— Дом девять восемь ноль четыре по Юго-Восток Юкон стрит. Задержать детектива Уильяма Росса до нашего прибытия, — отчеканил Тайлер. — Принято, — после секундного молчания ответил патрульный. Машина Логана неслась по шоссе с явным превышением скорости, он нервно постукивал пальцами по рулю. В этот раз музыка не звучала, в салоне царила оглушительная тишина. Напарники думали об одном и том же. Зачем Россу нужно было лишать защиты Райли Кларк и причастен ли он к смерти Шарлотты? Ни один из них не обольщался насчёт Росса, все знали, что человек он не очень порядочный, но решиться на убийство? Это было явным перебором даже для такого ублюдка, как Росс. Из раздумий их вырвало шуршание рации. — Четырнадцатый, дверь открыта, в доме тихо. Входим? — Перекройте оба выхода из дома. Ждите нас, мы уже на развязке, — скомандовал Тайлер. — Принято, — ответил патрульный. — Нет времени ждать, объявляй перехват, — заключил из услышанного Логан, и Тай снова потянулся к рации. Спустя пять минут детективы вошли в дом Росса, а он сам был объявлен в розыск. Слишком уютный дом для такого засранца. Светлый интерьер с семейным портретом над камином, на стенах детские рисунки в рамках. Холодильник, усеянный магнитами, напоминающими о семейных отпусках. Только разбросанные вещи не вписывались в эту картину идеальной жизни. Было очевидно, что дом покидали в спешке. Проведя поверхностный осмотр помещения, они не обнаружили ничего, что могло бы им помочь в решении очередной загадки или поимке Росса. Взгляд Логана зацепился за обгоревший кусок красной пластиковой папки в камине. Он присел на корточки и достал папку. Бо́льшая часть материалов из неё сгорела, но в углу мелким аккуратным почерком было написано имя: «Шарлотта Дэвис». Мать защитницы не могла знать о том, что из квартиры дочери пропала папка с делом, ведь она её никогда не видела. Теперь было очевидно, что Уильям Росс причастен к смерти Шарлотты. Рация снова зашипела. Семейный минивэн Росса на предельной скорости летел по шоссе в сторону Ванкувера. За пределами штата ему было бы проще укрыться с женой и детьми, а ещё лучше было бы пересечь границу с Канадой до того, как его объявят в федеральный розыск. Уильям жалел, что ему пришлось втянуть в это семью, но он просто не смог оставить их. Ему всё ещё предстояло объясниться перед женой. Потому что он просто влетел в дом, сгрёб первые попавшиеся вещи, затолкал детей в машину и умолял жену саму сесть в неё, обещая рассказать всё по пути. Трое его детей были пристёгнуты на заднем сиденье автомобиля, а жена сверлила его лицо испуганным взглядом. Уильям всё ещё не знал, что он скажет семье. У него просто не было времени на то, чтобы выдумать стоящую легенду. Впервые в жизни ему было страшно. Страшно признаться своей семье в том, что он плохой человек, ведь тогда они перестанут любить его, а возможно, и вовсе перестанут называться семьёй. — Милый, что происходит? Мне страшно, — не дождавшись объяснений от супруга, задала вопрос женщина. — Я сделал кое-что для нашей семьи, но пришлось нарушить пару законов. Если меня ещё не объявили в розыск, то скоро сделают это, — помедлив немного, ответил Росс. — Уилл, что ты сделал? — глаза супруги наполнились ужасом. — Тебе лучше не знать, — обречённо вздохнул он. — Отвечай, — голос его жены сорвался на крик. Никогда раньше она не повышала на него голос, тем более в присутствии детей. Уильям Росс кожей чувствовал, как теряет авторитет в своей собственной семье. — Махинации, подкуп. Я хотел заработать побольше денег, чтобы купить тебе тот большой дом, о котором ты мечтала, — попытался объясниться детектив, умолчав о заказном убийстве. Он даже подумать не мог, что всё так обернётся. Ведь самая главная улика против него, телефон Шарлотты, — была уничтожена им собственноручно. Он был уверен, что дело в шляпе, пока его напарник не сообщил, что в квартире убитой нашли её личный дневник. Уильям не мог знать наверняка, есть ли что-то в нём, но решил, что будет лучше перестраховаться. Если бы они ничего не нашли, то он бы точно выкрутился. Так же, как и другие