Она не могла быть более величественной или совершенной. Элегантные ноги Мот трамбовали газон, направляясь к ограде загона, которую я сам перепрыгивал много раз. Лошадь и наездница слились с предельным совершенством. Только она была не одна. Ветерок принёс звук мужского смеха, а затем показался Кестрел, обгоняющий её на Блэк Плейг, с рукой, поднятой в воздух, и ухмылочкой, словно приклеенной к его ублюдочной роже. Развернувшаяся передо мной картина вырвала из груди моё сердце, превратив его в пыль. Всё это время я рвал задницу, чтобы защитить Нилу, Кеса и Жас. Всё это время я держался поодаль и делал, что требовали. И как мне, бл*дь, отплатили? Просто, забыли обо мне. Нила пригнулась сильнее к холке Мот, скача галопом. Вдвоём они уносились всё дальше от меня, оставляя страдающим от... пустоты. Никакое количество пилюль не могло остановить накатившую волну раздирающего на куски одиночества. Туман оцепенения не мог мне помочь. Это был переломный момент для меня. Моя абсолютная скорбь. Я хотел переживать это с ней. Я хотел заставлять её улыбаться и смеяться, и скользить в неё в тёмном, скрытном мире конюшни. Я хотел вручить ей подарок, ценнее, чем что-либо материальное. Но у меня всё это было украдено. Единственным человеком, который, как я думал, всегда прикрывал мою спину. Предатель. Вор. Я отвернулся и направился обратно в свой кабинет. Но вернулся совершенно пустым. Моё сердце увязалось следом за Нилой. Словно воздушный змей, привязанный за ниточки к этой женщине, скачущей галопом всё дальше и дальше под затянутыми облаками небом. Глава 27 Нила Оно было закончено. Главный элемент моей Радужной Бриллиантовой коллекции. Я сделала шаг назад, чтобы осмотреть платье и убедиться, что оно сидит, как надо. На манекене было платье из кринолина, как будто я сделала прыжок во времени и создала то, что носила бы моя прапрапрабабушка. Обруч в пышных подъюбниках, заставил сиять богатое серое платье в элегантном колоколообразном силуэте. Не было никаких слоев, перьев или тюля — совсем не похоже на изюминку моего корсета на шоу «Огонь и Уголь» в Милане. Это платье заниженное и гладкое, как туманный водопад, мерцающий секретами и мистикой. Вокруг манжет я пришила кружево сливочного цвета, которое нашла в шкафу с ржавым замком в своей комнате. На кружевной ленте повторялся вензель «У». Мои предки, должно быть, кропотливо создавали его много десятилетий тому назад. Он идеально подходил для украшения платья, типа этого. Лиф переливался вставками полуночного шелка, создавая призматический эффект. Маленькие черные бусины украшали лиф от декольте до края, в блестящем асимметричном узоре, точно так же, как черный бриллиант, который Джетро показал мне на складе. Это платье не отливало радужными цветами. Одной лишь тьмой. Но это наполнило меня ужасной гордостью, а также огромной печалью. Это может быть последний шедевр, который я создаю, прежде чем покину этот мир. Вместо того, чтобы быть более оптимистичной, поскольку все это время меня не беспокоили, я становилась все менее и менее уверенной. Джетро не скрывал своего разочарования. За завтраком он почти не разговаривал. За ужином — едва ел. Он смотрел на Ката со смесью послушания и дикой ярости. И все это из-за полной беспомощности. С тех пор, как вернулась, я дважды сталкивалась с Бонни. Каждый раз ее тонкие красные губы вытягивались в такой холодной улыбке, что моя кровь леденела. Она не здоровалась со мной. Не хотела иметь со мной ничего общего. Однако у меня было ужасное предчувствие, что все это вскоре изменится. Отходя от манекена, я потянулась, чтобы размять поясницу. Мои руки были исколоты и саднили. Глаза устали и болели. Я четыре дня работала без перерыва — до тех пор, пока Кестрел не взял меня на мою первую конную прогулку. Синяки на внутренней стороне бедер все еще не сошли, но я не упала. У меня не было головокружений. И я впервые не думала о Джетро, когда летела через поля и бежала от всего, что меня преследовало. И это делало меня абсолютно несчастной. Я не вспомнила о нем. Ни разу. Кестрел так много дал мне в тот день, и я не подумала о том, как это повлияет на мои отношения с Джетро. Я чувствовала себя виноватой, полной стыда. Мне казалось, что я предала его. И чем дольше он держался от меня на расстоянии, тем хуже мне становилось. *** На следующий вечер я заходила в столовую и врезалась в самую твердую и восхитительную грудь в «Хоуксбридж Холле». В момент, когда прикоснулась к нему, я почти растворилась в его теле. Слезы и чувство вины, которые я подавляла в себе, вырывались наружу, пытаясь задушить меня. — Джетро... — Я скользнула пальцами к воротнику его рубашки. — Боже, прошли дни. Долгие ужасные дни. Я посмотрела в его золотистые глаза, ища любовь, которая была там, когда я прошмыгнула в его покои. Однако отшатнулась от злобной агонии, плескающейся в них. Мою кожу покалывало. Джетро вздохнул, и какое-то время мы стояли на месте, околдованные моментом. Дышали, прикасались, жили. Затем на место вернулась его ухмылка, эмоции во взгляде исчезли, а руки обхватили мои, отталкивая от груди. — Здравствуй, мисс Уивер. Его холодность была из-за низкого ропота голосов братьев «Блэк Даймонд», которые ели позади него? Или из-за наркотиков, которые снова его сковали? — Нет. — Я покачала головой. — Не продолжай. Джетро сделал шаг назад. — Могу представить, что ты нагуляла аппетит. — Извини? — Хотя с другой стороны, теперь, когда у тебя есть своя лошадь, я думал, что ты будешь выходить чаще, тем не менее, с тех пор ты не покидала свои покои. Мое сердце упало на пол и вдребезги разбилось. Свобода. Смех. Дружба с Кестрелом. — Что ты видел? Джетро фыркнул.