Родя молчал, а потом и вовсе опустил взгляд вниз. Кажется, я теперь точно знала, кому нужно было пойти работать в школу и укрощать зарвавшихся подростков. Так и не дождавшись ответа, Андрей подытожил: — Я о том же. Света! — резко обратился ко мне. — Иди отдыхай, мы будем готовить обед… — Но… — начала было я, но меня категорично прервали. — Отдыхать, я сказал. И ошарашенная я вышла из кухни. *** Ужин мужики приготовили. Правда, только со второй попытки, благополучно спалив первый. Оба отвлеклись на что-то там и… не уследили за моей плитой, которую мне по итогу пришлось ещё и отмывать. Во всём остальном вечер прошёл смирно-мирно, но мне так и не удалось избавиться от охватившего меня беспокойства, из-за чего я ощущала себя как на иголках. Когда Родя был отправлен домой, перед этим, пока я развлекалась отмыванием плиты, успев ещё пару часов порубиться с Французом в приставку, а прихрамывающий Андрей вышел из душа в чистой футболке (явно не моей) и уселся рядом на диван, моё любопытство взяло верх: — Откуда у нас взялась приставка? «Нас» вырвалось как-то совсем непреднамеренно, но Андрей, к счастью, не заметил или же просто не придал значения, в отличие от меня, затаившей дыхание. — Твой брат привёз. — Он был у тебя дома? — изумлённо изогнула бровь. — Думаешь, не надо было? — наигранно ужаснулся он. — Ну да, с такой-то наследственностью, старшая сестра — дебоширка, племянницы — авантюристки… — Эй! — от души треснула Андрея по плечу под его раскатистый хохот. — Ну вот, она ещё и дерётся. — Я тебя серьёзно спрашиваю. Родион был у тебя дома? Он посмотрел на меня непонятным взглядом. — Хорошо. Отвечаю серьёзно. Твой брат пришёл извиняться, а любая вина, как известно, требует сатисфакции, то бишь первой крови. Закатила глаза.Если это «серьёзно», то я балерина. — В общем, он сгонял ко мне домой, привёз приставку, парочку чистых трусов… — И футболок… — И футболок, — кивнул Исаев. — Я, конечно, могу и голым походить, но решил тебя не смущать. — Меня? — Тебя, — подтвердил нагло. — Можно подумать, что я там чего-то ещё не видела. — Светлана Анатольевна! — опять переигрывал он. — На что вы такое намекаете?! — Прекращай, — едва сдерживая смех, велела ему. Оставаться собранной и никак не реагировать на его выходки было выше моих сил. Андрей наклонился совсем близко к моему лицу и наши губы встретились. Поцелуй получился глубоким и неспешным. Как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Когда дыхание сбилось окончательно, а моя рука своей жизнью поползла по его бедру, Француз раздосадовано рыкнул и, прервав поцелуй, прижался ко мне своим лбом. — Видимо, всё ещё не сегодня, — заметил хрипловато. — Ну нет, — едва ли не застонала я, — не притворяйся, ещё час назад ты вполне успешно путешествовал по моей квартире. — Ведущая мышца была не задействована, — пояснил печально, но почти тут же расплылся в довольной улыбке. — Но, знаешь, мне нравится, когда инициативу проявляешь ты. — Да ну тебя, — скривилась я и попыталась отстраниться, дабы скрыть смущение от того, что меня раскусили. В моей голове инициатива странным образом приравнивалась к навязыванию. Причём это касалось только меня, если же инициатива исходила от Андрея — всё было более чем в порядке. Такой загон был странным даже для меня, но в глубине души я понимала, что Лера была права — свободные отношения не мой формат. И не потому, что гипотетически в них мог появиться кто-то другой (этот вопрос мы как раз решили), а вот всё остальное… Просто я не могла понять, что можно делать, а чего нельзя, ибо в эту авантюру ввязалась отнюдь не ради секса. А именно из-за душевного притяжения к Андрею, что, в свою очередь, мне казалось едва ли не нарушением наших договорённостей, ведь, по-хорошему, там, где есть чувства, есть и отношения. А мы договаривались, что постараемся без вот этого всего. Но в этот вечер мы вновь занимались чем-то, что не укладывалось в рамки