— Горе ты моё луковое, — ворвалось в мой мир совершенно неожиданно. Но я всё ещё была слишком обижена на него и из вредности прошипела: — Я не горе… Но Андрея мой настрой ничуть не смутил, его ладонь скользнула чуть выше по моему бедру. К слову, без какого-либо эротического контекста, скорее уж в желании поддержать. — Не горе, — легко согласился. — Ну, что ж, значит, будет счастьем. Тут-то я и сдалась, расплывшись в совершенно глупой улыбке. Быть чьим-то счастьем мне определённо было по душе. — Свет, ну хватит, — почти беспомощно попросил Француз, вздрогнув после моего мечтательно-несчастного вздоха ему под футболку и тем самым вернув меня на грешную землю. Его рука успокаивающе прошлась по моей спине. — Не могу, — в пятитысячный раз за сегодня шмыгнула я носом. — Это сильнее меня. Весь день реву и не могу остановиться. — И как часто с тобой такое бывает? Я задумалась, после чего выдала абсолютно гениальное: — Раз в месяц. Чёртов ПМС. Исаев крякнул. — Интересный у вас организм, Светлана Анатольевна. Сначала у вас месячные начинаются, а уже потом ПМС. Неохотно оторвавшись от его груди, многозначительно заглянула ему в глаза. — Ты же сам всё прекрасно понял. — Я-то понял, — расплылся он в наглой улыбке, — но хочу, чтобы ты сама в этом призналась. — А я не хочу. — А надо. Сморщила нос, продолжая играть с ним гляделки, правда, уже через полминуты проиграла, поддавшись его природному магнетизму. — Ладно, — зажмурилась. — Я тебе соврала. Не было у меня никаких… критических дней. — Вот. И как тебе после этого верить?! — театрально возмутился он. — Считай, что ты сожгла все мосты доверия между нами… Пришлось слегка пнуть его по икре, чтобы не заигрывался. — Сам виноват. Воспоминания о том неудачном вечере тут же понизили степень моего оптимизма. — Виноват, — не стал спорить. — Просто… я не сильно люблю эту тему развивать. — Про Анечку? — ехидно изогнула бровь. — Про Анечку, — обреченно стравил он воздух из лёгких, после чего махнул рукой и заговорил довольно-таки скоро: — Да там особо и рассказывать-то нечего. Жила-была девочка Аня — умница, комсомолка, спортсменка, наконец, просто красавица. Помнишь, я тебе рассказывал, как стал Французом? Так вот, примерно тогда мы и познакомились с ней. Она с родителями жила на одной с нами лестничной площадке, ну а я… Как увидел её, так и влюбился с первого взгляда. Жадно слушала его речь, боясь пропустить хотя бы слово. — Выдохни, — посоветовал Исаев, ощутив, как я нервно заёрзала на его коленях. — У нас никогда ничего не было. Даже не целовались ни разу. Я восхищался со стороны, иногда носил портфель до дома, а в старших классах помогал сдавать лабораторные по информатике. На этом, в принципе, всё. — А почему? — искренне удивилась я: в моей голове просто не укладывалось, как можно не хотеть ничего с Исаевым. — Ты меня видела — мама же фотки показывала. — И-и-и? — не поняла, к чему он клонит. — Я же был задрот обыкновенный — в очках, прыщах и рубашке в клеточку. Память услужливо воспроизвела образ худосочного парнишки с фотографии, которую мне показывала Татьяна Викторовна. Но всё равно, что-то у меня в этой картинке не складывалось. — Нормальный ребёнок, — буркнула я, отчего-то ощутив обиду за маленького Андрюшку. — Возможно, но, поверь мне, бабы таким не дают. По крайней мере в юности, пока ботаник не заработает свой первый миллион. Ещё один пинок в щиколотку. — Фу, как грубо! — Зато жизненно, — фыркнул он, после чего завис на какое-то мгновение, глянув на меня с удивлением. — Ты хорошо меня услышала? — Про то, что тебе бабы не давали? К сожалению, да. — А про миллион? — А что миллион? — вконец запуталась я. — В этом месте все обычно спрашивают, заработал ли я его. Посмотрела на него как на идиота, всем своим видом говоря: «Ну это же очевидно», ведь стоило только вспомнить его машину и квартиру — по нынешним ценам они явно стоили намного дороже этого самого его миллиона. Но, если честно, сейчас меня больше волновало совсем не это. — То есть ты всем рассказываешь историю про Анечку? — Нет, но про своё задротское детство я люблю поведать. И вот тут-то до меня дошло. — Паша! — Я — Андрей, — продолжал он потешаться надо мной, но я старательно делала вид, что не замечаю. — Да нет же. Ты сам рассказывал, как ты с Пашкой познакомился, как соврал одноклассникам, что учил французский… Как-то не сильно с образом ботаника вяжется. — А, это, — махнул он рукой. — Да я и не был никогда заучкой, впрочем, как и паинькой, просто выглядел так… нереспектабельно. Дух же авантюризма всегда был при мне. Знаешь, как мы потом с Пахой зажигали? — Нет, и не хочу знать, — мысленно послала привет Савицким. — И вообще, не заговаривай меня. Что там с Анечкой? — Я же тебе говорю, что ничего. Влюбился в соседскую девочку, в десятом классе был вежливо, но настойчиво послан. Я пережил, родители уверены в обратном. — А почему? — Не знаю, — пожал плечами, — наверное, потому, что с тех самых пор больше ни разу не был замечен ни в каких отношениях. *** Андрей таскал мои многочисленные коробки в машину, а я стояла у открытого багажника и улыбалась, в промежутке между очередной партией улучив момент и набрав короткое сообщение брату: «Спасибо». *** Вечер мы провели в кино на последнем ряду, лениво поглядывая на экран в перерывах между поцелуями. Поэтому, если вы спросите меня, о чём был фильм, я вряд ли смогу рассказать. После меня доставили домой, благонравно чмокнув в лоб и отправив отсыпаться. — А-а-а… — растерянно протянула я, отчего-то почувствовав себя обманутой. — Тебе напомнить? — ехидно изогнул бровь Исаев. — У тебя то ли ПМС, то ли критические дни… Вот тут я психанула по-настоящему и попыталась запустить в этого гада яблоком, которое так удачно подвернулось под руку, пока я пыталась нащупать ключи от дома на дне сумки. А он возьми и увернись, ещё и ржать начал. Самодовольно. — Боже, — простонала, задрав голову к небу. — Угораздило же связаться с дебилом! — Это знак, — хмыкнул мой «дебил», притянув меня к себе и шепнув мне на ушко: — Свет, у меня ещё куча срочной работы. Считай, днём ничего не сделал. Придётся сегодня поднапрячься и завтра тоже. А на выходных отпразднуем твой отпуск, нас Серёга с Лерой твоей на дачу зовут. Тогда всё и наверстаем, обещаю. Я тяжко вздохнула, так и не сказав ему, что как раз через два дня мы ничего и не наверстаем. *** Выходные на даче у Литвинова удались на славу. По крайней мере, мы с Лерой решили именно так, чего нельзя сказать о бедном Исаеве, который таки дождался начала моего цикла. — Я теперь понимаю, почему эти дни называются критическими, — пробухтел в один из вечеров, когда мы целомудренно укладывались спать на старой панцирной кровати в дачном домике, принадлежащем родителям Серёги.