Мы стояли с Андреем на крыльце отдела полиции и смотрели ему вслед. Минут за десять до этого, после оглушительных воплей полковника Волкова, от которых, казалось, содрогались даже стены, наша честная компания была отпущена на свободу. Уже на улице полковник расцеловал мне руки и поблагодарил за сына, отчитавшись, что Марик заполучил вывих. — Главное, что не перелом, — пролепетала, слегка смущённая количеством высказанных благодарностей. — Вы там ему привет передавайте. Он мне обещал в следующем году по школе носиться. — Обязательно, — пообещал полковник и был таков. Примерно в это же время нас и покинул Антон, постаравшись слиться с пейзажем. — Неловко как-то вышло, — озвучила свои мысли вслух. — Лерка меня убьёт. — То есть этот хлыщ её рук дело? — недовольным голосом уточнил Исаев. Бросила на него упреждающий взгляд, но развивать эту тему не стала, неожиданно вспомнив совершенно о другом. — Ой! — всплеснула руками. — Мы же твою Марию потеряли. — А она не Марина? — напряг он свои извилины. — Ты меня спрашиваешь? — Ладно, это не важно. Она ещё в парке отвалилась… — Я смотрю, ты прям душой прикипаешь к своим пассиям. — Можешь не сомневаться, — с приторной улыбкой заверил Андрей. А мне так обидно сделалось. Вот гулял он с очередной в своей биографии блондинкой и ни о чём не парился. Я же весь вечер себя поедом ела из-за Антона, потому что ну не лежит у меня душа к этому положительному брату подруги моей подруги, и в тайне мечтала поскорее от него избавиться. Ещё и вину чувствовала перед Андреем в момент встречи, неведомо за что… Ему же, похоже, в принципе было всё равно с кем. С Марией, с Мариной, со мной… — Ладно, — как можно более безразлично сообщила я, — спасибо за помощь, но мне пора. Поздно уже. Актриса, видимо, из меня так себе, потому что Андрей всё-таки уловил что-то в моём голосе или мимике, ибо идеальные брови непонимающе сошлись на переносице. И прежде чем он успел озвучить свои вопросы, я настоятельно повторила: — Уже поздно. Почти развернулась, чтобы уйти, но он неожиданно хмыкнул: — И что, даже руку не пожмёшь? Предательски начала краснеть, уловив намёк на наше последнее нелепое прощание. — Не думаю, что это хорошая идея, — печально улыбнулась одним краешком губ и поспешила сбежать со ступенек. Шла, не оборачиваясь и борясь с то и дело накатывающими слезами. Как всё глупо. *** Он нагнал меня на светофоре, нагло пристроившись сзади. Обнял меня за область талии и прижался грудной клеткой к моей спине. — Свет, я скучал, — шепнул мне в затылок. — Врёшь, — даже не стала оборачиваться, словно всё это меня не интересовало. Хотя дыхание пару раз дало сбой, и Андрей, скорее всего, это почувствовал. — Когда люди скучают, они звонят или пишут. И не говори, что потерял мой номер. Это я ещё не припомнила ему длинноногую блондинку, с которой он прогуливался каких-то пару часов назад. — Не скажу, — уже чуть более громко заверил меня Француз. — Просто я сам не подозревал, что скучал, пока тебя сегодня не увидел. — Невероятное совпадение. — И не говори. Светофор сменил свой цвет на зелёный, и я двинулась вперёд, полагая, что до Исаева таки дойдёт. Но он категорически решил сегодня быть ослом. Сместившись чуть вбок, он шёл рядом, продолжая меня обнимать. Я же двигалась как чумная, боясь лишний раз пошевелиться и оказаться ещё ближе к нему. Ноги слушались плохо, отказываясь гнуться в коленных суставах, но, тем не менее, я продолжала вышагивать дальше. Андрей тоже ощущался каким-то… деревянным. Мне даже в какой-то момент почудилось, что его пальцы на моей талии подрагивали. Дорогу до парка прошли в полном молчании, сопровождаемом моим недовольным сопением. Уже у главных ворот я не выдержала и затормозила. — И что дальше? — крутанулась у нему, подбоченившись. Взгляд у меня был угрожающий. Он вроде бы даже замешкался, после чего выдал явно заранее подготовленный довод: — А ты мне завтрак должна. — Ты время видел? Какой завтрак?! — Вот именно! Не знаю, как ты, а я вижу только два выхода из этой ситуации. — Какие же? — Либо мы сейчас идём к тебе — и на утро ты кормишь меня завтраком. Либо мы идём к тебе — и ты кормишь меня ужином. Опешила от такой наглости. — А есть вариант, где мы не идём ко мне? — Нет. Сказано было настолько безапелляционно, что все доводы против буквально сбежали из моей головы. Только и смогла выдавить из себя растерянное: — Э-э-э-э-э… — Света, господи! — фыркнул Андрей. — Тебе сколько лет? — Тридцать, — ответила на автомате. — А ведёшь себя так, словно шестнадцать. Пошли. И вновь прижавшись к моему боку, потащил меня через парк. Где-то на середине пути я опомнилась и сообщила: — У меня дома есть нечего. — Ну вот! — всплеснул он руками, на мгновение ослабив свою хватку. — А Лера ещё утверждает, что это я плохо тебя знаю. Пришлось сворачивать с главной дороги и идти в сторону магазинов. На выходе из парка встретили Изотова с его хитрой физиономией и огромной чёрной собакой на поводке. — Здр-р-р-раствуйте, Светлана Анатольевна! — вытянувшись по стойке смирно, едва не заорал Сашка. Пёс вторил ему хриплым лаем, а я замерла от столь экспрессивного приветствия. И, на всякий случай, попятилась назад от чёрного монстра. Исаев решил для разнообразия побыть джентльменом и сделал шаг вперёд, давая мне возможность скрыться за его спиной. Потом, правда, с восторгом воскликнул: — Какой пёс классный! — Он ещё молодой совсем, — с не меньшей радостью известил нас Изотов. Пока они ещё минут пять болтали о прелестях собаководства, я стояла в стороне и наблюдала за Исаевым, который прямо-таки светился неподдельным интересом. Пару раз потрепал пса по загривку. Я же с ужасом думала о том, каких размеров достигнет псина, если это она ещё маленькая. Какой же она будет большой?! Когда все насущные вопросы были обсуждены, меня потащили дальше. — Ты настолько собак любишь? — на время я забыла о своих обидах. — Люблю, — признался Андрей. — У нас в семье всегда жили собакены. Даже в девяностые, когда с деньгами туго было. Самим есть нечего, а о том, чтобы Берту отдать — нашу овчарку в то время, — никто даже не заикнулся. А ведь знаешь, она меня однажды спасла. Мне лет шесть было, я в речке тонул… — Ого. А сейчас? — А что сейчас? У родителей живет мелкий той-терьер, но разве это собака? Так, пародия. Он говорил чуть торопясь, с каким-то детским восторгом, что сразу становилось ясно, собак товарищ Француз любил куда сильнее, чем людей. — Что ж тогда себе никого не заведёшь? — Я? — будто бы удивился он, после чего словил какую-то странную паузу, вид его при это сделался несколько печальным. — Я работаю много. А псом, особенно большим, заниматься надо. Воспитывать. — М-м-м-м, — понимающе протянула я. С моим рабочим графиком мне даже рыбок жалко было заводить. — А если бы была такая возможность, кого бы ты себе завёл?