Планше ввел в комнату человека, скромно одетого, по-видимому горожанина. Планше очень хотелось, вместо десерта, узнать, о чем будет речь, но посетитель объявил д'Артаньяну, что ему нужно поговорить о важном деле, требующем тайны. Д'Артаньян выслал Планше и попросил посетителя сесть. Наступило молчание. Хозяин и гость вглядывались друг в друга, словно желая предварительно составить себе друг о друге представление. Наконец д'Артаньян поклонился, показывая, что готов слушать. — Мне говорили о господине д'Артаньяне, как о мужественном молодом человеке, — произнес посетитель. — И эта слава, которая им вполне заслужена, побудила меня доверить ему мою тайну. — Говорите, сударь, говорите, — произнес д'Артаньян, чутьем уловивший, что дело обещает некие выгоды. Посетитель снова на мгновение умолк, а затем продолжал: — Жена моя служит кастеляншей у королевы, сударь. Женщина она красивая и умная. Меня женили на ней вот уже года три назад. Хотя приданое у нее было и не большое, но зато господин де Ла Порт, старший камердинер королевы, приходится ей крестным и покровительствует ей… — Дальше, сударь, что же дальше? — А дальше… — сказал посетитель, — дальше — то, что мою жену похитили вчера утром, когда она выходила из бельевой. — Кто же похитил вашу жену? — Я, разумеется, ничего не могу утверждать, но у меня на подозрении один человек. — Кто же это у вас на подозрении? — Человек, который уже давно преследует ее. — Черт возьми! — Но, осмелюсь сказать, сударь, мне представляется, что в этом деле замешана не так любовь, как политика. — Не так любовь, как политика… — задумчиво повторил д'Артаньян. — Что же вы предполагаете? — Не знаю, могу ли я сказать вам, что я предполагаю… — Сударь, заметьте себе, что я вас ни о чем не спрашивал. Вы сами явились ко мне. Вы сами сказали, что собираетесь доверить мне тайну. Поступайте, как вам угодно. Вы еще можете удалиться, ничего не открыв мне. — Нет, сударь, нет! Вы кажетесь мне честным молодым человеком, и я доверюсь вам. Мне кажется, что причина тут — не собственные любовные дела моей жены, а любовные дела одной дамы, много выше ее стоящей. — Так! Не любовные ли дела госпожи де Буа-Траси? — воскликнул д'Артаньян, желавший показать, будто он хорошо осведомлен о придворной жизни. — Выше, сударь, много выше! — Госпожи д'Эгильон? — Еще выше. — Госпожи де Шеврез? — Выше, много выше. — Но ведь не… — Да, сударь, именно так, — чуть слышно в страхе прошептал посетитель. — С кем? — С кем же, как не с герцогом… — С герцогом?.. — Да, сударь, — еще менее внятно пролепетал гость. — Но откуда вам все это известно? — Ах… Откуда известно! — Да, откуда? Полное доверие, или… вы сами понимаете… — Я знаю об этом от моей жены, сударь, от моей собственной жены. — А она сама откуда знает? — От господина де Ла Порта. Не говорил я вам разве, что она крестница господина де Ла Порта, доверенного лица королевы? Так вот, господин де Ла Порт поместил мою жену у ее величества, чтобы наша бедная королева имела подле себя хоть кого-нибудь, кому она могла бы довериться, эта бедняжка, которую покинул король, преследует кардинал и предают все. — Так, так, положение становится яснее. — Жена моя, сударь, четыре дня назад приходила ко мне — одним из условий ее службы было разрешение навещать меня два раза в неделю. Как я имел уже честь разъяснить вам, жена моя очень любит меня, и вот она пришла ко мне и под секретом рассказала, что королева сейчас в большой тревоге. — В самом деле? — Да. Господин кардинал, по словам моей жены, преследует и притесняет королеву больше, чем когда-либо. Он не может ей простить историю с сарабандой. Вам ведь известна история с сарабандой? — Еще бы! Мне ли не знать ее! — ответил д'Артаньян, не знавший ничего, но желавший показать, что ему все известно. — Так что сейчас это уже не ненависть — это месть! — Неужели? — И королева предполагает… — Что же предполагает королева? — Она предполагает, что герцогу Бекингэму отправлено письмо от ее имени. — От имени королевы? — Да, чтобы вызвать его в Париж, а когда он прибудет, заманить его в какую-нибудь ловушку. — Черт возьми!.. Но ваша жена, сударь мой, какое отношение ваша жена имеет ко всему этому? — Всем известна ее преданность королеве. Ее либо желают убрать подальше от ее госпожи, либо запугать и выведать тайны ее величества, либо соблазнить деньгами, чтобы сделать из нее шпионку. — Возможно, — сказал д'Артаньян. — Но человек, похитивший ее, вам известен? — Я уже говорил вам: мне кажется, что я его знаю. — Его имя? — Имени я не знаю. Мне известно только, что это любимчик кардинала, преданный ему, как пес. — Но вам когда-нибудь приходилось его видеть? — Да, жена мне однажды показывала его. — Нет ли у него каких-нибудь примет, по которым его можно было бы узнать? — О, конечно! Это господин важного вида, черноволосый, смуглый, с пронзительным взглядом и белыми зубами. И на виске у него шрам. — Шрам на виске! — воскликнул д'Артаньян. — И к тому еще белые зубы, пронзительный взгляд, сам смуглый, черноволосый, важного вида. Это он, незнакомец из Менга! — Незнакомец из Менга, сказали вы? — Да-да! Но это не имеет отношения к делу. То есть я ошибся: это очень его упрощает. Если ваш враг в то же время и мой, я отомщу за нас обоих, вот и все. Но где мне найти этого человека? — Этого я не знаю. — У вас нет никаких сведений, где он живет? — Никаких. Однажды, когда я провожал жену обратно в Лувр, он вышел оттуда в ту самую минуту, когда она входила, и она мне указала на него. — Дьявол! Дьявол! — пробормотал д'Артаньян. — Все это очень неопределенно. Кто дал вам знать о похищении вашей жены? — Господин де Ла Порт. — Сообщил он вам какие-нибудь подробности? — Они ему не были известны.