– Мы уходим. Пошли. Ниро Вулф поднялся, выбрался из ряда, задевая колени соседей, и направился в конец зала. Несмотря на свой внушительный вес, он мог двигаться куда проворнее и изящнее, чем можно было бы предположить. Может быть, именно поэтому никто не обратил внимания на наше бегство. Я решил, что побудило Вулфа совершить столь легкомысленный поступок какое-то дело, не терпящее отлагательства. Он мог, например, позабыть отдать Теодору какое-то распоряжение насчет своих обожаемых орхидей и теперь рвался к телефону, чтобы исправить упущенное. Но я ошибался. Он равнодушно прошел мимо всех автоматов прямиком к лифту и вызвал кабину, чтобы спуститься вниз. Поскольку кругом было полно народу, я не стал задавать вопросов. Мы вышли, и Вулф повернул в направлении Сентр-стрит. Пройдя немного, он прислонился спиной к гранитной стене здания суда и произнес: – Нам необходимо взять такси, но сперва поговорим. – Нет, сэр, – заговорил я решительно, – сначала выслушайте меня. Мандельбаум закончит с этим свидетелем с минуты на минуту, перекрестный допрос едва ли продлится долго. Донован вообще может от него отказаться, а следующая очередь ваша… Следом за Бэгби. Раз вам понадобилось такси, значит вы возвращаетесь домой, а это… – Я не поеду домой. Не могу. – Правильно. Если вы туда поедете, вас все равно заставят вернуться, к тому же оштрафуют за оскорбление суда. Не говоря уже обо мне. Я тоже получил повестку. Так что я возвращаюсь. Куда вы едете? – В дом шестьсот двенадцать по Восточной Шестьдесят девятой улице. – Всегда этого боялся! – фыркнул я. – Так срочно? Дело не может ждать? – Не может. По дороге объясню. – Я возвращаюсь в зал заседаний. – Нет, ты мне нужен. Как и любому человеку, мне нравилось чувствовать себя нужным, поэтому я пересек тротуар, знаком попросил проезжавшее мимо такси остановиться и распахнул дверцу. После того как Вулф с трудом занял максимально удобное для себя положение, откинувшись на спинку сомнительно мягкого сиденья, я залез в машину, сообщил водителю адрес и обратился к шефу: – Выкладывайте. Я частенько выслушивал ваши объяснения, но нынешнее должно быть очень убедительным! – Это же абсурд! – заявил Вулф. – Конечно. Давайте вернемся, пока не поздно. – Я имею в виду версию мистера Мандельбаума. Я согласен, что Эш мог убить эту девицу. Согласен, что его ревность могла перерасти в манию, поэтому мотив, предложенный свидетелем, мог бы считаться убедительным. Но Эш же не окончательный идиот. При сложившихся обстоятельствах, а я сомневаюсь, что мистер Бэгби что-то напутал, я отказываюсь верить, будто Эш был таким ослом, что отправился в это время в их бюро и убил девицу. Ты же присутствовал в тот день, когда он явился ко мне. Ты веришь в такую возможность? – Не берусь судить, – покачал я головой. – Однако я тоже читал газеты, а еще болтал с Лоном Коэном из «Газетт» об этой истории. Невозможно утверждать, будто Эш поехал туда, чтобы ухлопать девицу. Версия Коэна такова: какой-то мужчина позвонил Эшу, голос он не узнал. Ему сказали, чтобы он приехал в бюро Бэгби на Шестьдесят девятой улице. Дескать, вместе они сумеют уломать Мэри. Эш помчался туда. Дверь бюро была открыта настежь. Он увидел мертвую девицу, на шее у нее был шнур. Тогда он распахнул окно и стал звать полицию. Конечно, если вам нравится, можно допустить, что Бэгби лгал, уверяя, что не звонил Эшу, и что он такой заядлый бизнесмен, что скорее согласился бы убить своего работника, нежели терять клиента… – Пф! Дело вовсе не в том, что мне нравится, а в том, что не нравится. Мне не понравилось сидеть на этой проклятой деревянной скамье рядом с женщиной, от которой так сильно пахло. Вскоре меня должны были вызвать для дачи свидетельских показаний, и я был бы вынужден подтвердить показания мистера Бэгби. Это было невыносимо. Полагаю, если Эш будет осужден за убийство на основании версии Мандельбаума, это станет судебной ошибкой, а я не желаю в этом участвовать. Мне было нелегко подняться и уйти. Ведь я не могу вернуться домой. В противном случае они явятся ко мне и потащат назад на свидетельское место. Я не спускал с него глаз: – Давайте посмотрим, правильно ли я вас понял. Вам