Райли успокоилась, собрала осколки и вышла в гостиную. Саманта всё так же сладко спала, даже позу не изменила. Райли была расстроена, ей нужно было с кем-то поговорить, но она не стала будить Сэм. Райли решила отложить разговор до утра и отправилась в свою постель. Утром она застала Сэм перед зеркалом. Она красилась и явно собиралась уходить. — Ты куда? — спросила Райли. — Встречусь с подругами, — невозмутимо ответила она. — Надо поговорить, — глухо произнесла Райли. — Поговорим вечером, — отмахнулась Саманта, натягивая сапоги. — Когда ты будешь пьяная спать? — вспылила Райли. — Хорошо, давай поговорим, — Сэм в обуви прошла через всю комнату и села на старый диван. — Что ты хочешь обсудить? — Я хочу, чтобы ты устроилась на работу или хотя бы была дома, когда я прихожу. Я совсем тебя не вижу. Я сосу члены, чтобы у тебя всё было, и что получаю взамен? — на глазах Райли выступили слёзы. — Мою любовь, — спокойно ответила Сэм. Она потянулась рукой к щеке Райли и погладила её. Райли уже забыла, когда в последний раз они были близки. Она потянулась за лаской, но Сэм убрала руку. — Обещаю, сегодня мы проведём лучший вечер в нашей жизни, но после того, как я вернусь. Саманта поднялась с дивана. Пружины тоскливо скрипнули ей вслед. Вечером она не вернулась. Под утро еле живая Сэм заползла в квартиру на четвереньках, волоча в правой руке недопитую бутылку виски. Тогда Райли закатила ей настоящий скандал. Саманта огрызалась и говорила, что Райли могла бы зарабатывать больше. Тогда Саманте не пришлось бы заливать своё горе дешёвым алкоголем. А если бы у них была нормальная кухня, то Сэм сама бы готовила. Она хотела готовить, просто с этой плитой она не в состоянии справиться. Потом Саманту стошнило на ковёр, и Райли повела её в душ. Скандалы заканчивались, и всё оставалось на своих местах. Ведь Райли впервые по-настоящему влюбилась. Она всё ещё помнила доброту и нежность Саманты в первые несколько месяцев их знакомства и надеялась, что всё это можно вернуть, если она постарается. Райли хотела переехать из старой и страшной квартиры в маленький домик на окраине Портленда. Вот только для этого нужно было иметь накопления, а значит, придётся начать экономить и больше работать. Но чем больше работала Райли, тем больше тратила Саманта. Казалось, что этот замкнутый круг уже не разорвать. Но череда неожиданностей сделала своё дело — и круг всё же разомкнулся. Глава 3 — Защитница Если бы не было плохих людей, не было бы хороших адвокатов. Чарльз Диккенс Государственному защитнику Шарлотте Дэвис и раньше приходилось представлять интересы тех, кто обитал на задворках законопослушного общества. Ей было всего двадцать четыре, когда она стала адвокатом. Очаровательная девушка смотрела на мир широко открытыми глазами, она выбирала профессию сердцем. Хотела помогать тем, от кого отвернулись все. Она была такой всегда: с детства заступалась за слабых, иногда даже лезла в драку, защищая других. Хотя её миниатюрная комплекция диктовала ей быть скорее девой в беде, чем воинственной валькирией. Хорошо это или плохо, но внешность не определяет личность. Уж если Лотта что и решила, то будет стоять на своём. Так было и с профессией. Шарлотта росла в дружной семье дантистов. Родители окружили девочку и её брата-близнеца Джереми заботой и лаской. Родители надеялись, что дети пойдут по их стопам. Вот только этим чаяниям не суждено было сбыться. Джереми хоть и поступил в медицинский, но уже на первом курсе сколотил рок-группу и уехал гастролировать, так и не окончив колледж. А сердце Шарлотты жаждало справедливости. Лотта с отличием закончила юридический, отказалась от спокойной работы страховым юристом в пользу защиты убийц, воров, насильников и прочих сомнительных граждан. Говоря словами её матери, загубила свою жизнь. Вот уже три года Шарлотта защищала преступников разных мастей, но при этом так и не утратила веру в людей. Среди её клиентов были бизнесмены, сантехники, домохозяйки, бухгалтеры, пенсионеры и даже филантропы, но объединяло их одно: все они оказались по ту сторону закона с разной степенью вины. Лотта бралась даже за самые сложные случаи. Она не ратовала