Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском: – Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить? Она подошла к своей неубранной постели, присела на краешек, переплела пальцы и принялась то сжимать, то разжимать их. Вулф посмотрел на нее из-под полуопущенных век: – Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос? – Знаю, конечно. – У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется? – То есть я… – Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. – Я не знаю. – Зато я знаю. Если повезет, пять часов. Не повезет – пять дней. Так что было бы проще, если бы вы сказали мне это сами. Сколько вы потеряли? Она снова заморгала: – Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла? – Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций пришел к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер. А раз так, есть все основания предположить, что вы ведете учет своих выигрышей и проигрышей. – Он повернулся ко мне. – Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи. Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, – продолжил свой допрос Вулф, – если желаете. Тут и речи не может идти о мелком воровстве. Я подошел к маленькому комоду. Вулф, несомненно, спешил использовать удачно сложившееся для него положение вещей. Если она проглотит и это, не пытаясь вызвать полицию, значит если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же запротестовала. Когда я взялся за ручку ящика, чтобы выдвинуть его, Веларди торопливо заговорила: – Послушайте, мистер Вулф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. – Она наклонилась к нему, громко хрустнув пальцами. – Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня все-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые… Ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти двести. Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно любому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вулф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами ее застенчивых друзей. Кивнув, он спросил: – Ваше жалованье? – Всего шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко. – Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в коммутаторской. В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты? – (Она задумалась.) – Жалюзи подняты? – настаивал Вулф. – Да. – Пятнадцатого июля было очень жарко. Были ли окна открыты? – Не знаю. Меня там не было. – Где вы были? – Уезжала в Джерси на машине вместе со своей подругой Элис Харт. Чтобы немного освежиться. Мы вернулись назад после полуночи. Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина, может быть, и солгала бы, но, конечно, не две. Вулф поедал ее глазами: – Если вечером пятнадцатого июля окна были раскрыты и жалюзи подняты, а так было почти наверняка, неужели какой-либо здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Уиллис на виду у всех? Как вы считаете? Она растерянно покачала головой: – Ну нет. Это было бы… Нет, я не думаю. – В таком случае убийца, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступить к выполнению своего плана. Как бы это смог сделать Леонард Эш, не возбудив у нее подозрений? Ведь мисс Уиллис тотчас же переполошилась бы. – Не знаю, может быть, он… Нет, я не знаю. – Что он «может быть»? – Ничего. Не знаю. – Насколько хорошо вы знакомы с Гаем Унгером? – Довольно хорошо. Было ясно, что этот вопрос она ожидала. Элис Харт успела ее подготовить. – Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца? – Нет, очень редко. Вулф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок: – Когда вас фотографировали? Она встала с кровати, чтобы забрать у него карточку, но он крепко держал ее. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: «Ах эта!» – и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением: – Вы посмели взять эту фотографию из моего ящика! Что еще вы оттуда взяли? – Глаза ее метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками. – Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться! Вулф сунул карточку себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес: – Пошли, Арчи! В конце концов, всему есть предел. И двинулся к выходу. Я пошел следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад: – Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне совершенно безразлична эта фотография! Вулф рванул рукав из ее цепких пальцев и на всякий случай отошел в сторону. – Когда был сделан снимок? – Недели две назад, в воскресенье. – Кто эта вторая особа? – Хелен Вельц. – Кто фотографировал? – Мужчина, который был в нашей компании. – Его имя? – Ральф Инголлс. – Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Вельц? – Ну, мы просто были все вместе. – Вздор! Двое мужчин и две женщины не могут быть просто все вместе. Каким образом вы были разбиты на пары? – Ну, Гай и Хелен, а Ральф со мной. Вулф взглянул на кресло, которое только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит расходовать энергию на то, чтобы сделать несколько шагов к столь неудобному сиденью. – Значит, после того, как мисс Уиллис погибла, мистер Унгер переключился на мисс Вельц? – Я не знаю, он переключился или она… Насколько мне известно, они давно симпатизируют друг другу. – Как давно вы здесь работаете? – В этом отделении – с момента его открытия год назад. До этого два года я работала в трафальгарском бюро. – Когда мисс Уиллис сообщила вам о своем намерении рассказать Робине Кин о предложении ее супруга? Мисс Веларди, разумеется, ожидала этого вопроса. – Утром того дня. В четверг, пятнадцатого июля. – Вы одобрили ее решение? – Нет. Я подумала, что ей следует просто отказать ему и позабыть об этой истории. Я предупреждала ее, но она сама напросилась на неприятности. Она была в диком восторге от Робины Кин… – Белла Веларди пожала плечами. – Не хотите ли присесть? – сказала она Вулфу. – Нет, благодарю. Где мисс Вельц? – Сегодня у нее выходной. – Знаю, но где я могу ее отыскать?