В ту минуту, когда он уже выходил, кардинал, приветливо улыбнувшись ему, обратился к королю: — Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушкетеров, ваше величество! Это весьма полезно для службы и делает честь всей роте. «Можно не сомневаться, что он в самом ближайшем будущем сыграет со мной какую-нибудь скверную шутку, — подумал де Тревиль. — Никогда не угадаешь, что у него на уме. Но нужно спешить. Король в любую минуту может изменить свое решение, а засадить снова в Бастилию или в Фор-Левек человека, только что оттуда выпущенного, в конце концов сложнее, чем оставить в заключении узника, уже сидящего там». Г-н де Тревиль с торжеством вступил в Фор-Левек и освободил Атоса, неизменно сохранявшего вид спокойного безразличия. При первой же встрече с д'Артаньяном де Тревиль сказал ему: — На этот раз вам повезло. С вами рассчитались за ранение де Жюссака. Неоплаченным остается еще поражение Бернажу. Будьте настороже. Де Тревиль был прав, не доверяя кардиналу и считая, что не все еще кончено. Не успел капитан мушкетеров закрыть за собой дверь, как его высокопреосвященство повернулся к королю. — Теперь, когда мы остались наедине, — сказал он, — если угодно вашему величеству, поговорим о важных вещах. Ваше величество! Герцог Бекингэм провел пять дней в Париже и отбыл только сегодня утром. XVI О ТОМ, КАК КАНЦЛЕР СЕГЬЕ НЕ МОГ НАЙТИ КОЛОКОЛ, ЧТОБЫ УДАРИТЬ В НЕГО, ПО СВОЕМУ ОБЫКНОВЕНИЮ Трудно даже представить себе, какое впечатление эти слова произвели на Людовика XIII. Он вспыхнул, но тут же краска сбежала с его лица. И кардинал сразу понял, что одним ударом отвоевал потерянные позиции. — Герцог Бекингэм в Париже! — воскликнул король. — Зачем же он приезжал сюда? — Надо полагать, чтобы вступить в заговор с вашими врагами — испанцами и гугенотами. — Нет! Клянусь, нет! Чтобы в заговоре с госпожой де Шеврез, госпожой де Лонгвиль и всеми Конде посягнуть на мою честь! — Ваше величество, как можете вы допустить такую мысль! Королева так благоразумна, а главное — так любит ваше величество. — Женщина слаба, господин кардинал. Что же касается большой любви, то у меня свое мнение на этот счет. — Тем не менее, — сказал кардинал, — я утверждаю, что герцог приезжал в Париж с целями чисто политическими. — А я уверен, что с совершенно другими целями. Но если королева виновата, то горе ей! — В самом деле, — произнес кардинал, — как ни тяжко мне допустить даже мысль о такой возможности… Ваше величество напомнили мне одну вещь: госпожа де Ланнуа, которую я, следуя приказу вашего величества, несколько раз допрашивал, сегодня утром сообщила мне, что в позапрошлую ночь ее величество очень поздно не ложилась, что сегодня утром королева много плакала и что весь день она писала. — Все понятно! — воскликнул король. — Писала, разумеется, ему! Кардинал, добудьте мне все бумаги королевы. — Но как же достать их, ваше величество? Мне кажется, что ни я, ни ваше величество не может взять это на себя. — А как поступили с женой маршала д'Анкра? — воскликнул король в порыве неудержимого гнева. — Обыскали ее шкафы и в конце концов ее самое. — Жена маршала д'Анкра — всего лишь жена маршала д'Анкра, какая-то искательница приключений из Флоренции, тогда как августейшая супруга вашего величества — Анна Австрийская, королева Франции, то есть одна из величайших владетельных особ в мире. — Тем страшнее ее вина, герцог! Чем легче она забыла высоту своего сана, тем ниже она пала. Да, кроме того, я давно уже решил положить конец всем этим интригам — политическим и любовным… При ней, если не ошибаюсь, состоит некий Ла Порт? — Которого