за освобождение преступников, она хотела для них наказания, соразмерного преступлению. Да, они оступились, но заслуживали справедливого суда. Нынешняя подзащитная Шарлотты досталась ей подобным образом. От неё отказались все, но прежде навешали ярлыков. Никто из государственных защитников не хотел представлять в суде интересы серийной убийцы — проститутки. «Это какой-то антипод Джека-Потрошителя. Мстит за коллег», — смеялись знакомые адвокаты Шарлотты. Дело было и хоть громким, но заведомо проигрышным. Представление интересов таких преступников карьере не способствует, даже вредит. Родственники жертв тебя ненавидят, коллеги насмехаются. Вот только Шарлотту это не беспокоило, в первую очередь она думала о людях, а уже потом о карьере. Сложнее всего ей было защищать насильников, но и тогда она честно выполняла свою работу. Шарлотте казалось, что это дело будет даже менее травматичным. Лотта сидела в камере для встреч за массивным деревянным столом и раскачивалась на стуле в ожидании своего клиента. Перед ней лежала красная папка с делом, которое она перечитывала сотни раз: перед сном, за завтраком, по дороге сюда. Она пыталась составить портрет подзащитной, понять, что могло двигать ею в момент преступления, если это всё-таки её рук дело. Шарлотта ожидала увидеть перед собой прожжённую жизнью женщину, на теле которой оставили следы беспорядочный образ жизни и побои клиентов. Фотографии в деле подтверждали догадки Шарлотты лишь отчасти, но реальность по-настоящему удивила её: в комнату завели высокую стройную блондинку. Конечно, условия её жизни и содержание в камере стёрли с неё блеск, но она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Мутные серые глаза смотрели поверх Шарлотты, в них будто плескались клубы сигаретного дыма, за которым не было видно ничего. — Здравствуйте, меня зовут Шарлотта Дэвис. Я буду защищать ваши интересы в суде, — она поднялась и протянула руку Райли. Подзащитная лишь усмехнулась и помахала наручниками. — Простите, присаживайтесь, — а после добавила, обращаясь к сопровождающему: — Снимите с неё наручники, пожалуйста. — Не положено, — буркнул тот в ответ. — Под мою ответственность, — Шарлотта обворожительно улыбнулась ему, и он сдался. Сложно было противостоять её природной харизме. Один лишь взгляд Ренуаровских глаз стоил того, чтобы исполнять её желания. Она часто оказывала на мужчин гипнотическое воздействие благодаря своим чёрным глазам, доставшимся ей от отца. Сопровождающий снял наручники с Райли и отошёл к стене. — Оставьте нас наедине, пожалуйста, — так же ласково попросила защитница. Вздохнув, конвоир подчинился обезоруживающей вежливости Шарлотты. Работая в тюрьме, редко можно услышать просьбу. Здесь раздают приказы. Жизнь по уставу. Даже простая улыбка и просительный тон в этих серых застенках — как лунная радуга. Удивительно. Нереально. Сопротивляться невозможно. Тем не менее мужчина закрыл дверь неплотно, чтобы слышать, что происходит внутри, и иметь возможность вмешаться, если это потребуется. С этой заключённой проблем не было. Она не доставляла хлопот надзирателям, вела себя тихо, ни с кем не говорила. Если не спала, то сидела в углу своей камеры, погруженная в тяжёлые мысли. О тяжести мыслей этой женщины можно было судить по морщине, которая пролегала между бровей, когда она поднимала голову. Откуда он знал? Он часто смотрел на неё, когда дежурил в коридоре. Все смотрели. Она была как музейный экспонат. Женщина-серийница. Да за всю историю Америки их наберётся не больше десятка. Она была интересна всем, не только работникам тюрьмы. Это дело всколыхнуло общественность. Пороги тюрьмы, как стервятники, с утра и до позднего вечера сторожили сотни журналистов в надежде урвать свой кусок славы от несчастной судьбы этой молодой женщины. — Я здесь для того, чтобы помочь вам, — Шарлотта старалась добиться доверия подзащитной. — Охотно верю, — ответила Райли, хотя интонация противоречила сути сказанного. — Чем больше вы мне расскажете, тем лучше мы сможем выстроить линию защиты. Я не враг вам, Райли, — глаза защитницы лучились добром, в них не было ни грамма фальши. Это подкупало