день рождения. - Ты не подведёшь, - сказал Пьетр. – Когда ты ступишь во время костров, никто не будет смотреть на твоих сестёр. Когда женихи тебя увидят, о других королевах они забудут. - Но Мирабелла… - Забудь Мирабеллу. Надменную и жёсткую. Ты будешь улыбаться. Флиртовать. Будешь той королевой, как им хочется. Если я смогу научить тебя стоять прямо. - Прямо? - Ты весьма кротка, когда идёшь, Катари. Я хочу, чтобы ты ходила, как повелительница. Иногда, даже кажется, что ты бегаешь туда-сюда… - Ох… Она рассмеялась и толкнула его. Он упал на ковёр и тоже рассмеялся. - Ты прав. Я мечусь. Как крыса, - она улыбнулась. – Но это закончится. Ты научишь меня, и они забудут свои имена с одного взгляда. - С одного взгляда? – переспросил Пьетр. – Смело. - Но я это сделаю. И тебя заставлю забыться, - Катарина опустила глаза. - Забыть это? Она смотрела на него снизу вверх. - Нет, другое. Когда Натали взяла Катарину в Волрой, причина была одна – отравить пленника. Она никогда не заходила во дворец. Не сидела на сессии Чёрного Совета, слушая их рассказы о налогах на фрукты Природы или стекло Роланса. Она не встречалась с представителями последнего короля-консорта от материка, когда они приходили со своими интересами. Но это нормально, говорила Натали, до коронации. - Он судим в Кэнора, - сказала Натали, когда они выходили у Индрид-даун, видя Волрой. – За убийство. Жестоко, ножом. Это не долго – определять наказание. Повозка на мгновение остановилась на улице Эджмур, где находились боковые ворота дворца. Катарина запрокинула голову назад, прячась в темноте, но было слишком близко, чтобы увидеть шпили. Когда её коронуют, она будет там жить – но её никогда не интересовал Волрой. Вопреки величестве шпилей, это было слишком формальным и твёрдым. Больше окон и света, че в Грэйвисдрейк, но всё ещё холодно. И столько прихожих, музыка шагов в них… Катарина отклонилась от окна, скрываясь за шторкой. - Женевьева и Лукиан тут сегодня? – спросила она. - Да. Может быть, мы встретимся за обедом. Я могу сделать так, что Женевьева будет сидеть за отдельным столом. Катарина улыбнулась. Женевьеве до сих пор не позволили вернуться в Грэйвисдрейк. Натали предпочитает держать дом в тишине. Если повезёт, то её пустят только после окончания Белтейна. Повозка остановилась, и они вышли и проскользнули в здание. Люди, что проходили мимо, почтительно кивали паре в наглухо застёгнутых шерстяных пальто, скрывающихся за тёплыми чёрными шляпами. Катарина была осторожна и потянула рукава вниз, чтобы скрыть повязку Женевьевы, струпья да волдыри. Всё уже почти зажило, куда быстрее, чем она ожидала. Благодаря Пьетру она стала здоровее и сильнее. Большинство шкурок уже отшелушевалось, оставляя место для свежей и здоровой кожи, а шрамы не появлялись. На лестнице, что вела к изоляторям, Катарина остановилась. Подземелья всегда её смущали, а у клеток был такой неприятный запах… Холодный, грязный лёд. Даже ветер спасается от Волроя и не приносит сюда ничего. - А убийство – его единственное преступление? – спросила Катарина, когда они осторожно спускались вниз по каменным ступеням. Камеры, как правило, оставлялись для особо важных заключённых. Совершивших преступление против королевы.