— Разве ты не должен окучивать свою будущую женушку? – вопросом на вопрос ответил Рунн. – После того, как она на тебя пялилась, ручаясь, кобылка вся мокрая и готова спариваться хоть сейчас. Она не уродина, и этот союз даст тебе такой желанный кусок земли. Демоны все задери, да я вообще не понимаю, почему ты до сих пор здесь, вместо того, чтобы затащить девку в койку и настрогать парочку-другую наследников. — Киирис, - на этот раз Дэйн оказался так близко, что невольно касался плечом ее колена. – Куда этот ненормальный тебя везет? «То есть спустя полторы недели ты вдруг вспомнил о моем существовании, и тебе стало не все равно?» - хотелось ответить ей, но Киирис ограничилась коротким и более уместным: — На прогулку, несколько мне известно. — И для этого дает меч? – Дэйн выдвинул часть клинка из ножен – и задвинул его обратно. — Это подарок, - встрял в их разговор Наследник тени. – Куда лучше, чем твоя бесполезная псина. Псину, кстати говоря, уже взяла на руки верная рабыня Корта, хоть щенок изо всех сил брыкался и норовил вернуться к хозяйке. — Я не припоминаю, чтобы разрешал мейритине покидать замок, - глядя Киирис в глаза, возразил император. Киирис было не по душе, что о ней говорят так, будто она безмолвная бестолковая вещь, но мейритина стойко выдержала и этот удар. Рас’маа’ра никогда не должна забывать, где ее место, и чем крепче она вдолбил в голову эту аксиому, тем проще в итоге будет ее существование. — Я не припомню, чтобы ты вообще проявлял интерес к ее жизни в последнее время, - парировал Рунн. — В отличие от тебя, я не бездельничаю. Как далеко ты собираешься ехать, Рунн? — На охоту в Скарский лес, - все-таки подчинился Рунн. – Рас’маа’ре нужно развеяться. На охоту? Киирис сглотнула, вспоминая тушу даркера, которую видела на лошади Рунна в день их первой встречи. Тенерожденный был из тех, кому даже высокое положение и перспектива стать императором не были помехой в рисковых играх со смертью. Он определенно не собирался охотиться на кроликов и лис, вот только перспектива принять участи в травле чего-то покрупнее, вызывала в Киирис лишь ужас и панику. Чего нельзя было сказать о Кровожадной. Та чуть ли не визжала от восторга. — Ты собрался угробить ее, потому что так и не смог получить? – насмешливо поинтересовался Дэйн, одновременно протягивая руку и обхватывая пальцами лодыжку Киирис. – Возможно, это тебя, а не мейритину, следовало посадить на цепь? От его прикосновения, пусть и сквозь сапоги, Киирис прошибла острая сладкая боль. — Уверяю тебя, жизни девчонке ничего не угрожает. И я верну ее до полуночи, - сквозь зубы процедил Рунн и пришпорил коня. – Будут тебе Вороны. Киирис растерянно посмотрела ему вслед, и, наконец, позволила себе слабость заглянуть в лицо императору. Боги милостивые, до чего же у него невероятные глаза: темные, бездонные. И эти губы. «Ты, что ли, соскучилась за ним? – фыркнула Кровожадная. – Соскучилась за мужиком, который дважды проигнорировал возможность заняться с тобой сексом?» — Если императору больше нечего сказать мне… Мейритина выдохнула, когда ладонь Дэйна скользнула выше. Она всегда восхищалась видом его рук: жилистых, с длинными жесткими пальцами. И помнила, что ладони у него мозолистые, шершавые. Совсем не как у вельмож. Киирис осторожно сглотнула, когда император перехватил повод левой рукой, а правую переложил еще выше, на колено. — Хочешь, чтобы я сказал какую-то глупую романтическую чушь, Киирис? – Он придвинулся ближе, загораживая спиной свои бесстыжие поглаживания. – Что-то несусветно бредовое и слащавое? – Его ладонь поднялась вверх по ноге, властно, без сомнения обхватила бедро. Какая разница, что хочет она, если император волен делать, что ему вздумается? Киирис зажмурилась, когда он переместил ладонь еще выше и неожиданно мягко погладил сгиб бедра, осторожно касаясь большим пальцем места между ногами. — Каким из своих призраков ты одержима в данный момент, мейритина? Она хотела выкрикнуть прямо ему в лицо, что сейчас – есть ли она, но вместо слов получилась невнятная череда вздохов, которые смутили даже ее саму. — Ты стала неразговорчивой, - пожурил он, надавливая подушечкой пальца на самое чувствительное место между ее ногами. – Размышляешь над тем, как перерезать мне глотку? Киирис собиралась отозваться какой-нибудь