Райли, но, во-первых, пятиминутное знакомство не располагало к откровенности, а во-вторых, она вообще не была готова довериться кому бы то ни было, даже священнику. Ведь стоило ей на миг открыться, как она получала плевок в сердце. Она была почти уверена: такие, как она, просто не заслуживают снисхождения общества. Второй или даже третий сорт людей — самого низкого качества. — Не думаю, что мне есть, чем с вами поделиться… — Райли не договорила, забыв имя собеседницы. — Шарлотта, можете называть меня Лоттой, — напомнила защитница. — Шарлотта, — повторила Райли, намеренно избегая фамильярности, чтобы та не надеялась на сближение. — Вы зря теряете время со мной. — Я так не думаю, — мягко противостояла защитница. — Если вы пока не готовы говорить о деле, давайте просто познакомимся поближе. — Не знаю, зачем вам всё это дерьмо, но если очень хочется, то давайте, — Райли вальяжно откинулась на спинку стула и по-мужски расставила ноги. — Я начну, если не возражаете? — Шарлотта решила, что, если первая поделится своей биографией с подзащитной, той будет проще открыться. Райли кивнула в ответ, и она продолжила. — Я родилась здесь, в Орегоне. Училась в обычной школе, потом в Юридическом. У меня есть брат-близнец, он музыкант. Свободное время я провожу с семьёй или на свежем воздухе, мы любим играть в настольные игры, — она улыбнулась, ожидая реакции Райли. — Ну что ж, раз такие правила игры, — Райли усмехнулась. — Вы сами напросились. Родилась я в Смитерсе, в Канаде. Потом вся семья перебралась в Америку. Не знаю, за каким хреном. Мою мать лишили права опеки, когда мне было пять лет, а брату только три. С тех пор нас воспитывали старики моей матери. Дружок деда изнасиловал меня, когда мне было одиннадцать. А потом и сам дед стал частым гостем в моей спальне. Иногда это длилось по несколько часов, и я писалась прямо в постель. Тогда он злился и бил меня. В школе я не доучилась, потому что залетела. Свободное время я провожу с незнакомыми мужиками, потому что люблю деньги, секс и выпивку, — она попыталась выдавить из себя такую же улыбку, как была у Шарлотты, но вышел лишь болезненный оскал. Так скалится животное, угодившее в капкан. Страх, боль и надежда. Вот что смешалось на её лице. — Вы хотели шокировать меня своим рассказом? — А что, не вышло? — Не вышло. Я очень сочувствую вам, вы не заслужили такой судьбы. А ещё вы не виноваты в том, что случилось с вами в юности, у вас просто не было правильного примера и поддержки рядом. Я не стану осуждать вас, — Шарлотта говорила искренне, открыто, не заискивая. — Мне приятно, что вы поделились со мной. Понимая, что сегодня ей больше ничего не удастся узнать, Лотта протянула свою визитку Райли. — Если вы захотите поговорить, просто позвоните мне. Вы можете мне доверять. Я сделаю всё, чтобы защитить вас. Это не только моя работа, это мой долг. Особенно теперь, когда мы стали чуть ближе, — Шарлота опустила визитку в раскрытую ладонь Райли и задержала руку на несколько секунд. Ей хотелось, чтобы подзащитная кожей ощутила поддержку. Ведь очень сложно защитить того, кто тебе не доверяет. Этот тактильный контакт вызвал обратную реакцию. Райли вырвала руку и соскочила со стула, опрокинув его. В комнату влетел сопровождающий, он схватил Райли, заломил её руки за спину и с волнением посмотрел на защитницу. Та была спокойна. — Всё в порядке, — подтвердила она. — Уведите меня в камеру, — сквозь боль прошипела Райли. Шарлотта кивнула в знак согласия. Конвоир надел на Райли наручники и вывел её из комнаты. Оставшись одна, Лотта ещё раз пролистала материалы дела. Сейчас она готовилась к разбирательству самого первого убийства. Того, где не было обнаружено ни генетических следов убийцы, ни отпечатков. На то, что убийцей могла быть женщина, указывало лишь то, что жертва была раздета и перед смертью имела половой контакт, а характер травм говорил о неприязни или даже мести. Ведь предполагаемый убийца продолжал стрелять даже тогда, когда жертва уже была мертва. Также это говорило о возможном состоянии аффекта убийцы. Теперь, зная о прошлом Райли и образе её жизни, Шарлотта в очередной раз задумалась, могла ли она это