С начала боя прошло не более пары секунд, а китайские танки были уже блокированы с обеих сторон и вдобавок рассечены пополам. Конечно, вырваться из ловушки они еще могли, но им просто не дали времени сориентироваться. Полтавец имел редкую возможность наблюдать красивую и аккуратную работу – стоящие в засаде «девяностые» лишь немного доворачивали башню, делали выстрел и повторяли действо. С такой дистанции промахнуться было просто нереально, и отразить снаряд китайская броня шансов тоже не имела. Хотя, почему-то слегка раздраженно подумал наблюдатель, издали можно было сработать не хуже. Прицелы у китайцев ни к черту – не зря они в танковом биатлоне свои машины предпочитают не выставлять, чтоб не позориться. Однако получилось то, что получилось, и вот уже из последних, не расстрелянных до поры вражеских танков начали выбираться экипажи, демонстрируя задранные вверх руки. Дома их, конечно, по головке за такое не погладят, но сгореть здесь и сейчас им хотелось еще меньше. Можно понять… Вот так, за какие-то две минуты бой был выигран, и результаты выглядели очень впечатляюще. Пожалуй, единственным, кто доставил хлопоты, был тот самый головной танк, поймавший снаряд в двигатель. Видимо, сидевшие в нем танкисты не потеряли головы и, как только сообразили, что их больше не обстреливают, начали шустро разворачивать башню. Однако прежде, чем Полтавец успел хоть что-то предпринять, на броню поврежденного танка буквально взлетел тот самый лопоухий сержант. Ловко, будто всю жизнь этим занимался, сунул под основание башни, аккурат под орудие, гранату и кубарем скатился вниз. Бумкнуло не то чтобы сильно, однако башня замерла. Потом распахнулся люк, высунулась голова танкиста – и ушла обратно, словив пулю. А сержант, вновь запрыгнув на броню, кинул в этот самый люк вторую гранату. Снова бумкнуло, пошел дымок, и танк замер, на сей раз окончательно. – Вот пижон, – с ноткой восхищения выдохнул майор и повернулся к залегшему рядом лейтенанту, командиру этих архаровцев. – Ведь мог из гранатомета, а! Как его фамилия? – Сержант Голиков… – Я его забираю, такие люди нам нужны. Перечить лейтенант не рискнул, да и не до того ему было. Куда больше внимание молодого – офицера занимала феерическая картина побоища. Горели, смрадно чадя, танки, солдаты прикладами сгоняли пленных… В общем, настоящая война. Маленькая такая, победоносная. И ни он, ни Полтавец пока не знали, что кроме их боя, заранее подготовленного, срежиссированного и спровоцированного ровно так и тогда, как требовалось, было еще две попытки китайцев прорвать их рубежи. Обе пресеченные, но каждый раз большой кровью. И размен там был вовсе не такой радужный… Игровая база, это же время – Ф-фу, я аж взмок сегодня, – ухмыльнулся Поляков, сдирая с головы шлем. – Все прямо как в кино. – Да уж, – Сурок последовал его примеру, вальяжно развалившись в кресле и прихлебывая прямо из горла минералку. – Красиво мы их! – Если так будем на соревнованиях, точно проиграем. – То есть? – То есть надо было в головной сделать контрольный выстрел. Ладно, мой косяк. Однако же могли и подбить. – А вы заметили, – вмешалась в разговор Леночка, – что боты стали куда более продвинутыми? – В смысле? – повернулся к ней Поляков. При этом он рефлекторно окинул девушку с ног до головы и пришел к выводу, что когда обтягивающая футболка становится влажной, то это Леночке очень даже идет. Впрочем, у нее всегда было, на что посмотреть. – Видел, как твоего недобитка подрывали? – Видел. Похоже, те, кто делает игру, решили малость повысить зрелищность. – Может быть, – неопределенно отозвалась боевая подруга. – Ладно, вы как хотите, а я в душ и обедать. Кто со мной? – Мы! – в один голос отозвались Поляков с Сурком, переглянулись и рассмеялись. – Ну, раз вы – то давайте быстренько. У нас не так много времени, в семь опять разбор полетов учинят. – В восемь, – отозвался инструктор, входя в комнату. – Даю вам лишний час на отдых. Чтоб выспались и обдумали свои промахи