наших «не-отношений». Из-за болезненных гримас Француза с поцелуями и ласками пришлось завязать, что, впрочем, не помешало мне просто прижаться к его боку и положить голову ему на плечо. Исаев, тяжко вздохнув под мой насмешливый шёпот: «Симулянт!», щёлкнул пультом телевизора. Так мы и просидели пару часов под язвительные комментарии Константина Ивлеева, который в знаменитом шоу измывался над поварами. И клянусь, для меня это было прекраснее любой телесной близости, хотя лёгкое напряжение внизу живота подсказывало, что это тоже было бы не лишним. А потом издевательства над поварами сменились заставкой не менее знаменитого шоу про невест, которые с восторгом вещали с экрана о том, каких замечательных женихов они себе отыскали. — Свет, — нарушил наше молчание Андрей, — можно спросить? Заход меня удивил. В обычной жизни тактичностью данный мужчина не отличался. — М-м-м, да? — отозвалась не совсем уверенно. — Помнишь, в ту ночь, когда мы познакомились… Обтекаемость формулировки я оценила. — В ту ночь, когда я на тебя свалилась. — И это тоже, — улыбнулся он. — Ты потом расплакалась, что не хочешь замуж. Сердце в груди сделало неприятный кульбит. Запомнил, гад. После слова «замуж» повисла натяжная пауза. Наверное, Француз ждал, что я сама продолжу его мысль, либо же просто подбирал слова. Торопить его я не собиралась, а уж тем более по собственной воле развивать тему дальше. — У тебя какая-то… неприятная история, связанная с замужеством? — Да нет, — как можно более беззаботно пожала я плечами. — Замужем не была, ни к чему такому не привлекалась. — Тогда чего разревелась? Вот же привязался! — Я в тот вечер пьяная была в дрова. Странно, что я ещё только над этим разрыдалась, а не потому, что птичку жалко. — Ну а всё же? — продолжил проявлять чудеса проницательности мой собеседник. — Да просто… — сделала какой-то непонятный жест рукой и зависла. Не знаю почему, но врать в этой ситуации у меня получалось плохо. Всему виной был такой уютный вечер, проведённый в его объятиях и заставивший потерять бдительность. — Что просто? До бабушки-следователя Андрею было далеко, но тёмный взгляд смотрел настолько проникновенно, что, казалось, заглядывал прямо в душу. — Просто… всё на одно навалилось. Я же в тот день объявила об уходе из школы. — Ага, — кивнул он головой, поощряя меня продолжать. — Ну, и это активизировало нескольких моих коллег в плане… устройства моей личной жизни. Есть женщина, учитель начальных классов, она пришла ко мне и давай… сватать мне своего сына. Описывая во всех подробностях, какое он чудо, только вот необщительное: дом-работа, дом-работа… Даже намекала, что даст нам денег для переезда в Питер. — Тебе не зашёл переезд в Питер? – хмыкнул Исаев. — Мне не зашёл маменькин сынок, который и после тридцати в полном подчинении у матери. — Так, — в очередной раз кивнул он. – А реветь-то чего? — Ну а после… была ещё парочка неприятных разговоров на эту самую тему, где кандидаты были один веселее другого. Видимо, все решили, что я ухожу из школы в поисках мужа. Исаев завис, переваривая мои слова, а я уже было решила, что такой вариант его вполне устроит. Ведь это была чистая правда, ну или вернее — полуправда. Но у Француза неожиданно проснулись способности к аналитическому мышлению. Либо они были у него всегда, а он попросту их мастерски скрывал. — И всё равно непонятно. — Забудь, — предприняла попытку соскочить. — Да нет, подожди. Такое поведение, просто это на тебя не похоже. Чудить — да. Во всякую хрень влипать — да. Но не истерить. Не верю, что ты могла расстроиться из-за чьего-то глупого сватовства. Закусила губу и посмотрела на него длинным испытывающим взглядом, а он вдруг взял и улыбнулся — мягко и поддерживающе. Интересно, с каких это пор программистам вместе с техническими дисциплинами начали выдавать курс психологии? — Я устала, — призналась наконец-то, — устала жить по остаточному принципу.