сделать. Могла. Предполагаемый убийца должен иметь всего три вещи: средство, мотив и возможность. Средство известно — это револьвер двадцать второго калибра, который был изъят у Райли во время задержания и отправлен на баллистическую экспертизу. Возможность тоже была, учитывая род деятельности подозреваемой и отсутствие алиби на момент совершения преступления. А вот с истинным мотивом предстояло ещё разобраться. Месть? Самозащита? Жажда наживы? Кроме того, насилие порождает ответное насилие. В жестокую игру вступают инстинкты. Если не я его, то он меня. Закон выживания. Всё это лишь догадки Шарлотты, основанные на короткой беседе с подзащитной, против которой даже прямых улик нет. Пистолет? Это ещё предстоит выяснить. Тем более баллистическая экспертиза допускает погрешность. Нужно было дождаться окончательных результатов прежде, чем делать выводы. Была и другая проблема. Шарлотте понравилась Райли как человек, как женщина. Она прониклась сочувствием, ей хотелось пожалеть несчастную, обиженную судьбой девушку, прикоснуться к ней. Это прикосновение. Впредь она не должна была себе позволять такого, не имела права. Это могло скомпрометировать её, подкосить всю линию защиты. Хорошо, что Райли не сообщила сопровождающему о том, что случилось. Лотта надеялась на то, что это так и останется между ними. В жизни Шарлотты тоже был непростой период. Две недели назад она рассталась с девушкой. Родители, видя упадническое настроение дочери, надавили на неё и узнали то, что повергло их в шок. Они ждали замужества дочери и внуков. Они никак не были готовы к тому, что их дочь планировала связать свою жизнь с женщиной, а вместо того, чтобы подарить им внуков, собиралась взять ребёнка из приюта. Так вместо сцены утешения в дружной до того дня семье случился скандал. Шарлотте пришлось приложить немало усилий, чтобы пережить этот конфликт. Она даже консультировалась с психологом и в результате приняла решение дать родителям время, а после ещё раз спокойно всё обсудить и прийти к согласию. Душевные метания могли дорого обойтись ей в работе: потеря концентрации, смещение фокуса. Этого она себе позволить не могла. Лотта с детства страдала синдромом отличницы, она тяжело переживала даже малейшие промахи. Теперь она корила себя за то мимолётное прикосновение, которое подзащитная могла неверно истрактовать. Шарлотта громко выдохнула, захлопнула папку с делом и вышла из здания, где на неё тут же набросились журналисты. Они окружили её кольцом, не позволяя ступить ни вперёд, ни назад. — Вы адвокат Райли Кларк? — сразу несколько микрофонов маячили перед глазами Лотты. — Без комментариев. — Это она убила всех тех мужчин? — Без комментариев. — Почему она это сделала? Охранники заметили безвыходное положение защитницы и бросились на помощь. Угрожая распылить слезоточивый газ, они смогли оттеснить журналистов подальше от ворот. Шарлотта благодарно кивнула мужчинам и села в свою машину. Она заблокировала двери, обняла руль и опустила голову. «Всё только начинается!» — подумала она. Глава 4 — Актриса Я всегда чувствовала, что меня не существует; единственная возможность быть для меня — это, наверное, быть кем-то другим. Поэтому я и захотела стать актрисой. Мэрилин Монро В бюро полиции Портленда с самого утра кипела жизнь. Несмотря на то, что новых трупов обнаружено не было, работы всё равно хватало. Сосед из мести за шум опрокинул мусорные баки другого соседа на его лужайку. Слово за слово — завязалась драка. В итоге оба дебошира сидели в отделении и давали показания. Несовершеннолетний наркоман пытался ограбить кассу в Севен Элевон, но поймал приход в самый неудачный момент. Так что даже пожилая кассирша смогла его скрутить и вызвать полицию. Обиженная жена неверного супруга исцарапала гвоздём его машину. Она не ограничилась простой линией вдоль борта. Женщина подошла к вопросу творчески. Капот Порше неверного муженька теперь украшал огромный член и разные эпитеты, отражающие суть случившегося. Всё это хоть и не такие существенные, как убийства, но всё же правонарушения. Каждое из них заслуживает внимания. Вот только разбираться с этими мелочами будет не Логан.