я, должен признаться, считаю главной пружиной в этом деле, — вставил кардинал. — Значит, и вы, так же как я, думаете, что она обманывает меня? — Я думаю и повторяю, ваше величество, что королева в заговоре против власти короля, но я не сказал — против его чести. — А я вам говорю — в заговоре против того и другого. Я вам говорю, что королева меня не любит, что она любит другого. Я вам говорю, что она любит этого подлого Бекингэма! Почему вы не арестовали его, когда он был в Париже? — Арестовать герцога? Арестовать первого министра короля Карла Первого? Да что вы, ваше величество! Какой шум! А если бы — в чем я по-прежнему сомневаюсь, — а если бы подозрения вашего величества сколько-нибудь оправдались, какая страшная огласка, какой неслыханный позор! — Но раз он сам подвергал себя опасности, как какой-нибудь бродяга или вор, нужно было… Людовик XIII умолк, сам испугавшись того, что готово было сорваться с его уст, и Ришелье, вытянув шею, напрасно ожидал этих слов, застывших на королевских устах. — Нужно было?.. — Ничего, — произнес король, — ничего… Но в течение всего времени, что он был в Париже, вы не выпускали его из виду? — Нет, ваше величество. — Где он жил? — На улице Лагарп, номер семьдесят пять. — Где это? — Недалеко от Люксембургского дворца. — И вы уверены, что он не виделся с королевой? — Я считаю королеву слишком преданной своему долгу. — Но они в переписке. Это ему королева писала весь день. Герцог, я должен получить эти письма! — Ваше величество, разве… — Герцог! Чего бы это ни стоило, я хочу получить эти письма. — Но я должен заметить вашему величеству… — Неужели и вы предаете меня, господин кардинал? Вы все время противитесь моим желаниям. Неужели и вы в сговоре с испанцами и англичанами, с госпожой де Шеврез и с королевой? — Ваше величество, — со вздохом произнес кардинал, — мне казалось, что я огражден от таких подозрений. — Господин кардинал, вы слышали меня: я хочу иметь эти письма. — Есть только один способ… — Какой? — Поручить эту миссию канцлеру, господину Сегье. Это дело целиком по его части. — Пусть за ним немедленно пошлют! — Он, должно быть, у меня. Я как раз вызвал его к себе, а отправляясь в Лувр, я распорядился, чтобы он, когда явится, подождал меня. — Пусть за ним немедленно пошлют. — Воля вашего величества будет исполнена, но… — Что за «но»? — Но королева, возможно, откажется подчиниться. — Подчиниться моим приказаниям? — Да, если она не будет уверена, что это приказание исходит от короля. — Ну так вот, чтобы она не сомневалась, я сам предупрежу ее. — Ваше величество, надеюсь, не забудете, что я сделал все возможное, лишь бы предотвратить разрыв. — Да, герцог, я знаю, что вы крайне снисходительны к королеве… может быть, даже чересчур снисходительны. Мы еще вернемся к этому позже, предупреждаю вас. — Когда будет угодно вашему величеству. Но я всегда буду горд и счастлив принести себя в жертву во имя мира и согласия между вами и королевой Франции. — Прекрасно, кардинал, прекрасно! Но пока что пошлите за господином канцлером. Я пройду к королеве. И Людовик XIII, открыв дверь, вышел в коридор, соединявший его половину с апартаментами Анны Австрийской. Королева сидела в кругу своих придворных дам — г-жи де Гито, г-жи де Сабле, г-жи де Монбазон и г-жи де Гемене. В углу пристроилась и камеристка — донья Эстефания, приехавшая вместе с королевой из Мадрида. Г-жа де Гемене читала вслух, и все внимательно слушали чтицу, за исключением королевы, затеявшей это чтение лишь для того, чтобы иметь возможность предаться ходу своих мыслей, делая вид, будто она слушает.