– Анна-Лена, вы не перестаете нас удивлять. Казалось, Анна-Лена сочла это самым приятным комплиментом за всю свою жизнь. Но вскоре ее снова охватили стыд и тоска, она закрыла глаза и медленно их открыла. – Все думают, будто я… когда впервые видят нас с Рогером, думают, будто я остаюсь в тени. На самом деле это не так. У Рогера был шанс стать директором. Но моя работа… моя карьера шла в гору, и он отказался от повышения, чтобы отвозить детей в сад и забирать домой и заниматься всем остальным. Я ездила в командировки, делала карьеру и время от времени думала: все, на следующий год будет его очередь. Но этого не случилось. Анна-Лена замолчала. Юлия в кои-то веки не знала, что сказать. Эстель не знала, куда девать руки; кончилось тем, что она снова открыла сундук и полезла туда. И выудила оттуда зубочистки и пачку сигарет. – Надо же! – радостно воскликнула она. – И кто здесь только живет? – поинтересовалась Юлия. – Будете, девочки? – предложила Эстель. – Я не курю, – тотчас выпалила Анна-Лена. – Я тоже. Точнее, я бросила. Разве что иногда. А ты куришь? – спросила Эстель у Юлии, но тотчас прибавила: – Ах да, конечно, беременные не курят. А в мои времена курили. Ну, во всяком случае, могли затянуться. Значит, ты совсем не куришь? – Совсем, – терпеливо ответила Юлия. – Вы, молодежь, знаете, что это может повредить ребенку. Я видела по телевизору детского врача, который рассказывал, что прошлое поколение родителей приходило к нему с вопросом: «Мой ребенок писается, что с ним не так?» Родители нового поколения приходят к тому же врачу с вопросом: «Наш ребенок писается, что не так с нами?» Вы, новое поколение, берете вину на себя. Юлия оперлась затылком о стенку гардеробной. – Мы делаем те же ошибки, что вы. Просто другие их версии. Эстель покрутила в руках пачку сигарет. – Обычно я курила на балконе, Кнут не любил, когда в доме накурено, к тому же мне нравился вид – дорога, уходящая вдаль к мосту. Вид из этой квартиры. Я его обожала. Но… да… вы, наверное, слышали, что десять лет назад с этого моста прыгнул человек? В газетах писали. И я… я посмотрела, в какое время это произошло, и оказалось, что это случилось ровно после того, как я покурила. Кнут закричал, что по телевизору показывают что-то важное, и я прибежала в квартиру; сигарета осталась дымиться в пепельнице, а тем временем человек взобрался на мост и прыгнул. После этого я перестала курить на балконе. – Эстель, дорогая, вы не виноваты, что тот человек прыгнул с моста, – утешала Юлия. – И мост тоже не виноват, – вставила Анна-Лена. – Что? – Мост не виноват, что с него прыгают. Прекрасно помню эту историю, Рогер из-за нее очень переживал. – Он знал этого человека? – спросила Эстель. – Нет-нет, что вы. Но он многое знал про мост. Понимаете, Рогер инженер, он строит мосты. Конкретно этот мост построил не он, но если ты увлечен строительством мостов, как Рогер, то и судьба чужого моста тебя тоже волнует. По телевизору про тот мост говорили так, будто он был виноват. Рогер из-за этого очень расстроился. Мосты ведь нужны для того, чтобы сближать людей, сказал он. «Надо же, какая странная и романтичная мысль», – подумала Юлия. Возможно, это, а возможно, тот факт, что Юлия устала и была голодна, сподвигло ее на то, чтобы рассказать: – Несколько лет назад мы с невестой были в Австралии. Она захотела прыгнуть с моста на тарзанке. – Твоя невеста? Ру? – кивнула Эстель. – Нет, моя бывшая невеста. Это была длинная история. Все истории длинные, если начать их рассказывать с начала. Например, наша история была бы гораздо короче, если бы она касалась только разговора трех женщин в гардеробной. Но в ней рассказывается также о двух полицейских, один из которых поднимался по лестнице. Глава 58 А снаружи происходило вот что. Прежде чем подняться по лестнице в доме напротив, Джек строго-настрого велел отцу ждать его на месте. И никуда не ходить. Особенно в дом, где произошел захват заложников. «Жди здесь!» – сказал сын. Но отец, разумеется, его не послушал. Он взял пиццы, поднялся наверх, в квартиру, поговорил с грабителем и вернулся назад. Глава 59 Юлия, сидевшая в гардеробной, тотчас пожалела о том, что вспомнила про свою прежнюю невесту, и сказала: – Когда я встретила Ру, то была помолвлена. Но это долгая история. Забудьте. – У нас есть время для долгих историй, – заверила ее Эстель, которая выудила из сундука еще одну бутылку с вином. – Твоя невеста хотела прыгнуть с моста? – возмущенно спросила Анна-Лена. – Да. Это называется банджи-джампинг. Тебе привязывают к ногам резиновый трос – и прыгаешь. – Вот бред. Юлия потерла виски. – Мне тоже это не нравилось. Она хотела все в жизни попробовать. В этой поездке я поняла, что мы не сможем быть вместе, что для меня это чересчур. Я скучаю по будням, по рутине, а она скучать не любила. Вот я и уехала из Австралии на неделю раньше, сославшись на работу. Тогда я и Ру впервые поцеловались. Сказав это, Юлия захихикала. То ли от смущения, то ли оттого, что впервые за долгое время вспомнила, как началась их любовь. Так бывает, что, оказавшись в водовороте жизни, забываешь, как все начиналось, а когда рождается ребенок, вдруг кажется невозможным представить, что ты когда-то любил кого-то еще. – Как вы встретились – ты и Ру? – спросила Эстель. В углах губ у нее блестели капельки вина. – В первый раз? Она зашла в мой магазин. Я флорист, она хотела купить тюльпаны. Это было за несколько месяцев до того, как я поехала в Австралию. Я особо ничего не подумала, но… она была симпатичной, это любому ясно. Эстель с воодушевлением кивнула: – Да, это первое, что я подумала! Она восхитительна! У нее экзотическая красота! Юлия вздохнула: – Экзотическая? Потому что у нее волосы другого цвета, чем у нас с вами? Эстель расстроилась: – Что, так уже не принято говорить? Юлия не знала, с чего начать объяснение о том, что ее жена не экзотический фрукт, так что сделала вдох и продолжила: – Как бы то ни было, она была симпатичная. Очень. Тогда она была еще симпатичнее. Не то чтобы… ой, черт, только ей не говорите… она и сейчас красотка! Ну вот и я это… хотела с ней… это самое. Но я была занята. А она продолжала приходить и покупать тюльпаны. Иногда по нескольку раз в неделю. Она могла меня рассмешить, я хохотала на весь магазин, таких людей не часто встречаешь. Я рассказала об этом маме, и мама сказала: «На одной красоте отношения не построишь. А вот если человек веселый – ой-ой-ой, с таким можно прожить целую вечность». – Мудрая мама, – сказала Эстель. – Да. – Она на пенсии? – Ага. – А раньше чем занималась? – Убирала офисы. – А папа? – Бил женщин. Эстель онемела, а Анна-Лена приняла воинственный вид. Посмотрев на них, Юлия подумала о своей маме: самое прекрасное в ней было то, что она смотрела жизни в глаза и, несмотря на то, чем швырялась в нее эта жизнь, никогда не переставала быть романтиком. Для этого нужно большое сердце. – Бедная деточка, – прошептала Эстель.