— Ну что я буду делать с этим наследством? Я и в клинике никогда не была. И ничего не смыслю в управлении ею. А Кэрол успешно с этим справляется. — Как что? Хоть жить нормально будешь. Захочешь, в собственной клинике сделаешь себе пластическую операцию и уберешь наконец-таки этот шрам. А потом будешь блистать как эта выдра Джанет и разъезжать по всему миру. Изуродовала твое лицо, а сама по подиумам расхаживает. Совести у нее нет совсем. — Ну она не специально, — вздохнула я, — сколько можно об этом говорить? Мы ведь были детьми. — Специально не специально, отец твой не допустил бы этого, будь он жив. А Кэрол эта даже не собирается исправлять то что натворил ее выродок. А ведь все в ее руках! — Ты же прекрасно знаешь, что у меня плохая свертываемость крови. Мне противопоказаны любые операции. — Не верю я этим анализам. Маленька была, все свертывалась. Коленки разбивала, заживали в два счета. — Ну так это коленки. А это операция под наркозом - дело серьезное. — Ну разве тебе совсем не хочется, одевать всякие дорогие штучки? Ходишь в этих обносках, — окинула меня взглядом. — Уже какой год, все вырасти из них не можешь. Подачкам всяким радуешься, а должна вести такую же богемную жизнь как у этой мымры. — Нет! Я этой жизнью очень довольна. И не за что не оставлю Хейли. — Хейли, — недовольно повторила она,— Если бы не этот злосчастный шрам, не бросила бы балет. Разъезжала бы сейчас с труппой по всему миру. — Если бы не этот злосчастный шрам, жила бы я сейчас в ужасном городе, вдали от такой красоты как в Хейли — поцеловав добрую женщину в щечку и, вспомнив о балетной жизни, я закружилась в пируэте. — Ева, — из гостиной донесся голос Кэрол, моей мачехи, — похоже у нас гости. Скажи Марии, пусть накроет стол. — Ты слышала? — прошептала я Марии. — Видимо, он решил все-таки зайти. Мачеха наконец-то познакомится с прекрасным принцем Джанет. — Принцем, — усмехнулась крестная, — сказала, тоже! Там целый король лет тридцати! — Тридцати? Откуда знаешь? И разве это так много? — В восемнадцать лет это даже очень много! А откуда знаю? Подслушала, конечно. Представляешь, Джанет призналась матери, что соврала насчет своего возраста. Прибавила себе годиков пять. — Годиков пять? Ну зачем? — удивилась я. — Да кто ж знает, что на уме у этой дуры? Она накопала о нем всю информацию и выложила ее матери. Он из очень состоятельной семьи Нью-Йорка. Что-то вроде нефтяных магнатов. Как раз то, что нужно этой бесстыжей и ее матери. Родную дочь Кэрол пристроит к богатому наследнику, а неродную к пройдохе Марку. Справедливо? — Ну, если они любят друг друга, то остальное не имеет значения, — возразила я. Упоминание о Марке нагнало на меня тоску. Я видела его всего один раз, и, откровенно говоря, он мне не понравился. Нет, возможно, как человек, он даже очень хороший. Но, как будущую свою половинку, я его не восприняла. Хотя мы с ним как раз таки подходим друг другу внешне. Марк мне напомнил мышь из «Щелкунчика». Такой же щупленький с маленькими глазами и даже усиками. Но с амбициями выше крыши. Он постоянно морщил нос, поправляя очки. Наверное, такой же заучка как и я. А серые мыши, вроде меня, интересны только таким же мышам. — Какая ты мышь?! — оказалось, что последние мысли я произнесла вслух, чем вызвала возмущение крестной. — Эта лошадь Джанет тебе в подметки не годится! Ты у меня грациозная лань. Самая красивая крестница на свете. — Я знаю, крестная. Слышу это уже почти 18 лет. Скоро начну верить, — подмигнула ей и подошла к духовке, в которой выпекался пирог. — А разве не тебя смущает мой шрам? Сама же сказала, что