уместной колкостью, но из горла снова раздался лишь перемешанный с всхлипыванием стон. Дэйн хищно улыбнулся, продолжая свои поглаживания. Хвала богам, она в штанах. Тяжело представить, что бы случилось, прикоснись он точно так же к обнаженной коже. Тяжело – и желанно. В самом низу живота так сильно и сладко заныло, что она была едва способна сидеть верхом. – Ты зарумянилась, Киирис. Стервец, он еще и издевается! В следующую секунду Дэйн убрал руку и снова почти безразлично погладил ее по колену. Чтобы не завыть от разочарования, Киирис закусила губу. — Будем считать это моим извинением за то, что ты стоишь пунктом последним в списке моих ежедневных забот, - пояснил император. – Постарайся не лезть на рожон, мейритина. Мне бы не хотелось, чтобы Раслер снова начал выть по ночам. Судя по всему, ты действительно хорошо обученная, раз умудряешься изматывать его которую ночь подряд. Что?! Прежде чем она задала вопрос вслух, Дэйн развернулся на пятках – и оставил ее одну. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ В полной тишине, ни обменявшись и словом, они выехали за пределы замка. После покинули Мерод тем же путем, которым Киирис въехала в оплот Нэтрезской империи несколько недель назад – и окунулись в сумрачные просторы опустошенных земель. Лишь пожив столько дней под благодатной защитой Аспекта, Киирис в полной мере смогла ощутить ужас расползающейся во все стороны войны. Бесконечные выжженные огнем и теургией земли, разорванные в клочья равнины. То, что некогда было зеленым и плодородным, превратилось в могильник, словно снегом, укрытый толстым слоем пепла, который не переставая сыпал с неба. Время от времени им попадались разоренные деревни, в которых теперь хозяйничали воронье и смерть. Однажды, примерно через час пути, всадникам встретилась небольшая группа беженцев: они везли свой нехитрый скарб на крохотной телеге, которую костлявая кляча – ее и лошадью-то назвать было страшно – волочила, едва переставляя ноги. Чумазые детишки облепили свою затравленную горестями мать, и поглядывали на всадников с неприкрытым ужасом и ненавистью, одновременно. Киирис все ждала, что Рунн поделиться с ними хотя бы частью провизии, но Наследник тени просто проигнорировал их. Проехал мимо, «одарив» разве что недобрым взглядом. Киирис, вопреки громогласному голосу рассудка, придержала лошадь и, спрыгнув на землю, помахала обозным, знаками показывая, что не причинит им вреда. Малышня попряталась за мать, а та, после недолгих раздумий, все-таки остановила повозку. — Что ты собираешься делать без моего разрешения, рас’маа’ра? – недовольно осведомился Рунн. — Собираюсь проявить сострадание к тем, кто в нем нуждается, - сказала она, не слишком заботясь о том, что тон был совсем неподобающим. — Эти люди – беженцы из Лаатриса, - пояснил Рунн. – Армия Дэйна разрушила его три дня назад, потому что жителям не хватило ума самостоятельно прирезать несговорчивого бургомистра и подарить его голову вместе с гостеприимно распахнутыми вратами. Лаатрис. Это название было до боли знакомо, но Киирис так и не смогла вспомнить, чем. Женщина и дети продолжали посматривать на нее с опаской, при этом все скопом держались смирно. В каждом взгляде Киирис без труда прочла готовность все без раздумий упасть в ноги и вымаливать право на жизнь. Ну, или хотя бы кусок хлеба. — Люди не виноваты в том, что бестолковые правители не в состоянии позаботиться об их благе, Рунн. — У Дэйна на сей счет другое мнение. И это едва ли ни единственный раз, когда я согласен с императорской задницей. Если каждого прощать без показательной порки – кто же будет бояться? — Страх – лучший способ вызвать уважение? – с горечью спросила она, отстегивая от луки седла небольшую поклажу с провизией. — Страх – лучший способ держать Империю в стальном кулаке. Пока люди боятся – они послушны, покорны и безропотно выполняют обязательства: возделывают землю, растят скот, создают товары и платят налог в казну. Ничего это не будет, коль скоро за так называемы «уважением» не будет стоять ровным счетом ничего. Мне казалось, ты достаточно разумна, чтобы понимать очевидные вещи. Киирис молча выслушала его, а потом поманила того из мальчишек, который выглядел самым старшим. Он подтер нос, растирая вместе с соплями сажу и бурые потеки, с