невыносима перспектива содействовать осуждению Эша за убийство, потому что вы сомневаетесь в его виновности. Вот вы и сбежали. Правильно? Шофер повернул к нам голову и с уверенностью заявил: – Конечно он виновен! Мы не обратили на него внимания. – Кажется, ты близок к истине, – буркнул Вулф. – Если вы думаете, что я сбегу с вами и буду оштрафован – правда, штраф все равно заплатите вы, – то не пытайтесь задурить мне голову. Я знаю, вы скажете, что сомневаетесь в виновности Эша, но предполагаете, что он не будет осужден, потому что мистер Мандельбаум не начнет процесса, не имея бесспорных доказательств. Скажете также, что наш банковский счет нуждается в пополнении, и это чистая правда. Поэтому вы решили посмотреть, не сможем ли мы отыскать что-то такое, чтобы уязвить мистера Мандельбаума, а если мистер Эш будет за это по-настоящему благодарен, какой-то пустяковый штраф за неявку для дачи свидетельских показаний окажется сущей ерундой. Как все это будет осуществлено?.. Вы напридумываете для меня кучу поручений, а сами отправитесь домой и вкусно позавтракаете. Хотя нет, это исключается, потому что тогда за вами явятся из суда. Поручения придется выполнять нам обоим. Если дело обстоит так, то будем считать, что сегодня прекрасный день и от той особы действительно нестерпимо пахло, но у меня прекрасный нюх, и я полагаю, это были духи «Цветок страсти» от «Тиссот» по восемьдесят долларов за унцию… Что мы собираемся делать на Шестьдесят девятой улице? – Не имею понятия. – Замечательно. Я тоже. Глава 2 Это был мрачный пятиэтажный кирпичный дом без лифта, окрашенный желтой краской примерно в то время, когда я только начал работать у Ниро Вулфа. В подъезде я нажал на кнопку, возле которой имелась табличка: «Отвечает Бэгби». Дверь открылась, я вошел первым, и, пройдя через довольно грязный холл, мы поднялись по лестнице на один этаж. В самом начале коридора на этаже виднелась распахнутая дверь. Когда мы подошли к ней, я отступил, пропуская вперед Вулфа, потому что не знал, представимся мы разносчиками щеток или водопроводчиками. Пока Вулф беседовал с девушкой, сидевшей за конторкой, я машинально осматривал помещение. Здесь было совершено убийство. Три окна ближней стены комнаты выходили на улицу, а вдоль дальней стояли коммутаторы, которые обслуживали три девушки. Как по команде, девушки повернули голову, чтобы взглянуть на посетителей. Секретарша за конторкой, расположенной возле окна, была вооружена обычным телефоном, пишущей машинкой и прочими секретарскими атрибутами, имеющимися в любой канцелярии. – Меня зовут Ниро Вулф, – заявил Вулф. – Я приехал сюда из зала суда, где идет процесс над Леонардом Эшем. – Кивнув в мою сторону, он добавил: – Это мой помощник, мистер Гудвин. Мы проверяем повестки, разосланные обвинением и защитой свидетелям. Вас вызывали в суд? Видя его напористость, самоуверенность и требовательный тон, возможно, одна женщина на тысячу и усомнилась бы в правомочности Ниро Вулфа задавать ей вопросы. Но не эта. Она подняла свое длинное, узкое лицо и покачала головой: – Нет. – Ваше имя, пожалуйста. – Перл Флеминг. – Значит, вы не работали здесь пятнадцатого июля? – Нет, я была в другом бюро. В то время здесь не было делопроизводителя, официальными звонками занималась одна из девушек на коммутаторе. – Понятно. – Судя по тону голоса Вулфа, ей чертовски повезло, что он ее понимает. – Скажите, здесь ли мисс Харт, мисс Веларди и мисс Вельц? Я подавил возглас удивления, внушив себе, что в вопросе нет ничего странного. Правда, прошло уже несколько недель после того, как эти имена появились в газетах, но Вулф никогда не пропускал ни строчки из отчетов о расследовании убийств, а архивная система у него в голове работала даже лучше, чем у Сола Пензера. Перл Флеминг указала на коммутаторы: – У последнего мисс Харт, рядом с ней – мисс Веларди, третья – мисс Йеркс. Она пришла после… Она заменила мисс Уиллис. Мисс Вельц здесь нет, сегодня у нее выходной… Они все получали повестки, но… – Она замолчала и повернула голову. Женщина на последнем коммутаторе сняла наушники, встала с высокого табурета и двинулась к нам. Она была примерно моего возраста, с карими