он уродует меня. — Тот, кто увидит красоту твоей души, даже не заметит этот шрам. Просто, я вижу, как сильно ты комплексуешь из-за него. Ради тебя, моя красавица, хочу, чтоб тебе исправили это недоразумение. — Ева, миссис Стоун велела подавать ужин, — на кухню вбежала взволнованная Синди, помощница Кэрол. Не успела Синди это сказать, как со стороны гостиной послышались голоса. Гость вошел в дом и знакомился с мачехой. — Там уже почти все готово, — успокоила я ее, — осталось подать рыбу и пирог к чаю. — Вино, достань вино, Синди, — велела Мария, — наверняка мадам велит подать его к рыбе. Казалось, в доме настал какой-то праздник. Из гостиной доносился непривычный смех доселе вечно недовольной мачехи. Голос Джанет был особенно громким и радостным. — Этой мымре все-таки удалось уговорить парня остаться на ужин, — Мария оторвалась от двери немного подслушав их разговор. — Неси! — вручила она поднос с рыбой Синди. — Вот увидишь, о тебе она удачно забудет и даже не пригласит на ужин, чтобы не знакомить с ним— сказала мне, как только девушка вышла из кухни. — Чертовка Джанет говорит всем, что живет с матерью, а о тебе не упоминает никогда. — Ну и ладно, — хмыкнула я, — если не позовут не буду знакомиться. Зачем мне парень Джанет? Не особо и хочется присутствовать на этом ужине. — А давай, ты подашь им свой пирог. Заодно и парня разглядишь вблизи. Может, он не так уж хорош, как показался мне издалека. — Так значит, он хорошо собой? — поймала я крестную на слове. — Не знаю, вот пойдешь и увидишь сама. Предложение Марии казалось заманчивым. Нью-Йоркские красавцы большая редкость в нашей глуши, тем более что возможность взглянуть на него из окошка была упущена. Но не успела я взять поднос с пирогом, как в на кухне появилась Кэрол. — Это к столу? — указала взглядом на мою ношу. — Да, твой любимый тыквенный пирог, мама. — Сколько раз говорить, не называй меня мама! Дай сюда! — она выхватила из рук поднос. — Тебе не обязательно присутствовать на ужине! Можешь клячу свою прогулять. Кэрол демонстративно вышла из кухни с подносом на руках, оставив шлейф приторного запаха духов и неприятный осадок в моей душе. Я всегда знала, что она меня не любит. Но наши встречи были редкими, так как она жила в Сиракьюсе, и управляла там делами отца, а я - в поместье на границе штата. Почему-то в это лето она решила нас навестить. Приехала неделю назад со своим племянником Марком и все никак не может уехать. Тот покинул поместье на второй день, выполнив свою миссию - познакомиться со мной. Джанет, тоже, уже два дня гостит здесь. По началу, я радовалась их приезду, так как жизнь в отдаленной местности немного скучна и однообразна. Но теперь понимаю, что наш с Марией покой нарушен, а неприязнь с их стороны неизбежна. — Ну, что ж? — вздохнула я Думаю, мне действительно, лучше пойти, погулять с Графом. — Ой, детка моя, — поддержала меня вздохом крестная, — скорее бы уже эта крыса со своим крысенышем уехала, — задумчиво закивала головой. — Ты, смотри, не лихач! — пригрозила пальцем. — Конь уже старый, не знаешь, что у него на уме. — Хорошо! Если не вернусь, то я в охотничьем домике. Поместье, оставшееся от отца, находилось в очень отдаленной, но неописуемой красоты местности на севере штата Нью-Йорк почти на границе с Канадой. В далеком детстве мы приезжали в Хейли только на летний период. А пять лет назад переехали с Марией из Сиракьюса уже насовсем. После того самого несчастного случая, в результате которого я получила рубец на лице. Как она сказала, «нас сослали подальше, лишь бы с глаз долой». Крестная всю жизнь