19 Книга болталась в ее кармане. Меж горами сгустились вечерние сумерки, обесцвечивая землю и наполняя влажной прохладой легкие Ханны. Казалось, что за последние несколько дней в мире исчезли все оттенки зелени, будто смерть Тора стерла все существовавшие прежде в деревне да и вообще в природе краски. Но ветер не остановить смертью. Ханна обхватила плечи руками и поглубже натянула шапку, однако ледяные порывы проникали даже под пальто. Она чувствовала, что теряет ориентацию и нетвердо держится на ногах от этой бесконечной тьмы, пожирающей дни, которые еще не успели начаться. Она прибавила шаг. Поравнявшись с «Браггином», она быстро глянула в окно. Все как обычно: несколько рыбаков, женщина с собакой, за стойкой бара Кожаный Жилет с сальными волосами. Никто из них ее не видел; не снижая темпа, она прошла мимо и направилась дальше, в деревню. На этот раз стучать она не стала. Еще издали она поняла, что Маргрет дома – слышны были детские голоса. Разве родителям не пора их забирать? Или, может, это родные? Ханна вдруг подумала, что так и не видела детей Виктора и Маргрет. В каком-то смысле она даже не совсем понимала, откуда у них могли взяться дети. Впрочем, это нисколько не убавляло в ней интереса к Маргрет – ей всегда нравилось бороться за чувства. Хотя побеждала она, честно говоря, нечасто, да и с детьми конкурировать ей еще не приходилось. Черт возьми, ну что за цинизм? Состязаться с детьми, пытаясь добиться внимания их матери! Ханна натянула шапку на самые уши и инстинктивно передернула плечами. Да пошли они, эти дети… Трава была сырой, а темнота выступила в роли нежданного помощника, когда Ханна на четвереньках огибала дом. Она моментально промокла, но сейчас это ее не смущало. Подумать только, какая глупость – оставить окно в тюремной камере! Пусть и маленькое, но вполне достаточное для того, чтобы Ханна смогла в него постучать и поговорить с Йонни. Ну а преступники сквозь него, по-видимому, любовались местным пейзажем. Ханна целенаправленно ползла в сторону небольшой пристройки к кабинету Виктора, где, как она вычислила, должна была находиться камера. И почему она не заметила дверь, когда побывала там в прошлый раз? Снова прокручивая в памяти вид его кабинета, она не могла припомнить ничего похожего на дверь. Но она должна была там быть. Ведь маленького окошка она тоже не помнила, значит, за кабинетом должно быть еще какое-то помещение. Ханна была уже совсем рядом с домом. Из своего согбенного положения она умудрилась посмотреть назад через плечо. Лужайка переходила в поле, как маленький залив в огромное море. Вдалеке возвышались силуэты гор сплошь в серо-черных тонах. Внезапно что-то скрипнуло, раздался негромкий треск! Ханна вздрогнула и взглянула наверх. Окно прямо над ней раскрылось. В окне появились руки и рот Маргрет, в углу которого была зажата сигарета. Она как раз прикуривала. Ханна прижалась к стене, дым струился прямо на нее. Черт! Нельзя, чтобы ее обнаружили здесь. Или, может, Маргрет уже засекла ее ползущей как идиотка через всю лужайку? Может, это игра у нее такая – способ показать, что о присутствии Ханны ей прекрасно известно? Пепел упал Ханне на плечо. Ханна посмотрела на него. И что же ей делать? Ждать и продолжать прятаться или выскочить и обнаружить себя? Нет, это просто-напросто глупо. Что бы она ни сказала, она будет выглядеть преследовательницей-психопаткой. Лучше всего переждать, надеясь, что это окно открыли случайно и что она уже через несколько мгновений сумеет беспрепятственно продолжить свою операцию. Ханна затаилась, медленно вдыхая воздух носом. Прошла целая вечность. Наконец тлеющий окурок упал рядом с ней. Он пролетел так близко, что ей пришлось резко отшатнуться, чтобы он не попал ей в волосы. Окно закрылось. Ханна перевела дух, убеждая себя, что ее не заметили, и поползла дальше вдоль стены. Сзади постепенно затухал окурок. Ханна вцепилась в оконную раму, поднялась на цыпочки и заглянула внутрь маленького окошка, как какой-то неумелый воришка-домушник. Она прильнула к стеклу лицом, приставив к нему с обеих сторон ладони. Однако внутри было темно – ни черта не видно. Ханна осторожно постучала по стеклу ногтями. Ей показалось, что тихий стук эхом отдается в горах. Ничего. Она огляделась по