Наташа решила закрыть окно, но не успела. Её подхватила какая-то неведомая сила – и она полетела. Сбылась мечта Наташи Ростовой, хотя и через века. Немного опомнившись, она увидела, что её держат крепкие мужские руки и качают, как ребёнка. Попытка освободиться не увенчалась успехом, Наташа притихла, доверяясь судьбе. В ту же секунду судьба запечатлела на её губах страстный, жаркий неведомый ей ранее поцелуй. У неё закружилась голова. Поцелуй повторился. И уже не отдавая себе отчёта в том, что она делает, Наталья обхватила мужчину за шею обеими руками и тоже начала его целовать. Потом он тихо-тихо понёс её в глубь сада. Владимир сильно хромал, и идти с дорогой ношей ему было тяжело. На лбу выступили капельки пота, он неровно дышал, но только сильнее прижимал к себе девушку, за каких-то два дня ставшей смыслом его жизни. Наташа чувствовала, как его била сильная дрожь, как покачивались ноги, но не боялась вместе с ним упасть в траву. Их сердца в эту минуту бились в унисон. Ей надо было кричать, звать на помощь, когда он начал её раздевать. Её руки были свободны, и она вполне могла отвесить ему такую пощёчину, от которой он бы сразу опомнился. Да, она имела реальную возможность убежать от него. Вместо этого она потеряла голову и, подчиняясь какой-то безумной страсти, добровольно дала себя изнасиловать. Кто сказал, что насильники – это отморозки с улицы, не имеющие за душой ничего человеческого? У кого первого возникла мысль, что они грубо хватают жертву за горло, чуть ли не гвоздями прибивают её, чтобы не дёргалась, и насилуют, не испытывая при этом никакого удовольствия, а только утоляя жажду обладания? Нет, нет. Насильники бывают разными. Они нежные и ласковые, они целуются так, что жертва готова провалиться в омут, лишь бы ощутить этот поцелуй ещё раз. Они не оставляют повреждений на теле, а кровь если и имеет место, то только для того, чтобы дать понять девушке, что она стала женщиной. Просыпается новоявленная женщина от грёз и не может понять, кто же кого изнасиловал: Он её или она его? Когда его сильные и то же время ласковые руки раздели её, она что же, не понимала, что катится в пропасть? Не пятнадцать же ей лет! Хотя и в пятнадцать это уже понятно, и пятнадцатилетнюю сластолюбку надо бы выпороть за такие дела. Но что теперь делать ей, взрослой женщине Наталье Николаевне, учительнице, которая должна подавать пример подросткам? Придёт она, к примеру, в школу с животом, Мезенская-то ей голову снесёт! А без работы ей тоже нельзя, надо на что-то жить. К маме ехать, прощения просить – и убить её этим? Положение безвыходное. Если что-то случится, придётся делать аборт. Не бросит же Деревянкин ради неё свою Маргариту. Разве что денег на операцию даст. Да! Если бы не такие горячие, нежно-ласковые насильники, не было бы на земле столько матерей-одиночек и брошенных детей. Чья-то мимолётная страсть показалась женщинам любовью, они поверили ей и оказались обмануты. Но чужой горький опыт ещё никого не убедил. Все предпочитают учиться на своих ошибках. Вот и она влипла, сама не зная, как. Наташа не знала, что после первого же знака внимания, который уделил ей Владимир, была уже влюблена в него, и невольно ожидала последующих знаков. Она ждала любви, вот и дождалась. Брошенные семена тут же дали всходы. После случившегося Владимир уже не нёс её на руках, она шла сама. Сквозь деревья пробивались первые лучи рассвета. Грех свершился – и ночь тут же отступила. Они молчали, шагая по едва различимой среди травы тропинке и каждый, осмысливая приключившийся с ними инцидент, не знал, что сказать. Он поцеловал её на прощание, пожелал спокойной ночи, хотя уже приближалось утро, и ушёл, прихрамывая, в свою спальню к жене. Наташа легла в постель и тихо заплакала, закрываясь одеялом, чтобы не разбудить Юлю. 11. Пробуждение. Юля проснулась от каких-то странных звуков. Ей даже показалось, что где-то рядом хрюкает свинья. Но не успела она удивиться предприимчивости Деревянкина – надо же, и живность развёл у себя в усадьбе – как поняла, что это не животное хрюканье, а вполне человеческий плач. Антикварные