работала кухаркой в доме отца, а когда родилась я, заменила мне маму. Ведь мама умерла почти сразу, как подарила мне жизнь. А после смерти отца мы с Марией остались единственными друг у друга. Наша жизнь в Хейли не была яркой и насыщенной как в больших городах, но имела свой особый колорит. Красота почти девственных лесов и прозрачных озер завораживала меня с малых лет. Здесь я была свободна и счастлива и ни на что не променяла бы эти места. Места, по которым мой вороной конь, как вольный ветер, несет меня через зеленые луга к дремучей чаще леса. Даже не знаю, кто на чьих глазах вырос: я на на глазах Графа или он на моих. Скорее всего я, раз крестная списала его в старики. Арабский скакун, в прошлом не раз выигравший скачки, ушел на заслуженный отпуск. Но я чувствовала, как скучал он по былой прыти и давала ему хорошую разминку. Граф набирал скорость, но уже быстро уставал. Его некогда легкая походка отяжелела, а дыхание становилось все учащеннее. — Ну что, мой красавец? Полетим к развилке? Я дала коню немного отдохнуть после непродолжительного спринта до опушки леса. А затем мы пустились в новый забег, после которого, было решено отправиться в охотничий домик. Но на подъезде к самой развилке неожиданно появившееся авто напугало Графа, отчего конь громко заржал, встав на дыбы. Пытаясь сохранить контроль над конем, я ослабила хватку поводьев и почти смогла успокоить его, но сигнал машины и последовавший грохот оглушили нас с ним. На этот раз нервное подергивание Графа головой не дало мне удерживать поводья. В панике животное еще больше задрало спину и сбросило меня с нее. В следующие секунды я помню только синее небо, куда устремился мой взор. А потом темнота и какой-то голос, пробивающийся сквозь эту темноту. Он что-то произносил, но слова сливались воедино и отдавались эхом, не давая понять, о чем именно говорил этот голос. Я пыталась пробиться к появившемуся слабому лучику света и понять суть этих слов, что слышала. Глава 2 Ева — Очнулась? — разобрала я слово, как только смогла поднять веки. Мужчина склонился надо мной, а по его лбу текла кровь, испачкав почти все лицо. — Ты в порядке? — спросил он. — Да! — закивала я, приподняв голову. — В глазах не двоится? — он пощелкал пальцами перед глазами. — Нет, со мной все хорошо! — с его помощью я встала и осмотрелась. В десяти метрах от меня, врезавшись в дерево, дымилось то самое авто, что напугало Графа. — Вы в порядке? — спросила я мужчину, — У вас кровь. — Да, все нормально, ерунда. Небольшая царапина, — он протер лоб и стряхнул красные капли. Я подошла к машине и осмотрела ее. Ветка дерева пробила лобовое стекло, отчего оно разлетелось на мелкие осколки вокруг машины и внутри нее. — У вас есть аптечка? — его кровь не давала мне покоя. — Не знаю, это арендованная машина, — он открыл дверь пассажирского сиденья и, сорвав сдувшиеся подушки безопасности, заглянул в бардачок. — Да есть! — Садитесь! Только осколки надо убрать, — я попыталась аккуратно скинуть их с седенья, но мужчина остановил меня. — Куда?! Порежешься! Я сам! — он снял пиджак и стряхнул им куски стекла. — Садись! — сказал приказным тоном, а сам обошел машину и очистил от стекол водительское сидение. Я залезла в машину только для того, чтобы осмотреть аптечку на содержимое. Салфетки, антисептик, пластырь, как раз все, что нужно. Мужчина сел за руль и попытался завести машину. К моему удивлению, она послушно завелась и даже отъехала назад. — Надеюсь, я смогу добраться на ней до ближайшего сервиса, — проговорил он больше себе. — Давайте, для начала, я обработаю вам рану.