сторонам, попробовала постучать костяшками пальцев. По-прежнему никакой реакции. Беззвучно ругаясь сквозь зубы, Ханна совсем уже было собралась принять горизонтальное положение и ползти обратно, как вдруг в этот самый момент внутри зажглась неяркая лампочка. Ее сердце забилось вдвое быстрее. На узких нарах сидел худой, бледный юноша с огромными, как пакеты для мусора, черными мешками под глазами. Йонни. Он смотрел на маленькое окошко, но, похоже, не замечал Ханну. Неужели он ее не видит? Ханна снова постучала, помахала рукой, показывая, чтобы он подошел поближе. Однако в глазах юноши была абсолютная пустота, как будто в этом мире не осталось уже ничего, что могло бы привлечь его взгляд. Тем более какая-то среднего возраста датская писательница, которая стояла и выделывалась перед окном. На мгновение Ханна задумалась, не следует ли ей его опасаться? Однако насколько грозным и страшным казался молодой человек в тот момент, когда в руках у него было ружье, настолько маленьким и безобидным выглядел он сейчас. Ну а кроме того, их разделяли стена и оконное стекло. – Йонни, мы можем поговорить? Хотя шептала Ханна довольно громко, она все же сомневалась, что он ее слышит. Наверное, нет. А как она думала? Маленькое окошко, конечно же, не открывается. Не могла же она стоять здесь и кричать. Ханна задумалась, потом достала из сумки блокнот, вырвала страницу и начала писать. На всякий случай по-английски. Потом приложила записку к стеклу. – I want to help you/ Find out what happened to your friend[28]. Ну да, может, немного длинно получилось. Да и каким образом она могла бы помочь Йонни? И откуда она вообще знает, что это не он убил Тора? Она попыталась получше рассмотреть его. Интересно, есть у него какие-нибудь открытые раны, которые могли быть нанесены водочной бутылкой? Не факт. Правда, он сидит, привалившись спиной к стене. Рана может быть у него на затылке или на спине. На записку юноша так и не отреагировал. Ханна снова принялась писать: – I know you didn’t do it[29]. Ханна подержала записку у стекла чуть дольше, чем раньше. На этот раз Йонни, похоже, прочел послание. Он смотрел на стекло и заметно колебался. Затем он поднялся и пошел к окну. – Что ты здесь делаешь? Ханна вздрогнула и обернулась. За спиной у нее стояла Маргрет. А рядом с ней Виктор. Черт! 20 Только у самого «Браггина» Ханна перешла с бега на шаг. Вот ведь черт! Это ж надо было! Сначала чуть не попалась с поличным, а потом так струсила, что, ни слова не говоря, бросилась удирать во все лопатки. Какая же она идиотка! Что они могли о ней подумать? Ханна жадно ловила ртом холодный воздух, пульс никак не хотел приходить в норму. Она провела ладонью по лбу, стирая воображаемый пот, осмотрелась по сторонам. Никто за ней не гнался. Ну конечно. В Хусафьордуре далеко не убежишь. Если бы им хотелось ее найти, они бы легко это сделали. Внутри за стеклом маячили все те же экс-рыбаки с осоловелыми глазами. Ханна толкнула дверь, вошла в бар и заказала двойную порции виски, отчаянно стараясь унять дрожь в трясущихся руках. Залпом выпила виски и тут же заказала новую порцию. Бармен без лишних комментариев освежил ее стакан и коротко кивнул, как будто хотел сказать: «А помнишь, как мы с тобой предотвратили взятие заложника?» После этого он снова повернулся к женщине с собакой. Чуть пригубив, Ханна поставила стакан со второй порцией на стойку и уставилась в виски. О’кей. И какие у нее теперь варианты? Вернуться обратно, попросить прощения и попытаться объясниться? Нет уж. Что тут объяснять? Ситуация вполне читаемая. Рискует только лишний раз лицо потерять. Выбросить все из головы и вернуться домой? Нет уж, черт подери, теперь она не сдастся! Сделать вид, что ничего не случилось? И что это даст? Она не сможет больше видеться с Маргрет, если не постарается каким-то образом оправдаться. Сотрудничество с Виктором, считай, уже прервано, так что здесь ей терять нечего. Ладно, так тому и быть: она будет игнорировать этот прискорбный случай до тех пор, пока это будет возможно. Ханна стащила с себя куртку и заказала к виски стаканчик колы. Необходимо сосредоточиться. Как же ей теперь подобраться к Йонни? Кто знает, сколько времени он просидит тут за решеткой? А что потом? Если вообще будет это «потом». Ханна готова была себя убить. Собственными руками уничтожить единственный шанс поговорить с основным подозреваемым по этому делу! Спокойно. Довольно самобичевания, это все равно ни к чему не приведет. Рана! Ей надо сосредоточить внимание на ране от удара водочной бутылкой. Ханна огляделась. На первый взгляд ни у кого из окружающих не было ни повязок, ни каких-либо иных следов от удара бутылкой. Правда, у женщины с собакой была на голове шапка, однако по тому, как она сидела, нависая над стойкой и стоящим за ней Кожаным Жилетом, не похоже было, чтобы она могла всерьез схлестнуться с мужчиной, разумеется, не принимая во внимание сексуальный аспект. Ханну раздражало, что собачница полностью завладела вниманием бармена. Во-первых, Ханне хотелось заказать новую порцию выпивки, а кроме того, она надеялась на более подробное интервью с ним об Эгире. Интуиция подсказывала ей, что от говорящих на исландском подвыпивших рыбаков она мало что узнает. Вздохнув, она достала из кармана прихваченную от Эллы сагу. Что ж, видно, придется убивать время, познавая душу исландского народа. «Сага о Равнкеле Фрёйсгодесе». Масса мужских имен, кто-то был чьим-то отцом, кто-то чьим-то сыном, великое множество названий мест, о которых Ханна никогда не слышала. Она отчаянно щурилась – нужно было взять с собой очки для чтения. Сделала над собой усилие и попыталась разобраться в родственных отношениях и топонимах. Сюжет стал постепенно вырисовываться. Жил-был могучий и знатный человек по имени Равнкель. Он владел целым краем, поступал как ему вздумается и, если сам того не хотел, никогда и никому не шел навстречу. А хотел он этого редко. У Равнкеля был жеребец по кличке Фрёйфаксе, которого он любил больше всего на свете. Он поклялся, что никто, кроме него, не сядет на жеребца, – того же, кто сделает это, он убьет. Ясное дело, очевидная подстава. Ханна полистала книгу. Остается только дождаться, когда появится кто-то, кто сядет на него. Ага, вот оно. Через несколько страниц появился бедный пастух, который, хотя и мог выбирать среди множества кобыл, все же проехался на жеребце. Дальше, дальше. Равнкель пришел в бешенство, налетел и зарубил пастуха секирой. Вообще-то он не хотел этого делать, но обещание есть обещание, и раз уж поклялся в чем-то самому себе – следует держать слово. – Повторить еще? Ханна подняла взгляд на бармена, который наконец избавился от женщины с собакой, вероятно ушедшей домой. Ханна с благодарностью проследила за рукой, наливающей ей новую порцию виски. Отхлебнув глоток, она внезапно замерла, поражаясь самой себе. В данный момент ей больше хотелось вернуться к истории о Равнкеле Фрёйсгодесе. Неужели же можно безнаказанно зарубить другого человека, а выспрашивать бармена об отношениях Тора с отцом нельзя? Однако книги так удивительно толерантны. – Ты хорошо его знаешь, этого Йонни? Такое впечатление, что у вас с ним какие-то особые отношения. Крепко держась обеими руками за край стойки, бармен пожал плечами. – Я знаю всех молодых людей у нас в деревне. Но вообще-то о Йонни мне известно меньше других. О нем и о Торе. – Почему? Ханна заерзала на стуле. – Все прочие либо идут мимо, либо зависают тут, внутри, либо пытаются купить немного спиртного с черного хода. Это те, кто еще не достиг нужного возраста, – ты наверняка понимаешь, что я имею в виду. А эти двое никогда… Я всегда считал их весьма приличными юношами. Никаких драк или чего-то подобного. Ханна была удивлена. Если эти двое были чуть ли не образцами добродетели, то почему один из них теперь убит, а другой сидит в тюрьме? Это как-то не вяжется с тем представлением, которое сложилось у нее о Йонни. Она осторожно спросила: – А почему Йонни угрожал Эгиру? Кожаный Жилет снова пожал плечами. Ладно, нет. Да и откуда ему знать? – Думаешь, Йонни подозревал, что Эгир каким-то образом повинен в смерти Тора? По лицу бармена пробежала легкая гримаса, которая могла означать и да и нет. Ханна продолжала сверлить его взглядом. – Ты считаешь, что Эгир имеет какое-то отношение к гибели собственного сына? Стоящий за стойкой хозяин заведения покосился на посетителей. Убедившись, что никто и любопытствующих слышать их не может, он нагнулся поближе к Ханне и понизил голос: – Эгир несет ответственность