и удачи, разумеется. – Один вопрос, – зевнул Сурок. – А зачем надо было устраивать тренировку в четыре утра? – Чтобы развивать выносливость. Методика такая. Ну, что сидите? Брысь отсюда! Все трое предпочли не искушать судьбу, а потому, выбравшись из кресел, галопом помчались переодеваться. Сегодняшняя тренировка и впрямь забрала у них слишком много сил. И никто из них не обратил внимания, точнее, просто не заметил того, как сочувствующе глядит им вслед тренер. Где-то в Израиле, точное место неизвестно. Через неделю В этом здании Дина еще не бывала. Откровенно говоря, она вообще не подозревала о его существовании. Да и знала бы – что с того? Не по ее чину такие организации. Не по ее специальности. И не по ее происхождению, давайте уж скажем честно. Тем не менее вызвали, причем тоном, не терпящим двойного толкования и даже намека на возражение. И, судя по чуть бледноватому лицу командира их батальона, его тоже не обошли стороной парой теплых и ласковых слов. Чего уж там, ругаться здесь умели ничуть не хуже, чем на ее, Дины, исторической прародине. Только что к словам не придерешься, а так – все один в один. Неудивительно, что транспорт «безлошадной» танкистке выделили моментально, хотя – это она знала точно – конкретно сейчас с машинами в их подразделении была проблема. К удивлению девушки, особых проблем при входе у нее не было. Даже не обыскивали – попросили сдать оружие да прогнали через стандартную рамку металлодетектора. Проще, чем в средней руки аэропорту. Дина едва удержалась от того, чтоб хихикнуть – помнится, в Хьюстоне ее трясли, будто надеялись найти пулемет в зубной пломбе. Учитывая, что зубы у нее, в отличие от многих сверстниц, были свои, натуральные, совершенно бесперспективное занятие. Эх, Хьюстон, Хьюстон… Когда Дина училась, она вполне серьезно рассчитывала связать жизнь с космосом. Родители в детстве все уши прожужжали, как в Союзе все мечтали, а главное, могли стать космонавтами. Вот и ей захотелось. Ради этого в Америку и ездила. А толку? Все реально связанные с ним, а значит, и хлебные места давно заняты и распределены, не уборщицей же работать. Да и не возьмут, откровенно говоря – там на негров вакансии найдутся, а на белых – извините. Потому как если выберут в пользу белого, это значит – расизм. Вот и пришлось возвращаться и связывать жизнь с армией. Тоже неплохо, откровенно говоря, но совсем не космос. За воспоминаниями она как-то пропустила момент, когда дошла до места назначения. Нет, Дина не сомневалась, что, случись нужда, легко найдет дорогу обратно, просто весь путь как-то прошел мимо ее сознания. И к реальности она вернулась, лишь оказавшись перед неприметной дверью, абсолютно ничем не выделяющейся из длинного ряда таких же. Ни табличек, ни надписей, абсолютно безликий светло-бежевый пластик с номером. И за дверью этой ее ждал человек, с дверью этой невероятно контрастирующий. Про разведчика часто можно сказать… никакой. Способный раствориться в любой толпе, затеряться, исчезнуть, едва отведешь глаза. Этот же был классическим таким Джеймсом Бондом, покорителем дамских сердец и красавцем-мужчиной. Лет двадцать назад, пожалуй. Сейчас просто импозантный мужчина в возрасте, и его внешность никак не ассоциировалась с еврейской. – Лейтенант Майер? – улыбнулся он вошедшей. В его улыбке не было никакой фальши – высший класс, сам верит в свое к ней расположение. – Прошу вас. Кого другого он, может, и смутил бы, но Дина, опять же благодаря родителям, девушкой была начитанной и внутренне готовилась к чему угодно. К такому вежливо-доброжелательному варианту в том числе. Поэтому, вежливо ответив на приветствие и сев на предложенный стул, она начала ждать продолжения разговора. С интересом, не менее – но и не более. И хозяин кабинета, верно оценив ее поведение, кивнул, спокойно и по-деловому: – Вы догадываетесь, зачем вас вызвали? – Хотите что-то предложить, – пожала плечами Дина. – А может, о чем-то спросить? – чуть заметно прищурился ее