копы, он получил сообщение на рацию. Фора была слишком маленькой, поэтому он выжимал всю возможную скорость из новенького минивэна. Он нервничал, перестраиваясь из ряда в ряд. Ему приходилось совершать опасные манёвры, чтобы успеть выехать из штата. Тут рация снова зашипела и прозвучал голос, сообщающий о перехвате и номер его автомобиля. Голос звучал глухо, как будто Уильям был в вакууме. Ещё никогда страх не был таким осязаемым. Виски сдавило, стало сложно дышать. Росс сильнее сдавил руль, чтобы не потерять концентрацию. — Ты должен сдаться. Я уверена, что всё образуется, — пыталась вразумить его жена. — Заткнись! — сорвался он. — Ты ничего не понимаешь! Жена детектива закрыла лицо ладонями и горько заплакала. Дети, испуганные криком отца и рыданиями матери, последовали её примеру. Уильям обернулся, чтобы успокоить детей, но те его не слушали. Продолжали хоровое рыдание. Вернув внимание к дороге, он едва успел среагировать на поворот. Уильям резко выкрутил руль влево. Переднее колесо автомобиля оказалось на насыпи. Шорох гравия под колёсами минивэна звучал как приговор. Машину развернуло, и, сделав несколько оборотов, она оказалась в кювете. Никто больше не кричал и не плакал в их семейном автомобиле. Искорёженный металл, осколки лобового и боковых стёкол не оставили семье Росса ни одного шанса. Голоса смолкли, а на смену им пришла пустота. Уильяму Россу не удалось обмануть карму: он был сильно ранен, но остался жив. Росс застонал, правая рука не шевелилась, левой он с трудом дотянулся до замка ремня безопасности и с глухим звуком ударился о потолок машины. Глаза застилала красная пелена. Рукой он стёр кровь с губ, которая стекала ему на глаза, когда она висел вверх тормашками. Он попытался позвать детей, но понял, что кончик языка не слушается его. При ударе он почти полностью откусил его. Превозмогая боль, Росс подполз чуть ближе к жене: из её груди торчал обломок металла, который вошёл ей прямо в сердце. Дети были почти невредимы, лишь небольшие порезы от разбитого стекла на их маленьких личиках беспокоили Росса. Он снова протёр глаза от крови и заметил, как неестественно болтаются их головы. Лишь тогда на него снизошло страшное осознание: он убийца своих детей. Их хрупкие шейные позвонки просто не выдержали силы удара. Росс заплакал, дорожки слёз смывали кровь с его лица, но не с его рук. Ему пришлось заплатить самую высокую цену: валютой служили жизни всех членов его семьи. Они стали невинными жертвами алчности и трусости детектива Росса. Рация Тайлера снова зашипела из кармана. — Двадцать третий. Отбой по плану-перехвату, — раздался шершавый голос из динамика. — Чьё распоряжение? — удивился Тай, а Логан едва не подавился от возмущения. — Всевышнего, — ответил патрульный. — На двести пятом участке дороги Вар Ветеранс Мемориал красный минивэн не справился с управлением и вылетел с дороги. В машине четыре трупа, водитель без сознания, его уже доставляют в больницу. Пока не ясно, выкарабкается ли он, травмы серьёзные. — Чёрт, — Логан ударил по рулю. Он сожалел не только о том, что единственный подозреваемый в смерти Шарлотты Дэвис может с минуты на минуту отдать Богу душу и уйти от ответственности, ему было жаль семью бывшего коллеги. Теперь он ненавидел его ещё больше, чем прежде. За его трусость. Уилл так боялся отвечать за свои поступки, что предпочёл втянуть в это грязевое болото свою семью. Хуже подлеца только трус. Глава 9 — Справедливый суд Но там, где все горды развратом, Понятия перемешав, Там правый будет виноватым, А виноватый будет прав. Иоганн Вольфганг Гёте Вся предыдущая неделя прошла в рутинных делах для полиции и в томительном ожидании собственной участи для Райли Кларк. От надзирателя она узнала о смерти своей защитницы, и эта новость стала для неё настоящим ударом. Сейчас Райли всем сердцем скорбела по своему адвокату. Она переживала не потому, что осталась без защиты, она искренне сожалела о судьбе небезразличной ей женщины. Каким бы дрянным человеком ни была Райли, она всегда отвечала добром на добро. Шарлотта была единственным человеком, кто, зная