— Дай ребенку прийти в себя, - урезонила ее Соблазнительница. Киирис медленно – едва ли не так же, как солнце оборачивается вокруг земли – повернулась. Боги, сделайте так, чтобы все это ей показалось, чтобы все это было каким-то ужасным сном, от которого она вот-вот проснется. Они были там: белая, как снег, откуда она родом, дочь завоевателя навалилась плечом на стену; смуглая и гладкая, с кожей оливкового цвета соблазнительница сидела на лавке, лениво перекатывая в ладони крохотную бутылочку с ароматическими благовониями. — Хватит таращиться на нас так, будто мы какие-то зловредные призраки, - огрызнулась Кровожадная. – Мы сидели в тебе все это время, можно было бы привыкнуть. — Она имеет право испугаться, - вступилась за Киирис Соблазнительница. – Согласись, не каждый день получается вот так мило побеседовать со своим сердцем или почками. А мы все же куда ближе, чем внутренние органы. Мы – часть ее сознания. Кровожадная искривила губы в злой усмешке, из-за чего ее красивое лицо махом потеряло половину своей привлекательности. — Я – не часть этой бесхребетной поганки, - разграничила она. – И коль скоро теургия снова в ней, собираюсь воспользоваться шансом и вернуть свое тело. — Это невозможно, ты же знаешь, - грустно выдохнула Соблазнительница. — Возможно, вот только нашей чудесной рогатой оболочке, боюсь, придется потерять так много… Киирис мелко задрожала. Это происходит на самом деле? Или теургия, которую она пока не может контролировать, превращает ее мозги в студень? Она никогда не видела тех двоих… живыми. Помнила лишь два накрытых тканью тела, которые находились на самой грани между жизнью и смертью. А потом, когда ритуальный кинжал отправил ее на тот свет, она с трудом осознавала саму себя. Она знала о них так много, но и помыслить не могла, как Скованные выглядели при жизни. — Я контролирую вас, - сказала она после того, как приструнила часть страха. – Вы не можете покинуть мое тело. — Очень даже можем, - мягко уверила Соблазнительница. – Но в твоей власти… — Закрой рот! – прикрикнула на нее Кровожадная. Она нервничала – Киирис чувствовал каждую ноту ее волнения, потому что они все еще каким-то непостижимым образом были и ее собственным волнением. — С кем ты, дьявол задери, разговариваешь? В проеме появился император. Он пошарил взглядом по купальне и остановился на Киирис. Глава семнадцатая Глава семнадцатая Скамейка у стены была пуста. — Со своими демонами, мой император, - глухо отозвалась она. Вода на полу совсем остыла и теперь ее пятки покалывало от холода. – Мне нужно одеться, мой император. Могу ли я попросить разрешения с честью принять наказание? Он подошел к ней: огромный, широкоплечий, настоящий таран, а не смертный мужчина. Какое-то время просто молча рассматривал ее лицо, как будто силился найти какое-то свидетельство снедавшим его мыслям. — Ты правда собиралась позволить ему взять тебя? — Да, - честно призналась она. Император скрипнул зубами. — Почему? — Потому что ты сам меня отдал. Им двоим. Потому что каждому из вас я нужна лишь для этого. — Ты говоришь чушь, - резко пресек ее слова Дэйн. — Я говорю правду, мой император. В конечном счете, каждый из вас, получив меня до конца, начал бы мечтать о том, как избавиться от ставшей ненужной игрушки. Рунн прав – я всего лишь экзотическое нечто, достаточно загадочное и непонятное, чтобы удерживать интерес трех таких разных мужчин. Дэйн схватил ее за руку, выволок в комнату. Сейчас она уже не казалась такой просторной и соблазнительно пахнущей. Всего лишь четыре стены в дешевом декоре, с похабной кроватью, которая кричала, что на ней совокуплялись все, кто мог заплатить. — Знаешь, зачем я приехал сюда? — Мой император сам сказал – чтобы владеть мной единолично. — Я не мог выдерживать вой Раслера, - сквозь зубы прошипел он. Схватил ее за горло, поглаживая большим пальцем артерию. Киирис сглотнула, когда его жесткое дыхание пощекотало ее искусанные в кровь губы. – Я люблю младшего брата. Оказалось, что люблю. Так сильно, что решил отыскать его игрушку и вернуть до того, чтобы он перестал биться башкой в стену. Ему потребовалось одно движение, чтобы сорвать с Киирис простыню, прижать ее к себе. Сердце императора билось ровно и глухо, вколачивая в грудь Киирис каждое невысказанное слово. — Ты отравила меня, мейритина, - прошептал он с таким злым отчаянием, что на миг его пальцы сжались сильнее, лишив Киирис способности дышать. – Я могу сколько угодно тебя игнорировать, но ты все время со мной. — Дэйн… - Признание выбило из нее остатки воздуха. — Возможно, самым разумным было бы отдать тебя королеве, - продолжал свои размышления император. – Дать ей убить тебя, чтобы эта пытка для нас троих, наконец, закончилась. — Возможно, - не стала спорить она. Его губы так близко, они делали ее мысли вязкими, похотливыми. Готова ли она разменять одну ночь с ним на всю оставшуюся жизнь? Да! Тысячу раз да! – Возможно, ты должен убить меня прямо сейчас. «Вопреки моим собственным видениям. И тогда ты спасешься». — Проклятье, Киирис! Хоть раз в жизни скажи, чего хочется тебе самой! Она отдалась в плен его жестоким, полным необузданной злости глазам. Утонула в них, распласталась на самом дне, с садистским удовольствием наслаждаясь той болью, какую испытает, когда все закончился. Но это будет когда-то потом. — Я хочу тебя, Дэйн, - впервые в жизни она была настолько обнаженно-откровенной. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Убежать – и приколотить себя гвоздями к этому мужчине, чтобы стать для него всем. – Только тебя, Дэйн. Всегда тебя. Я люблю тебя, мой император, и готова повторить это даже если ты прямо сейчас задушишь меня или свернешь мне шею. Поэтому, пожалуйста, прекрати меня мучить – и сделай то, что должен. «Может быть, если это будет не Рунн, все изменится…» — Некоторые вещи нужно делать сразу и наверняка, поэтому, мой император, если мне позволено последнее желание, я бы хотела попросить себе легкую и быструю смерть. — Почему же ты так любишь болтать, - прорычал он и обрушился на нее с поцелуем. Если бы поцелуи могли покорять, это должны были быть именно вот такие поцелуи. Он не пробовал, не просил и не прикасался к ней украдкой, как вор. Дэйн взял то, что считал своим – и не собирался расшаркиваться на такие мелочи, как согласие. «Я только-что вручила себя ему, разве это не больше, чем согласие на поцелуй?» — Ты такая мелкая, - прошептал он в ее раскрытые губы. Кажется, император даже улыбнулся. И подхватил ее под бедра, поднимая выше. Киирис обхватила его ногами, обвиваясь вокруг него, словно росток вокруг живительного источника. Поддавшись желанию, запустила пальцы ему в волосы, оттянула голову назад. — Хочу смотреть на тебя все время, мой император, - призналась с оглушившей ее саму откровенностью. У него было совершенно потрясающее лицо в эту минуту: чуть сошедшиеся у переносицы брови, приоткрытые губы, хоть нижняя все еще кровоточила. Киирис намотала его волосы на кулак, обнажая острые скулы и крепкую шею. Откуда там шрам? «Я же говорила, что он – само совершенство, - Соблазнительница издала гортанный стон. – Создан для того, чтобы объезжать таких упрямых девчонок, как одна рогатая дурочка». «Все, чего он заслуживает – сдохнуть в грязи», - злилась Кровожадная. Киирис до сих пор чувствовала ее злость из-за того, что Дэйн прервал игру с Рунном. — Прочь из моей головы! – выкрикнула мейритина. — Что? – Дэйн склонил голову набок, рассматривая свою ношу в ожидании ответа. — Он – мой! – упрямо выкрикнула Киирис, снова притягивая его к себе. – Только мой. Убирайтесь! — Ты снова играешь со своими демонами, Киирис? — Нет, мой император, я прогоняю их, чтобы здесь и сейчас были только ты и я. Он перебил ее откровение, поцеловал. Жесткие губы раскрыли ее рот горячим поцелуем, язык погладил нижнюю губу и проскользнул внутрь. Киирис задохнулась, когда их языки слились в немом танце. Она едва могла дышать, полностью растворяясь в этих новых чувствах. Когда Дэйн прикусил ее нижнюю губу, она сладко выдохнула и вернула ему ласку. — Не помню, чтобы разрешал это, - с показной сердитостью пожурил император. — Хочешь, чтобы я была тихой и смирной? – В знак непослушания она снова прихватила зубами его губу, слизнула кровь из крохотной ранки, глотнула. – Твоя кровь – как амброзия, мой император. Он усмехнулся, принимая похвалу, как данность. Одной рукой продолжал поддерживать ее под бедра, а пальцами другой добрался до ее влажного места между ногами. Погладил, словно какой-то экзотический цветок: твердо и уверенно, как будто хотел раз и навсегда заклеймить ее своей лаской. Киирис откинулась на его руке, запрокинула голову, раскрываясь для него. Она так долго ждала всего этого, но так долго пряталась от собственных желаний, что сейчас вся без остатка отдавалась каждой ласке. Дэйн раскрыл ее пальцами, нашел тугой комок удовольствия – и надавил. Она выкрикнула, дернулась, но он без труда удерживал ее даже одной рукой. Она закричала снова, словно была инструментом в руках опытного настройщика. Там, внизу, она словно загорелась, превратилась в соломинку, тлеющую в этой страсти. — Мне нравится, как ты кричишь, Киирис, - похвалил Дэйн. Она опомниться не успела, как оказалась прижатой его телом к постели. Посмотрела на его склоненное лицо так, будто он был сосредоточением всего мира. Дэйн приподнялся на локте, ни на мгновение не прекращая свои поглаживания. Она попыталась обнять его, но император отстранился. — Лежи смирно, Киирис, - совершенно серьезно приказал он. – Иначе больше ничего не получишь. Кажется, она хрипло засмеялась. Мысли путались, соскальзывали на обочину сознания, уступая место желанию, страсти, похоти. Боги, она сделает все, что угодно, лишь бы эта сладкая пытка длилась вечно. — С этого момента, мейритина, - император обхватил ее лицо ладонью, пригвоздил к постели тяжелым взглядом, - ты – только для меня. — Да, мой император, - покорилась она. — Недостаточно громко. – Его палец лишь чуть-чуть скользнул в нее, выудил влагу и растер по клитору.