часы, стоящие на прикроватной тумбочке, показывали семь часов утра. Окно было открыто настежь – Наташа после ночной прогулки не догадалась его закрыть. Лёгкие, прозрачные шторы розового цвета едва шевелились – день обещал быть тихим и солнечным. После завтрака можно было бы прогуляться к реке, но с кем? У Наташи явно началась истерика. – Что с тобой, – строго спросила Юля, дотронувшись рукой до вздрагивающих плеч подруги. Наташа ответила не сразу. Она не знала, что сказать. Поведать Юле чистую правду или всё-таки утаить её? Зачем Юле эта правда, чем она может помочь? Да ничем! – Я заболела, – сказала она, наконец, – меня знобит. Я вчера любовалась на луну, а потом забыла закрыть окно. И Наташа закрыла лицо одеялом. – Ничего себе! – удивилась Юля, – ты у нас, оказывается, нежная, восприимчивая. Так и воспаление лёгких можно схватить. Я сейчас оденусь, схожу за лекарствами. Юля одевалась долго, ещё дольше прихорашивалась, но Наташе было всё равно. Даже если у неё жар и воспаление лёгких, никакие лекарства уже не помогут. И она спокойно умрёт, лёжа в постели. Зато уж и беспокоиться ни о чём не надо будет. Вот только успеть бы покаяться в грехах. – Господи, прости меня, – сказала она вслух, – я не ведала, что творила, я потеряла разум. Я каюсь, господи, прости меня. Она не смогла припомнить ни одной молитвы, которая годилась бы на этот случай, и пожалела, что в школе не изучают Закон божий. Вот и в грехе покаяться грамотно она не умеет, так как же её простить? Когда Юля ушла, Наташа неожиданно успокоилась. Слезами горю не поможешь, да и какое же это горе? Может быть, наоборот, это счастье, поворот в судьбе? Конечно, Владимир женат, она и не думает отбивать его у жены. Отбила один раз кавалера у подруги, а что из этого вышло? Нет уж, больше она такой ошибки не совершит. Любовь её запретная, никаких иллюзий на этот счёт она не питает, но ведь это любовь! И какое дело ей сейчас до хулиганистых учеников, до вредной Марины Станиславовны! Её любовь заслонила её от мелочей жизни. Она хотела было встать и умыться, но передумала. Это она хорошо сделала, что сказалась больной. Можно весь день, во всяком случае, до тех пор, пока не придёт “Газель”, чтобы вести их домой, не выходить из комнаты. Даже если весь день не есть ничего страшного, не умрёт. А если похудеет немного, то это даже хорошо. Наташа положила на голову полотенце, улеглась поудобнее и закрыла глаза. В конце концов, всю ночь не спала, можно и вздремнуть. Она и правда почти уснула , погрузившись в сладкую негу туманных видений. Вот она, Наталья, едет на бал в шикарном платье, поднимается по лестнице, а Владимир идёт ей навстречу, берёт за руку и подносит её к губам… Но вдруг виденье исчезло. Она открыла глаза. Что это? Сцена из романа? Владимир стоит на коленях возле её кровати и целует ей руку. – Я люблю вас, – шепчет он. Когда Юля зашла на кухню в надежде встретить кого-нибудь из хозяев, Владимир сидел там. Он тоже всю ночь не сомкнул глаз. Узнав о болезни Наташи, он, хотя и не поверил в неё, очень встревожился. Отыскав аптечку, он заявил, что пойдёт лечить сам, потому что не может допустить, чтобы в его доме кто-то болел! Юля понимающе улыбнулась и осталась пить чай. – Я люблю только вас, Наталья, – продолжал между тем Владимир, – и если я невольно явился причиной вашей болезни, то я вас и вылечу. Он сжал её в своих объятиях и начал покрывать поцелуями заплаканное лицо. Полотенце на голове возлюбленной мешало ему, и он отбросил его в сторону. Потом он отбросил одеяло и всё, что ему мешало.