сестёр. Только три жрицы исполняют обязанности, но Натали говорит, что жрицы не имеют значения. Верховная жрица Лука всегда предана Мирабелле, храм отказался от нейтралитета в её пользу, чтобы Мирабелла отобрала власть у Чёрного Совета. Но Чёрный Совет на острове, и жрицы лишь реликвии и няньки. Катарина взяла слёзно-белое мясо из верхней части груди, самое далёкое от токсичной начинки. Протолкнула сквозь зубы и жевала. На мгновение стало страшно, что она не проглотит, но вышло, и толпа расслабилась. После она просит засахаренных скорпионов. Они легки. Такие себе игристые конфетки, погребённые в золотистом сахаре. Весь яд в хвосте. Катарина ест четыре штучки пинцетом, а после призывает тушёную оленину с горохом. Она должна отложить рагу до последнего. Яд обойти не удастся. Яд от гороха всюду, в каждом кусочке мяса и капле соуса. Сердце Катарины колотится. Где-то в зале Женевьева проклинает её, беспробудную дуру. Но ничего не поделать. Она должна съесть это и даже облизать пальцы. Она отпивает испорченный сок, после очищает вкус холодной, прозрачной водой. Голова начинает болеть, взор меняется, зрачки расширяется. Совсем мало времени до того, как станет плохо. До того, как она заболеет. Она чувствует тяжесть взглядов. Вес ожиданий. Они требуют окончания. Их желание почти слышно. Дикие грибы совсем рядом, и она поедает их быстро. Пульс уже неровен, но она не уверена, виноват яд или просто нервы. То, что она ест быстро, создаёт хорошее впечатление, и Арроны аплодируют. Они приветствуют её. Это выглядит небрежно, и она глотает больше грибов, чем намерена. Последние куски кажутся ей знакомыми, но это не они. Те слишком опасны. Живот скручивает. Токсин вступает в действие. - Ягоды. Она запихивает их за обе щёки, тянется за вином. Большая часть течёт по шее и скапывает на платье, но это неважно. Чернота закончена. Она кладёт две руки на стол. Отравители ревут. - Это лишь предвкушение, - заявила Натали. – Чернота для королевы будет чем-то вроде легенды… - Натали, мне нужно уйти, - говорит она и хватается за рукав Натали. Толпа утихла. Натали свободно выпрямилась. - Что? – переспросила она. Её желудок сжимается. Это происходит так быстро, что нет времени отвернуться. Она сгибается пополам и вырывает съеденное на скатерть. - Всё в порядке, - она борется с тошнотой. – Я просто приболела… Живот вновь ворчит. Громче звучат звуки отвращения. Шелестят платья отравителей при отступлении. Катарина увидела хмурые выражения, покрасневшие глаза и следы слёз. Её отражение нашло место в каждом взоре. - Пожалуйста, - Катарина ахнула от боли, - кто-нибудь, проводите меня в мои комнаты. Никто не подошёл. Колени ударились о мраморный пол. Это не лёгкий яд. Она мокра от пота, на щеках лопнули кровеносные сосуды. - Натали, - прошептала она, - прости. Натали ничего не сказала. Катарина может видеть только как сжимается её кулаки, движение рук, когда она молча и яростно прогоняет гостей из банкетного зала. Вокруг все спешат уйти, оказаться так далеко от Катарины, как только можно. Ей вновь становится плохо, и она скрывается под скатертью. Бальный зал пустеет. Слуги начинают очищать столы, а судороги ещё пробивают её маленькое тело.