссис Бэрд указывает на стул.: – Вот она, Алекс, рядом со мной. Разве ты не видишь? В чем дело? – Раскинув руки в стороны, Колетт обводит взглядом нас – меня, Паулину, Стивена. – Что с вами со всеми такое? – Ее здесь нет, – снова повторяет мистер Бэрд. – Нет, есть! – Колетт снова указывает на стул: – Пэтти, скажи папе, что ты здесь. Заберись к нему на руки. Скажи ему, что он говорит глупости. Я не знаю, почему он это делает, но уверена, что он сейчас перестанет. – Миссис Бэрд пристально смотрит на мужа: – Просто у него наверняка был трудный день. Так что он это все не всерьез. Он сейчас извинится. – Тебе пора перестать это делать, – говорит мистер Бэрд. – Что делать? Разговаривать с нашей дочерью? – Нет здесь никакой дочери. – Почему ты так жесток? – Посмотри, Колетт. – Мистер Алекс указывает рукой туда, где, как утверждает Колетт, находится Пэтти. – Взгляни – это пустое место. Неужели ты не видишь? Здесь никого нет. – Ты с ума сошел? – голос Колетт срывается на визг. – Черт побери, Алекс, раскрой глаза! – Пэтти умерла! Колетт издает вопль. Паулина тоже громко кричит, и я вижу, что у домработницы подгибаются колени. Алекс Бэрд хватает жену за руки. Она подается было к нему, но затем отшатывается назад и пытается его ударить. Супруг заключает ее в медвежьи объятия. Тогда Колетт, крича и отчаянно вырываясь, пытается пнуть его ногой. – Пэтти больше нет на свете, – говорит мистер Бэрд, на этот раз избрав более щадящие слова, чтобы напомнить супруге о смерти их дочери. Колетт продолжает попытки вырваться из его рук, но муж не отпускает ее. – Разве ты не помнишь? Это случилось много лет назад. Мистер Алекс закрывает глаза, а Колетт, наоборот, широко открывает – и в шоке застывает на месте, словно окаменев от того, что муж, удерживая ее в объятиях, больше похожих на борцовский захват, шепчет ей на ухо такие ужасные вещи. – Это было очень давно, – негромко говорит мистер Бэрд. – Она заболела. Мы ничего не смогли сделать. Ее смерть разбила наши сердца. – Перестань это говорить, – шепчет Колетт. Лицо ее резко бледнеет. Немигающий взгляд ее ярко-голубах глаз устремлен куда-то в стену. Мистер Бэрд пытается крепче прижать ее к груди, но она сопротивляется. – Она заболела, но потом ей стало лучше и она выздоровела, – говорит Колетт. – Нет, она умерла, и мы похоронили ее. Это было ужасно, просто ужасно. – Из глаз мистера Бэрда начинают катиться слезы. Плачет он совершенно беззвучно. – Но ты не поверила в это. Ты все время настаивала, что видишь ее. Ты просто не смогла смириться с ее смертью. И так продолжается уже много лет. – Нет, неправда. Ты лжешь. – Нет, не лгу. Колетт ничего не отвечает. Мистер Бэрд, продолжая держать ее в объятиях, начинает тихонько покачивать ее. По щеке Колетт ползет слезинка – одна-единственная. Я не могу сказать, осознала ли миссис Бэрд суровую реальность или же просто пребывает в ужасе от того, что ей наговорил мистер Алекс. – Я тебе не верю, – шепчет она. – Ты уже делал так раньше. Говорил мне, что Пэтти больше нет. – Колетт наконец освобождается из объятий мужа. – Думаешь, я не помню? Ты уже говорил мне, что Пэтти больше нет с нами, что ее нет в ее комнате – хотя я ее видела, и Тереза тоже. Ты говорил, что я сумасшедшая. Почему, Алекс? Почему ты говорил такое о нашей дочери? – По щеке Колетт скользит еще одна слезинка и еще. – Какой отец способен на такое? – Дело в том, что это правда. Пэтти умерла двадцать лет назад – тебе придется примириться с этим. Хватит притворяться. Она не дожила до своего четвертого дня рождения. Мы похоронили ее – это было в воскресенье. С тех пор ты просто убеждала себя в том, что она жива. Пэтти существует только в твоем воображении. Мистер Алекс обводит взглядом обеденный зал. – Но сейчас все зашло слишком далеко, – продолжает он. – Ты ведь каждый год устраиваешь детский праздник в честь дня рождения Пэтти. Вот только одна вещь не меняется – всякий раз ей исполняется четыре. За все это время она так и не стала старше. Неужели ты этого не заметила? Проходит год за годом, одна няня сменяет другую, а наша дочь остается четырехлетней. Все мы становимся старше – но не Пэтти. Посмотри, например, на Стивена. Колетт переводит взгляд на приемного сына. – Он больше не ребенок, – продолжает мистер Алекс. – Когда Пэтти умерла, ему было двенадцать, а теперь он уже взрослый мужчина. Все становятся старше – за исключением Пэтти. Ну же, Колетт. Как ты это объяснишь? Колетт делает шаг назад и прикрывает ладонями рот. – Но то, что произошло сегодня, – это уже слишком. – Мистер Бэрд со злобой смотрит на меня, потом на Паулину. – В наш дом явились незнакомые люди и увидели все это. – Глава семьи снова переводит взгляд на супругу: – И теперь им все известно – про тебя и про твою болезнь… – Нет у меня никакой болезни! – выкрикивает Колетт. – Есть дорогая, есть. Ты очень больна, – говорит мистер Бэрд, и в этих его словах звучит такая печаль, что я чувствую, что у меня сейчас разорвется сердце. – Ты больна уже давно, но мы думали, что, притворяясь, помогаем тебе. Мы столько сделали, чтобы защитить тебя от правды… И вот теперь я не могу больше этого делать – никто из нас не может. Повторяю, все это тянется слишком долго и зашло слишком далеко. Пора все это прекратить. Колетт делает еще несколько шагов назад. – Нет… – теперь глаза Колетт уже полны слез. – Я не хочу этого слышать. Я тебе не верю. – Миссис Бэрд направляет на супруга дрожащий указательный палец: – Ты все выдумал! Как ты мог? – Я участвовал во всем этом спектакле только потому, что люблю тебя. – Заткнись! – кричит Колетт. – Заткнись сейчас же! – Ничего другого нам просто не пришло в голову, – продолжает мистер Бэрд. – Но это была ошибка, и мы сами во всем виноваты. Да, мы сами заварили эту кашу, и теперь все это закончилось. Тебе придется понять. – Мистер Алекс обводит взглядом стол с остатками угощения, воздушные шары, неподвижную карусель, а затем подытоживает: – Здесь нет никакого ребенка. Никакой Пэтти. И остальные тоже ее не видят. – Нет, видят! – Колетт подбегает к Паулине и с выражением отчаяния на лице вцепляется в руку домработницы: – Скажите ему, что видите ее, Паулина. Скажите, что вы видите Пэтти. Домработница уже в открытую плачет, подбородок ее дрожит. Она смотрит на мистера Бэрда, потом на Колетт, не зная, что ей делать, что сказать. – Я… – с трудом выдавливает она. – Я не знаю… Колетт начинает трясти ее.