опаской, но все же подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Киирис протянула мальчишке сверток. — Возьмите, здесь немного, но вам хватит, чтобы перекусить и добраться до Мерода. Мальчишка недоверчиво развернул содержимое «дара», но когда его ноздри втянули запах свежей ветчины и благородного сыра, он несколько раз судорожно сглотнул и стал неловко кланяться, бормоча какие-то благодарности. Киирис остановила его коротким взмахом руки. Возможно, если бы она не была такой размазней и хоть ненадолго прислушалась к Потоку, который в последнее время безобразно игнорировала, эти дети не узнали бы, что такое война и нужда. Сколько еще подобных напоминаний нужно увидеть, чтобы вспомнить о данном обещании? Чтобы, наконец, исполнить предназначение? «После того, как нам всем стало известно, что от одного вида этого самца у тебя мокреет между ног? – с издевкой мурлыкнула Соблазнительница. – Ты правда думаешь, что глупое обещание мертвецам того стоит?» «Я думаю, что того стоит моя совесть … Должно быть», - самой себе ответила Киирис, и под недовольным взглядом Рунна вернулась в седло. — Мне категорически не по душе такие выходки, рас’маа’ра, - высказал он свое недовольство спустя какое-то время, когда на горизонте уже появилась черная шапка леса. – Есть некоторые рамки, за которые ты не должна выходить, даже невзирая на наше к тебе попустительское отношение. Это прозвучало, как если бы он погладил щенка, прежде чем со всего размаху ткнуть его мордой в дерьмо. Киирис и не рассчитывала на понимание, уж точно не от того, кто собственноручно принимал участие в самых кровавых, пусть и оправданных войной расправах. — Если тебе угодно наказать кого-то – я готова, - безразлично предложила она. – Я, в конце концов, знала, на что шла, соглашаясь на эту прогулку. — Ради Костлявой, Киирис! – Рунн позволил себе целую оду из ругани. – Никто из нас не причинить тебе вред, мне казалось, это очевидно даже такой не слишком-то проницательной бестии, как ты. Я лишь высказал пожелание впредь не делать ничего подобного, по крайней мере, в моем присутствии. Хотя, будь уверена, от Дэйна за подобную доброту ты получила бы куда более увесистую моральную оплеуху. — Мне все равно, - ответила она, как никогда остро осознавая, что даже упоминание его имени будоражит в ней странную смесь боли, обиды, разочарования – и тревоги. – Возможно, ты поведаешь мне, о каких воронах шла речь? — О моих личных, - уклончиво ответил Наследник тени. – О тех, которые помогают императору хоть изредка, но проявлять человечность по отношению к тем, кто не в состоянии сделать правильный выбор. Киирис могла лишь предполагать, опираясь на слухи и собственные знания, что речь, скорее всего, идет о воинах из тени. Они проскальзывали в осажденные города под покровом ночи и устраивали так, чтобы с рассветом в городе было ровно столько трупов, сколько требовалось для безоговорочной капитуляции на всех условиях осаждающей армии. В народе об этих невидимках говори непременно в дурном свете, проклинали и желали им и их детям корчиться в муках и гнить заживо. Сам Рунн, похоже, считал себя и своих Воронов едва ли не спасителями. — И какую неприступную крепость Дэйн собирается брать на этот раз? – был ее следующий вопрос. В широкой улыбке Наследника тени было много похвалы и еще больше – предостережения больше не задавать провокационных вопросов. Решив, что на сегодня и так достаточно испытывала терпение всех вокруг, Киирис все-таки отступила, выбрав для беседы более нейтральную тему. — Позволено ли мне хотя бы узнать, на кого ты желаешь поохотиться? Настроение Наследника тени вновь стало бесшабашным, и к нему вернулась привычная болтливость. —На людей, рас’маа’ра, - ответил Рунн тоном восторженного ребенка, и его невероятно-светлые глаза полыхнули жаждой крови. Боги, пусть это будет лишь еще одна дурацкая шутка… — На людей? – чувствуя себя дурой, которая не в состоянии понять с первого раза, на всякий случай переспросила она. — У тебя сейчас такое лицо, пташка, будто я пообещал отыметь тебя в задницу без предварительной ласки, - хмыкнул он. – Ей-богу, мне почти жаль, что я не обладаю никаким треклятым теургическим мастерством, чтобы запечатлеть этот момент! С досады, что позволила чувствам взять верх, Киирис все равно повторила вопрос.