правду о её преступлении, не ненавидел её. Даже когда от неё отвернулся родной брат, Шарлотта не отвернулась. Теперь, когда её не стало, начала угасать и надежда. Единственным маленьким огоньком в глубине души Райли теплились чувства к Саманте. Она, как за спасательный круг, зацепилась за слова Шарлотты о том, что показания её девушки смогут смягчить приговор. Бывшей девушки. Райли всё ещё не могла привыкнуть к этому статусу и смириться с ним. Ведь она всё ещё слепо любила Сэм. С тех пор как Райли узнала о смерти Шарлотты Дэвис, прошла неделя. Всё это время суд искал для Райли нового защитника, но никто из них не соглашался на это заведомо проигрышное дело. Мало того что это не принесёт пользы их карьере, так ещё придётся запачкать свои руки в деле убийцы. Никто не любит убийц, их все боятся или презирают. В какой-то момент Райли посетила мысль о том, чтобы самой защищать себя в суде, но вскоре девушка оставила её. Какая из неё защитница? Она никогда не могла постоять за себя, не считая тех мужчин. Она наконец-то поняла, почему продолжила этот путь после первого убийства. Райли впервые смогла вырваться из тёмного угла своих детских страхов и постоять за себя. Ей это нравилось, она чувствовала себя такой сильной, как никогда прежде. Она упивалась этим чувством. Вот что случилось. Райли позволила себе быть сильной. Впервые позволила. И чем это обернулось? Для всех было бы лучше, если бы она так и оставалась жертвой. Для всех, кроме неё. Пусть весь мир и ненавидит её за то, что она наконец сумела дать сдачи, но она гордилась собой. Впервые с той судьболомной ночи, когда ей было одиннадцать, она смогла защитить себя. Нет, ей нельзя представлять свои же интересы в суде, ведь если присяжные поймут, что она гордится собой, о снисхождении можно будет забыть. После обеда раздался стук в дверь камеры Райли, затем осторожно вошёл надзиратель. — Вставай, девочка. Пойдём знакомиться с новым защитником, — устало произнёс мужчина. — Мужик? — уточнила она. — Ага, — он кивнул в знак подтверждения своих слов. — Я не хочу. Пусть они найдут женщину, — Райли продолжала сидеть на койке. — Вставай. Скажи спасибо, что хоть кто-то решился защищать тебя после всего, что ты сделала, — выдохнул он. — Вы не понимаете, он же закопает меня из-за одной лишь солидарности, — в глазах Райли плескалось отчаяние, которое грозило обернуться цунами из слёз. — Не спеши с выводами, может, он хороший мужик? — пожал плечами пожилой мужчина. — Давай руки. Райли протянула запястья мужчине, и он закрепил на них наручники. Они молча шли по тюремным коридорам, лишь их шаги нарушали тишину. Гулким эхом они отражались от бетонных серых стен. Надзиратель открыл перед Райли дверь и впустил её внутрь. Там её уже ждал грузный мужчина лет сорока. Его лысина поблёскивала, отражая желтоватый свет лампы, висящей над столом. Он устало оглядел девушку и кивнул ей на стул вместо приветствия. В отличие от Шарлотты, он не попросил надзирателя снять с Райли наручники или оставить их наедине. Это значило лишь одно: ему плевать на то, что подумает о нём подзащитная. Он не намерен был выстраивать с ней контакт, устанавливать доверительные отношения. Её доверие ему было не нужно. Ведь ему по наследству досталось признание Райли. Кроме того, он понимал, что их сотрудничество не будет долгим. Райли опустилась на стул напротив адвоката и вопросительно посмотрела на него. — Меня зовут Джим Кеннет. Я буду защищать вас на следующем слушании. Уясните одну вещь, и мы сможем поладить: когда я говорю, вы молчите. Это помещение, — он окинул взглядом комнату для встреч, — единственное место, где вы можете говорить. В суде буду говорить только я. Ясно? — Ясно. — Итак, я ознакомился с материалами вашего дела. Я знаю, что вы убийца, а я ещё знаю, что ваш предыдущий адвокат рассчитывал на смягчение решения суда, получив свидетельские показания Саманты Стоун. Я глубоко уважал Шарлотту Дэвис, невзирая на её скудный опыт в адвокатской практике, поэтому буду придерживаться той же линии защиты. Вам не о чем беспокоиться, — на лице адвоката не