собеседник. – Вряд ли. Для этого сюда… – выделила она интонацией, – вызывать бы не стали. – Логично. Что же, не будем тянуть. Действительно, предложить, однако вначале все же задать вопрос. Что вы думаете по поводу вашего последнего боя? – Я все уже рассказала… – Оставьте это, лейтенант, – хозяин кабинета лишь раздраженно махнул рукой. – Что мог спрашивать молокосос из контрразведки? Вы описали ему бой, что было до и после, в точности указали, где и кто из присутствовавших находился. Все это я читал. Меня больше интересует ваше мнение по поводу этой атаки. Какие странности вы заметили, что вас насторожило… В общем, все. Дина задумалась. А действительно, что она может сказать? Откровенно говоря, не так и много, разве что собственные ощущения, которые к делу не пришьешь. Но, похоже, именно их сейчас от нее и ожидают. Поэтому, вздохнув, она сказала: – Я могу сказать немногое. Пожалуй, странными показались две вещи. Во-первых, очень богатый обвес танка. И все новое. Русские такое редко доверяют кому-то. Особенно египтянам – знают, что от них моментально на сторону уйдет. Продадут. А во-вторых, очень уж танк быстро и четко реагировал. Мгновенно, прямо как робот какой… И работал совершенно безбоязненно, словно заранее был уверен в победе. Или как минимум в том, что ему вреда не причинят. – И вывод? – Это не арабы, они так воевать не умеют. Возможно, русские? – Думаете? – Не знаю, но кто кроме них умеет так воевать? – Мы. – Мой дед рассмеялся бы, – без малейших эмоций в голосе ответила Дина. Конечно, это было глупостью, точнее, некорректным поведением, которое позже вполне могло вылиться в мелкие проблемы, портящие карьеру. Но все же дед у нее, танкист, два года отвоевавший вначале на Т-34, а потом и на ИСе, рассказал каждый год приезжавшей в гости внучке немало. И, кстати, он в Израиль ехать отказался, предпочел остаться на Родине, в Ленинграде. Там и умер… К удивлению Дины, ее собеседник лишь кивнул, соглашаясь: – Остальные сказали мне то же самое. – Мои? – удивленно подняла брови девушка. – Бросьте, – махнул рукой так и не представившийся хозяин кабинета. – Не такая уж вы исключительная. И танк этот был не один. Прошли сквозь наши части, как нож по маслу. Один подбили, но он полностью выгорел, даже не представляю, что там так горело, остался только пепел, даже скелеты не сохранились. А остальные смахнули наши заслоны походя. – И… сколько их было? – Не менее десятка. Дина прикинула в уме. Тот танк сжег шесть «Меркав». Если остальные так же… Она удивленно подняла глаза на собеседника: – Но ведь этого достаточно, чтобы прорвать фронт и устроить настоящее наступление. Почему же… – Откуда я знаю, – досадливо махнул рукой хозяин кабинета. – Они шли по одному. Впрочем, неважно. Может, им просто было плевать, победят египтяне или проиграют, шкуру спасали, да и все. – На них это не похоже. – Это не похоже на тех русских, каким был ваш дед, – усмехнулся собеседник Дины как-то очень по-человечески. – Он хоть и назывался евреем, но был русским. Точнее, советским. А нынешние… Они в грош не ценят своих так называемых союзников. Интересы своего государства – да, а вот шестерками пожертвуют без зазрения совести. Как британцы сто лет назад… – Но… – Ладно, – хозяин кабинета слегка хлопнул ладонью по столу. – Не это главное. – А что же? – Сегодня утром эти танки вновь появились, небольшой группой, и вдребезги разнесли наш батальон. Похоже, русские снова обкатывают на нас своих людей и новую технику. Пока все это творилось в Сирии и Ливии, нам было плевать, мы тоже обкатывали там свои новинки и натаскивали пилотов. Но сейчас они перешли все границы. – Но разве у нас нет дипломатов? – У нас нет доказательств. А если бы они и были – что с того? Русские пошлют и нас, и тех, кто за нас вступится. – Далеко и надолго, – не удержалась от смешка девушка. – Вот именно, – без улыбки кивнул ее собеседник и как-то разом вдруг осунулся. – А главное, мы все равно не можем ничего сделать. – Почему?