за многие вещи в этой деревне. Это всем известно. Но смерть Тора… – Кожаный Жилет развел руками. При этом одна из пуговиц на животе едва не выстрелила в воздух. – Он бы этого никогда не сделал. Он очень его любил. Ты ведь знаешь, это его единственный ребенок. У Ханны возникла одна мысль, и прежде она об этом не задумывалась, однако теперь это представлялось ей весьма важным. – А Вигдис, ей сколько лет? Я имею в виду, что она, должно быть, гораздо младше Эллы, раз у нее был такой юный сын? Бармен повел плечами. – Полагаю, всего на несколько лет. – Но Тору было всего семнадцать, так что она, должно быть, родила его довольно поздно? Видимо, когда ей было уже за сорок. А Эгир – он выглядит минимум лет на десять старше нее… Конский хвост бармена взметнулся в кивке. – Думаю, они к тому времени уже отчаялись. Эгиру было очень важно, чтобы у него был сын, однако у них никак не получалось. Когда она наконец забеременела, по деревне поползли слухи, что это чудо. Они оба задумчиво помолчали. – Поэтому то, что теперь они его потеряли, стало для них поистине жуткой трагедией. Ханна решила выведать все до последней капли и вернуться к тому, чего Кожаный Жилет уже мельком касался. Она постаралась сменить тон, чтобы их беседа не показалась собеседнику похожей на допрос. – А за что именно несет ответственность Эгир? Снова настороженный взгляд из-за стойки – вблизи никого. Однако в этот момент вернулась женщина с собакой. Она забыла свой шейный платок, и как Ханне, так и бармену пришлось участвовать в поисках. Ханна откровенно разозлилась: умеют все же некоторые привлекать внимание к своей персоне, отнимая у других время и заполняя собой все пространство! Она незаметно разглядывала собачницу: под шапкой у той скрывалась копна светлых волос, глаза были осоловелыми и мрачными. Выяснилось, что пьяна она еще больше, чем казалось, и от прежнего желания с кем-нибудь пофлиртовать не осталось и следа. Бармен уже не был для нее потенциальным партнером по сексу, теперь он обязан был отыскать ее шейный платок. Собака принялась лаять, проявляя такое же нетерпение, как и ее хозяйка. В конце концов платок обнаружила Ханна – он завалился под один из стульев. Даже не поблагодарив, женщина с собакой исчезли в том, что на улице превратилось в ночь. Когда Ханна снова повернулась к стойке, выяснилось, что ее собеседник занят – отпускает пиво двум рыбакам, которые выглядели так, будто уже успели напиться этого напитка на всю оставшуюся жизнь. Они перекинулись парой слов с барменом, и тот кивнул в направлении Ханны. Затем он помахал ей, приглашая подойти поближе. Ханна сползла с высокого стула и подошла к рыбакам. Оказалось, что она на полголовы выше их обоих. – Ты спрашивала, за что несет ответственность Эгир? Вот эти двое могут тебе рассказать. Один из рыбаков сжал кулак и быстро заговорил по-исландски. Из всего сказанного им Ханна сумела разобрать пару ругательств, а тон рыбака довершил процесс понимания. Эгир их надул. Ханна повернулась к бармену. – А если точно, что именно он с ними проделал? – Он приобрел все их квоты на лов рыбы. Или, как они говорят, он их украл. Ханна не поняла: – Каким образом? – С помощью денег, власти и большого траулера. Мелкие рыбаки не выдержали конкуренции с Эгиром. Его лодка намного больше, чем у них, и ту рыбу, что они вылавливали за неделю, он легко добывал за день. А продавал свой улов гораздо дешевле, так что все они разорились. Он скупил их квоты и заставил их трудиться на себя, а заработок у них теперь меньше, чем если бы они продолжали работать самостоятельно. Рассерженный рыбак снова взмахнул кулаком и добавил несколько фраз – насколько Ханна смогла понять, сплошные проклятия и ругательства. – А эти двое отказались на него горбатиться. И вот теперь оба сидят без работы, а один даже лишился семьи. Ханна понимающе кивнула. Стало быть, Эгир не только человек-статуя, но еще и беспринципный бизнесмен и местный князь. У которого погиб сын. Как пастух в саге, убитый Равнкелем за то, что посмел прокатиться на его коне. На чьем же коне катался Тор? Если вообще совершал нечто такое, что могло послужить мотивом к его убийству. Ханна поняла, что ей необходимо поговорить с Эгиром. Но сначала следовало вернуться домой и дочитать сагу. 21