было ни одной эмоции. — Спасибо, — коротко ответила Райли. Она ожидала, что встреча пройдёт иначе. Как бы там ни было, она всё равно не доверяла этому человеку. Не стоит ждать ничего хорошего от того, кто, давая обещания, даже не смотрит тебе в глаза. — Встреча окончена, уведите, — обратился он к надзирателю. — Слушание завтра в десять утра, — буркнул он в спину уходящей девушке. Коридоры здания окружного суда Портленда заполнились людьми. Все ждали, когда начнётся очередное слушание по делу серийной убийцы, но ещё больше их интересовало то, чем оно закончится. Большинство из них мало волновала судьба Райли Кларк, они жаждали сенсации, хотели стать первыми, кто осветит эту новость. Ведь большая часть собравшихся были представителями разных средств массовой информации. На стене висело расписание заседаний в этом зале, на котором значилось, что слушание дела Ричарда Мура состоится в 10:00. Когда в 9:45 двери зала открылись, внутрь хлынул поток людей, который занял всё пространство, отведённое для наблюдателей судебного процесса. У двери стоял полицейский в полном обмундировании и при табельном оружии. Его обязанностью было обеспечить безопасность всех присутствующих в зале суда. После журналистов в зал вошли беспристрастные присяжные: те самые, кого отбирала Шарлотта совместно с адвокатом обвинения Марком Уилсоном. Стенографистка и пристав уже были в зале. Для них это был всего лишь ещё один рутинный рабочий день, но только не для Райли. Сейчас она стояла за дверью и нервно потирала руки в попытке согреть их. Выхода нет, ей придётся войти в этот зал. Всего один час — и она узнает свою судьбу либо с точностью до минуты — в случае смертного приговора, — либо с погрешностью в несколько лет в случае пожизненного заключения. Кеннет устал ждать, когда Райли соберётся с духом. Он обошёл её и толкнул дверь вперёд. Жестом руки он пригласил Райли внутрь зала заседания. Следом за ними в зал вошёл Марк Уилсон в чёрном идеально скроенном костюме. Он выглядел ещё более презентабельно и уверенно, чем в прошлый раз, и намного лучше, чем адвокат Райли. Во взгляде Уилсона читался вызов, тогда как во взгляде Джима Кеннета не читалось абсолютно ничего. Холодная безразличная пустота, там не хватало только того самого перекати-поле, гонимого ветром. Именно так Райли представлялся её адвокат. Джим был подвластен порыву ветра. Как пойдёт, так пойдёт. Он не собирался противостоять обвинению. Вот что Райли прочла в его взгляде. Райли заняла место за столом и подняла взгляд на герб Портленда над судейским постаментом. На гербе была изображена женская фигура на берегу реки, глядящая вдаль, в будущее, которого у Райли не было. За её спиной раскинулись лес и горы, символизирующие аграрные богатства Портленда. Тогда как за душой самой Райли не было ни гроша. Зубчатое колесо у ног той женщины как символ промышленности и корабль как символ торговли. За время существования герба он менялся по меньшей мере десять раз. Леди Коммерс, женщина с герба, то смотрела на жителей города, то отворачивалась. Сейчас не смотрела. И слава богу. Ещё одного осуждающего взгляда Райли бы просто не вынесла. — Всем встать, суд идёт! — громко заявил пристав. Райли едва не подпрыгнула от неожиданности. Она всё ещё не была готова услышать то, что и так знала наверняка. — Как я понимаю, вы хотели бы ходатайствовать? — спросил судья, взглянув на адвоката обвинения. — Да, ваша честь, — ответил Уилсон. — Слушаю вас. — Сторона обвинения хотела бы приобщить улики, обнаруженные в ходе расследования других связанных дел, — Уилсон передал бумаги приставу, а тот положил их на стол судьи. — Ходатайство принимается, — ответил судья, несмотря на то что срок ходатайств давно истёк. На удивление, адвокат Райли даже не попытался высказаться против. — В зал приглашается свидетель обвинения Саманта Стоун, — объявил пристав. Сердце Райли оборвалось. — Что происходит? Она же наш свидетель? — обратилась она к защитнику. — Тихо. Ты молчишь, я говорю, — осадил её Кеннет. — Не особо ты разговорчив, — съязвила Райли. — Решил помочь им закопать меня?