– Дверь… Сюда могут войти, – только и сказала она. Он опомнился, встал и запер дверь на щеколду. Теперь уже никто не мог им помешать. Она должна была почувствовать боль, но её не было ни вчера, ни сегодня. Ничто не омрачало радость их встречи. Приятная теплота разлилась по её телу, её перестало знобить. – Ну вот и хорошо, – сказал он, вставая и прикрывая её одеялом, – теперь можно отдохнуть. Она молчала и не смотрела на него, думая о том, какая она всё-таки порочная. Таких называют проститутками, шлюхами, путанами, если хотите. А если она не требует за услуги деньги, то это только сейчас. Потом обязательно потребует. – Я вас ненавижу, – сказала Наташа, по-прежнему не глядя на него. Он, уже успев одеться, опять встал на колени. – Не убивайте меня, прошу вас. Я всю жизнь искал… Я ждал… Жалкий калека, на что я мог надеяться? Моя хромота… Наташа перебила его. – Ваша хромота – единственное, что в вас есть привлекательного, – сказала она, почти не кривя душой. – Что вы сказали? – Владимир поднялся с колен и хотел было обидеться. Он подумал, что она издевается над ним. Его глаза молили о пощаде. – То, что вы сделали со мной, преступно. Но ваша хромота извиняет вас, – добавила она. Он ещё был в замешательстве, не зная, как понимать её слова. Но ему показалось, что последняя фраза в её устах прозвучала особенно нежно. Он пошёл к двери, окрылённый новой надеждой. Подошёл, открыл щеколду и оглянулся. – До встречи с вами я знал только двух Наталий – Ростову и Гончарову, – неожиданно признался он, – вы – третья. – Я первая, – вдруг решительно заявила она, – две другие мне не соперницы, они не существовали. Владимир усмехнулся. Он вспомнил, как в первые годы после увечья, не умея ходить, не имея возможности любить, находил утешение в книгах. У тётушки Татьяны Михайловны дома была солидная библиотека, и она щедро снабжала его романами. Так вот они, женщины из книг, были для него живыми. – Наталья Николаевна… Натали… Я прошу вашей руки. – Вы женаты, Анатоль Курагин, и я не собираюсь с вами никуда бежать. Владимир тяжело вздохнул, открыл дверь и, бросив на ходу слово “разберёмся”, вышел из комнаты. – И то … Пора выходить замуж, – подумала она, – а вдруг он её всё же бросит? Как же, бросит! Кто кого бросил в такой ситуации? Жизненного опыта у неё маловато, но ведь она преподаёт литературу, а в литературе, как в зеркала, отражается та самая жизнь. Разве Пьер, любя Наташу Ростову, бросил свою Красивую, но нелюбимую жену Элен? Нет, он и в любви Наташе объяснился весьма своеобразно, хотя очень трогательно: “Если бы я был не я, а умнейший, красивейший и лучший человек на свете и был бы свободен, я стоя на коленях просил руки и любви вашей”. Он дождался, когда Элен умрёт, а потом уж женился на Наташе. Вот и Владимир ей скажет: Вот если бы я был не я, да ещё и свободен, тогда уж непременно женился бы на вас. А пока я есть я, да ещё и женат. Потому прошу меня извинить. Погорячился – вот и сделал вам предложение. Так. Что у нас есть ещё? Разве Маша Троекурова бросила старого князя и помчалась за Дубровским? Нет, она ему объяснила, что он опоздал. Теперь она жена князя. А в Бесприданнице А.Островского богач, фамилию которого она забыла, говорит: Я не могу на вас жениться, Лариса Дмитриевна, я женат. Ноя дам вам такое содержание… Вот-вот. Такое содержание может предложить и Владимир, он же не бедный. Будешь себе жить припеваючи. Содержанкой. Ребёнка растить. Одна. А маме скажет, что вышла замуж, а потом развелась. Ситуация достаточно банальная. А не замахнуться ли ей на самого Достоевского? Кто-то у него женился на “чужих грехах”. Да, да, это роман “Бесы”. Жуткий роман, просто бред сумасшедшего. Так ей показалось, когда она его читала первый раз. А Татьяна Михайловна сказала ей тогда, что обязательно надо читать второй раз – тогда всё разложится по полочкам. Там, видите ли, намёки на какие-то прошлые события. И это не совсем понятно. Вот там как раз и намекают на “чужие грехи”, что сначала вызывает недоумение, а разъясняется позже. Это тоже выход из положения. Кто-то может, если повезёт, на ней женится и тем самым прикрыть её грехи. Наташа вдруг вспомнила, что может придти Юля, наспех оделась, подняла с пола полотенце и положила его себе на голову. Но уснуть уже не удалось. Юля действительно скоро появилась. Она держала в руках поднос и тут же заставила Наташу позавтракать. Наташа нехотя повиновалась и машинально проглотила пару бутербродов, запив их кофе. – Мне лучше. Я бы хотела принять душ. Здесь есть душ? – Конечно. По коридору направо, – ответила Юля, а потом озабоченно добавила, – ты не боишься ещё больше простудиться? Может быть, подождать?