глазами, впалыми щеками и таким подбородком, который в случае необходимости можно было использовать в качестве ледоруба, чтобы делать кубики льда для коктейля. – Вы, случайно, не тот самый Ниро Вулф, знаменитый детектив? – спросила она требовательным тоном. – Да, – ответил он. – А вы Элис Харт? Не ответив, она задала следующий вопрос: – Чего вы хотите? Вулф отступил на шаг. Он терпеть не может, когда кто-то, в особенности женщина, стоит слишком близко. – Хочу получить от вас информацию, мадам. Вы, Белла Веларди и Хелен Вельц должны ответить мне на несколько вопросов. – Мы не располагаем никакой информацией. – Очень жаль, но я все же намерен попытаться получить от вас кое-какие сведения. – Кто вас сюда послал? – Автокинезис. Я не знал этого слова, мисс Харт, по-видимому, тоже, но она и бровью не повела, чтобы не показать своего невежества. – Предположение, – продолжал Вулф, – что Мэри Уиллис убил Леонард Эш, далеко не бесспорно, а я терпеть не могу слабых мест в доказательствах. Это пробудило во мне любопытство. Когда такое случается, существует единственное лекарство – истина, и я намерен ее установить. Если я сумею при этом спасти жизнь мистеру Эшу, тем лучше, но в любом случае, раз уж я принялся за дело, меня не остановишь. Не хотите оказать мне услугу – имеются другие средства. По физиономии мисс Харт трудно было судить, какое решение она примет. Ее подбородок угрожающе выдвинулся вперед, и я решил, что сейчас она отправит Вулфа прямиком к дьяволу. Затем она перевела взгляд на меня и вроде бы оттаяла. Повернувшись к девушке за конторкой, она сказала: – Сядь на мое место, Перл. Совсем ненадолго. – И бросила Вулфу: – Пойдемте в мою комнату. Сюда, пожалуйста. – Минуточку, мисс Харт! В газетных отчетах один момент не освещен… – Вулф остановился возле коммутаторов за спиной Беллы Веларди. – Тело Мэри Уиллис было найдено в этом самом помещении, она упала на коммутатор. Надо полагать, она сидела за ним, когда появился убийца. Но ведь вы же здесь живете, вы сами и все остальные? – Да. – В том случае, если убийцей был мистер Эш, как он мог знать, что она одна в бюро? – Не знаю. Возможно, она ему об этом сказала? Это и является слабым местом обвинения? – Великий Боже, нет! Вполне возможно, что она ему сказала. Они поговорили, он подождал, пока свет лампочки и звук зуммера не отвлекли ее к коммутатору и она не повернулась к нему спиной. Это не самое главное. Я желаю найти человека, который был уверен, что в этот час Мэри Уиллис будет совершенно одна в помещении. Поскольку она была маленького роста и слабенькая, даже вы не являетесь исключением. – Вулф погрозил ей пальцем. – Или остальные девушки. Только не подумайте, что я готов прямо сейчас обвинить вас в убийстве. – Надеюсь, что нет! – фыркнула мисс Харт, поворачиваясь к нам спиной. Она повела нас к двери в конце помещения, за которой оказался узкий холл. Следуя за Вулфом, я думал о том, что реакция девушек из бюро была какой-то ненатуральной. При данных обстоятельствах было бы естественно, если бы они отвлеклись от своих обязанностей и смотрели на нас во все глаза, приоткрыв рот от изумления. Но и мисс Веларди, и мисс Йеркс сидели совершенно неподвижно, вроде бы поглощенные своей работой. Что касается Элис Харт, то я почти не сомневался, что в ее голосе послышалось облегчение, когда она спросила Вулфа, в этом ли заключается слабое место обвинения. Ее комната стала для нас сюрпризом. Во-первых, она была большой, гораздо больше рабочего помещения. Во-вторых, хотя я и не такой специалист в искусстве, как Бернард Беренсон, но все же не мог не обратить внимания на некоторые ценные вещи и картину в раме – полыхание красного, желтого и синего – над камином. Это был подлинный Ван Гог, причем даже лучше того, который висел у Лили Роуэн. Я видел, что Вулф заметил картину, как только опустился в кресло, оказавшееся пригодным для него. Я придвинул себе второе, образовав тем самым пару с мисс Харт, усевшейся на диване. Устраиваясь на нем, Элис спросила: – Так в чем же недостаток теории? Но Вулф лишь покачал головой: – Вопросы сейчас задаю я, мисс Харт. – Ткнув пальцем в Ван Гога, он спросил: – Где вы взяли эту картину?