Это нехорошо. Или все-таки хорошо? Раз он волнуется за нее — значит, очень заботится о ней. Ни одна женщина давно не вызывала у него таких чувств. А может, и вообще никогда. Это хорошо. Теперь, получив утреннюю весточку от Мерси, шеф полиции смог спокойно сосредоточиться на работе, а потом немного порыться в Интернете насчет судьи, чью смерть связали со смертью Оливии Сабин. Трумэн просмотрел отчет Бена Кули о происшествии в три часа ночи. Автомобильная авария на старой Фостерской дороге. Один из двух подростков — любителей гонок — не справился с управлением на скользком участке, и его машина перевернулась. «Скорая» доставила лихача в больницу, где ему диагностировали сотрясение мозга и перелом руки. Ему еще повезло. Да кто же в здравом уме устраивает гонки по обледеневшим дорогам? Будучи подростком, Трумэн никогда не делал таких глупостей. Точнее, делал, но ему очень везло. Никто не погиб и не переломал кости. Максимум ему пришлось несколько раз побывать в местном полицейском участке. В памяти вспыхнули темные глаза и соблазнительная фигура Саломеи. Да, эта была одна из моих самых больших глупостей… К счастью, все обошлось. Со вчерашнего дня эта женщина часто занимала его мысли. Он не вспоминал о ней лет двадцать, зато последние сутки почти непрерывно пытался выбросить ее из головы. Воспоминания заползали в мозг словно змея и не желали покидать его. Неужели она убила собственную мать? После той давней встречи Дейли понял: Саломея опасна. Ее лучше избегать. Он окунулся в этот темный омут лишь чуть-чуть, с самого краешку, но, к счастью, вовремя порвал с ней. Саломея взбудоражила его, потрясла до глубины души. Это не значит, что она способна на убийство. Прелестная улыбка Морриган отвлекла Трумэна от мыслей о ее матери. Дочь совсем не походила на мать, но ради блага девочки он надеялся, что Саломея скоро объявится. Жить у незнакомых людей после того, как бабушка умерла на глазах у Морриган… Ребенок такого не заслужил. Ни одна мать не пойдет на убийство и не бросит десятилетнюю дочь, которая найдет труп. Верно? Бен Кули постучал костяшками в дверь кабинета Трумэна: — Доброе утро, шеф. — Ты вызвал эвакуатор для перевернувшейся машины? — Дейли обрадовался, что седой полицейский прервал его раздумья. — Ага. Только эвакуатор долго не ехал. Я чуть задницу не отморозил. — Мальчишке повезло. Он мог погибнуть или покалечить кого-нибудь. — Слышал бы ты, как костерил его отец… В ближайшее время ему точно не светит сесть за руль, а как только сломанная рука заживет, то, как пообещал отец, следующие полгода парню придется разгребать навоз. — Вот и хорошо. Бен стоял в дверях, теребя перчатки и озабоченно наморщив лоб. — О чем задумался? — Об убийстве Сабин. Все в городе только об этом и судачат. Трумэн пристально посмотрел на него: — И что говорят? Бен оглянулся через плечо и тихо произнес, глядя шефу полиции прямо в глаза: — Что она была ведьмой. Эта чушь мне уже поднадоела. — Только не говори, что веришь в ведьм. — И что все трое занимались магией… мать, дочь и внучка. Что они организовали ковен[4], который передавал ведьминские тайны из поколения в поколение, — прошептал полицейский. Довольно этих мерзких слухов. — Черт побери, Бен! — взорвался Дейли. — Ты что, всерьез веришь в это дерьмо? Я видел девочку. Она — невинный ребенок и не заслужила, чтобы о ней распускали такие слухи. Кули смущенно потупился: — Сплетни, конечно, бредовые, но, мне кажется, кое-что про Оливию — правда. Тут Трумэн заметил, что полицейский назвал ее по имени. — Бен, ты ее знал? В памяти всплыли слова Огастеса о близком знакомстве Оливии со множеством мужчин. В животе неприятно заурчало. Бен Кули? Человек, только что отпраздновавший золотую свадьбу? Только не говори, что ты… — Лично я — нет, а вот мой старший брат знал. Трумэн облегченно вздохнул: — Поясни. Кули рассказал примерно то же, что и Огастес Макги. Сколько таких историй всплывет в ходе расследования? Трумэну очень хотелось услышать хоть что-то хорошее о лесных отшельницах. — Бен, ну и зачем ты мне это рассказываешь? Мы ни на шаг не приблизились к убийце. Кули начал топтаться на месте, теребя перчатки. — Знаю. Но если дочь пошла в мать, то наверняка многие мужчины не прочь ей отомстить. Просто мысли вслух. — А по-моему, просто мерзкие сплетни. Эти соблазнительные изгибы нежного тела, эти манящие глаза… — Давай прекратим эту болтовню. Пусть люди знают, что распускать слухи нехорошо. И следствию ими не поможешь. Если у кого-то есть конкретные факты — другое дело. — Сплетников трудно унять. — Старайся изо всех сил, — велел Трумэн. — И отправляй всех, у кого есть факты, к окружному детективу Болтону или к агентам ФБР. Бен встрепенулся: — ФБР? Почему ФБР? Дейли прикусил язык, мысленно ругая себя. Схожие обстоятельства гибели судьи и Оливии Сабин пока не стали достоянием общественности. Кули приподнял бровь, заметив, что начальнику неловко. — А, понимаю… Нельзя разглашать? — Я и так сказал слишком много. — Ладно, буду нем как рыба. — Спасибо, Бен. Над головой Кули в дверях появилась голова Лукаса. Бывшая звезда школьной футбольной команды ростом в шесть футов навис над пожилым полицейским. — Босс, к вам посетитель. — Лукас нахмурился: — Журналист «Орегонца». Отказался сообщить о цели визита, так что я сказал ему: у него на все про все одна минута. — Бен, у тебя всё? — спросил Трумэн. — Ага. — Кули с трудом протиснулся мимо туши Лукаса, почти закупорившей узкий коридор. — Собираетесь его принять? — спросил секретарь. — Почему бы и нет? — Шефу полиции хотелось отвлечься от слухов про ведьм. — Эй, журналист! — крикнул Лукас, обернувшись в коридор. — Проходите.