– Да, после таких прыжков появляется зверский аппетит, – сказала она. – Угадай, кто лучший в мире подносчик тефтелей? – сказал Карлсон, убегая на кухню. Потом Карлсон, Малыш и фрёкен Бок, сидя на кровати, уплетали прекрасный ужин с таким аппетитом, что за ушами трещало. Карлсон принёс из кухни полный поднос еды. – Я обнаружил яблочную запеканку с ванильным соусом. Кроме того, я прихватил ветчины, сыра, колбасы, солёных огурчиков, несколько сардин и кусочек печёночного паштета. Но, скажи на милость, куда ты засунула торт со взбитыми сливками? Его я не нашёл… – У нас торта нет, – ответила фрёкен Бок. У Карлсона дрогнули губы. – И ты полагаешь, что можно наесться тефтелями, яблочной запеканкой с ванильным соусом, ветчиной, сыром, колбасой, солёными огурцами да двумя жалкими крохотными сардинками? Фрёкен Бок поглядела на него в упор. – Нет, – сказала она подчёркнуто спокойным тоном. – Но ведь есть ещё и печёночный паштет. Никогда ещё Малышу не было так вкусно. Малыш, и Карлсон, и фрёкен Бок сидели рядком на кровати и жевали, глотали, и им было так уютно втроём! Но вдруг фрёкен Бок вскрикнула: – Боже праведный, ведь Малыш должен быть изолирован, а мы притащили сюда этого малого. – И она указала пальцем на Карлсона. – Никто его не тащил, – сказал Малыш, – он сам прилетал. – Но всё же Малыш встревожился: – Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной? – Угу… угу, – промычал Карлсон, потому что его рот был набит яблочной запеканкой и он не сразу смог заговорить. – Что мне какая-то тина!.. Эге-гей! Подумаешь! К тому, кто переболел плюшечной лихорадкой, никакая зараза не липнет. – Нет, всё равно нельзя, – сказала фрёкен Бок со вздохом. Карлсон проглотил последнюю тефтельку, облизал пальцы и сказал: – Что и говорить, в этом доме живут, конечно, впроголодь, но в остальном мне здесь хорошо. Так что я готов себя здесь тоже изолировать. – О боже праведный! – воскликнула фрёкен Бок. Она поглядела на Карлсона, потом на пустой поднос. – После тебя мало что остаётся, – сказала она. Карлсон соскочил на пол и похлопал себя по животу. – После того как я поем, остаётся стол, – сказал он. – Единственное, что остаётся, – это стол. Потом Карлсон нажал свою кнопку, мотор заработал, и Карлсон полетел к раскрытому окну. – Привет! – крикнул он. – Теперь вам волей-неволей придётся некоторое время обойтись без меня. Я тороплюсь. – Привет, Карлсон! – крикнул Малыш. – Тебе в самом деле пора улетать? – Так скоро? – печально добавила фрёкен Бок. – Да, мне надо поторопиться! – крикнул Карлсон. – А то я опоздаю к ужину. Привет! – И он улетел. Гордая юная девица улетает далеко-далеко! На следующее утро Малыш долго спал. Его разбудил телефонный звонок, и он побежал в переднюю, чтобы взять трубку. Звонила мама. – Бедный сынок… О, как это ужасно… – Что ужасно? – спросил Малыш спросонок. – Всё, что ты пишешь в своём письме. Я так за вас волнуюсь… – Почему? – спросил Малыш. – Сам понимаешь, – сказала мама. – Бедный мой мальчик… Завтра утром я приеду домой. Малыш обрадовался и приободрился, хотя он так и не понял, почему мама назвала его «бедный мой мальчик». Едва Малыш успел снова лечь и задремать, как опять раздался звонок. Это папа звонил из Лондона. – Как ты поживаешь? – спросил папа. – Хорошо ли себя ведут Боссе и Бетан? – Не думаю, – сказал Малыш, – но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемии. Малыш понял, что папа встревожился от его слов. – Лежат в эпидемии? Что ты хочешь сказать? А когда Малыш объяснил, что он хочет сказать, папа повторил мамины слова: – Бедный мой мальчик… Завтра утром я буду дома. На этом разговор кончился. Но вскоре опять зазвонил телефон. На этот раз это был Боссе. – Можешь передать домомучительнице и её старенькому доктору, что, хотя они и воображают себя знатоками, у нас всё же не скарлатина. Мы с Бетан завтра вернёмся домой. – У вас не тина? – переспросил Малыш. – Представь себе, нет. Мы просто чем-то объелись, так сказал здешний доктор. От этого у некоторых тоже бывает сыпь. – Понятно, типичный случай плюшечной лихорадки, – сказал Малыш. Но Боссе уже повесил трубку. Малыш оделся и пошёл на кухню, чтобы рассказать фрёкен Бок, что его больше не надо изолировать. Она уже готовила завтрак. В кухне сильно пахло пряностями. – И я смогу уйти, – сказала фрёкен Бок, когда Малыш сообщил ей, что завтра вся семья будет в сборе. – Вот и хорошо, а то у вас я совсем испорчу себе нервы. Она бешено что-то мешала в кастрюле, стоящей на плите. Оказалось, там варился какой-то густой мясной соус, и она заправляла его солью, перцем и какими-то травами. – Вот видишь, – сказала она, – его надо посолить, да поперчить как следует, да поварить подольше, только тогда он вкусный. – Потом она с тревогой посмотрела на Малыша. – Как ты думаешь, этот ужасный Карлсон сегодня опять прилетит? Так хотелось бы спокойно провести последние часы в вашем доме. Прежде чем Малыш успел ответить, за окном послышалась весёлая песенка, которую кто-то пел во весь голос: – Солнце, солнце, Загляни в оконце! На подоконнике снова сидел Карлсон. – Привет! Вот оно, ваше солнце, можете не волноваться. Но тут фрёкен Бок молитвенно протянула к нему руки: – Нет, нет, нет, умоляю, что угодно, но сегодня нам нужен покой. – Покой, а то как же! Но прежде всего нам нужен, конечно, завтрак, – сказал Карлсон и одним прыжком оказался у кухонного стола. Там фрёкен Бок уже положила приборы для себя и Малыша. Карлсон сел перед одним из них и взял в руки нож и вилку. – Начинаем! Давайте завтракать! – Он приветливо кивнул фрёкен Бок. – Ты тоже можешь сесть с нами за стол. Возьми себе тарелку и иди сюда.