— Есть, господине, — заблеял тот, на колени плюхаючи. — И невеста есть, и жена, и детишек семеро… не сиротите… — Пшел. Кирей не стал размениваться на стражу. Пнул рыжего да кошель на стол бросил. — Видишь, какой богатый. И невеста у него. И жена… и детишек семеро… а ты чем хуже? Была одна — станет две, больше — не меньше. На нее многие зарятся. Девка-то в те годы вошла, когда уж в храм свести можно. И значит, сведут. Свяжут словом перед Божиней и так, чтоб это слово по чужой охоте не развязано было. Дите сделают. И на трон впихнут, хоть ей трон не надобен… — А я при чем? — А при том, Арей, что ты, конечно, матушкиными стараниями в Думу ныне вхожий будешь, да чужой… пей, племянничек. — За тебя, дядюшка. — Тогда до дна… — А беды не выйдет? — Не выйдет. — Кирей сам наполнил стаканы и хлеба корочку протянул, высохшую, что кость старая. Арей и взял. Сунул в рот, пососал. Вкусно… после самогону-то. — Теперь уже не выйдет… да и я пригляжу. — А сам-то… — У меня опыт! — Он воздел палец к потолку. — Если жениха нет, то, считай, свободна… бери, у кого силенок хватит… многие позарятся. Жалко девку. — Если жалко, сам бы и женился. Кирей мотнул головой, и как-то пьяновато вышло. — Мне нельзя. — Он ударил себя в грудь кулаком. — Я бы, может, и не против, а все одно мне нельзя… вот кто я? Азарин… но не просто так азарин, пришлый… нет… мой отец, да продлятся его годы молитвами подданных, на белой кошме сидит… а потому мне младшую сватают… Жучень думает, что так породнится… Лойко за старшую. Мне младшую. Все счастливы. Арей подпер щеку кулаком. Боярин. Боярином он себя не чувствовал. А чувствовал разнесчастнейшим человеком, которому от милостей царских перепало… — Так и вправду… — Нельзя. Не понимаешь? Нет, не понимаешь. Тугой ты, племянничек. — Кирей руку протянул и по лбу постучал. Не больно, но обидно получилось. И звук-то вышел густой, гулкий, что от колокола медного. — Если Жученя на девке этой женить, он у нас в первые ряды выбьется, к самому, почитай, престолу… а что, кровушки благословенной в нем есть, в детях же и поболе будет… нет… и прочие все, кого ни помани, сплошь дерьмо… только о власти и думать станут. Воду мутить. Смуту крутить… то ли дело ты… даже если захочешь на трон влезть, кто ж тебе позволит? Поверь, можно было б двоих отдать, она б и двоих тебе всучила… а так — одна. Все полегче. От легкости этакой голова шла кругом. — А… Зослава? — А что Зослава? Она-то, конечно, девка хорошая… эх. — Кирей прикрыл глаза и языком цокнул, отчего возникло почти непреодолимое желание дать дорогому родичу в рыло. Со всем родственным уважением. — Но подумай… ровня она тебе? Прежнему-то сошла бы, а новому? Цареву стольнику… — Я не… — Пока не… погодь седмицу-другую… пожалуют… и шубой, и плеткой… и вообще хлебнешь ты, племянничек, милостей полною ложкой. Твое здоровье! Арей молча поднял стакан. Не захлебнуться бы. ГЛАВА 5 Сватовство и Зослава Звонки-звоночки. Бубенчики. На дуге да на сбруе… поют голосами медными, да так, что за версту услышишь. …едут, едут к дому сваты. Да на косматом коньке. На дровнях, на которые стожок сена свежего да кинули, а поверху — покрывало узорчатое, самотканное. Вожжи держит мужик справный, в одеже, наизнанку одетой, чтоб, значит, не случилось глазу дурному испортить важное дело. А за его спиною — сваха. Баба языкастая и глазастая, первая сплетница на селе. И почетное звание, и стыдное. Оденет она рубаху нижнюю из небеленного сукна, а поверх — летник из тех, что поплоше. Волосы прикроет платком, пусть и не зовут во свахи вдовых да безмужних иль бездетных, нет, удачлива она должна быть, многочадна и богата домом… а все одно принято, чтоб поплоше. Разве что не утерпит, разукрасит руки белые кольцами. И на шею ожерелье какое взденет, для красоты. Бубенцы-бубенчики… …колокола храмовые, медные. К дровням навяжут пук березовых голых веток, чтоб след мели-заметали, сокрыли тот, который дурное семя к верному дому выведет. И веник этот сама сваха перебирать станет, проверять, не сунул ли кто, из зависти иль обиды, в березовые тонкие ветки желтую — омелы. Сватанье легко спортить. Встретится на пути лошаденки лисица рыжая. Иль ворона спустится, чтоб глянуть на этакое диво, иль еще какая напасть приключится, и все, поворачивают дровенки взад. Много примет, и все-то мне неведомы… …может, если б по правилам мы сделали, оно б иначе вышло. …если б лошаденку и мужика справного… а в свахи тетку Алевтину кликнуть. Она-то не сплетница, но языкаста и глазаста, и домом богата, и многочадна. Как есть лучшее кандидатуры не сыскать. Она б и повелела дровенки везти по Лужьей дороге на Выселки, а оттудова, верно, повернула к речушке и по берегу, по тропе, что на весну зарастала… а с тропы — вновь на село нашее. И стучала б, гремела б половником по медному тазу. Кыш, кыш, сила нечистая. Все знают, что боится волшба медного голосу. И рухнут наветы. Разлетятся проклены… и вороны, чего уж тут, ворону встретить — самая дурная из всех примет. Сказывали, что коль ворона с женихом сватается, то и подарок принесет. А какой? А что в вороньем гнезде? Разорение одно. Пустота. Беды да горести. И будет новый дом беден, иль бездетен, иль муж повадится жену бить, иль жена загуляет… иль еще какая напасть приключится. Бубенцы-бубенчики… и лошадка с лентами в гриве. Я ж ее с малых лет видела, такую, какая должна… лента белая, лента алая. И синим узором сбруя простегана. И чтоб ноги конские тоже обвязаны. Когда к Вязковой девке коневод один с Вышнего Тыну сватался, то так сделал. Красиво вышло. И наши все обзавидовались. …увез. Как она там? Матерь говорит, что счастливая… но все так говорят. А на деле что? Не ведаю. Только хотела, малолетняя, чтоб и ко мне так… красиво… …а получилось иначе. …одно сватовство за углом Акадэмии. Другое — и не сватовство вовсе, так, сговор на пустом месте. Третье и вовсе… монетка вон со мною, и хочу оставить, а не выходит. Одного разу кинула в комнате, а потом руку в кошель сунула и обомлела — туточки она. Заговоренная, стало быть. …смешно до слез. Ехала я в Акадэмию за женихом, вот и сыскала ажно троих. И куда теперь от них деваться? …двоих уже. …добрая весть на ногах бежит, дурную — крылья несут. Вот и принесли, закружили на языках сплетнями. И донесли. Могли б погодить чутка. — Плакать будешь? — деловито осведомился Еська. — Нет. Но носом шмыгнула. Для порядку. Подумалось как-то так… что, может, и к лучшему оно… я ведь обещалася… и слово свое исполню… и если так, то Арей… может, и у него иного варианту не было? Только все одно обидно.