— И ты? Отложив постылые квитанции в сторону, она поставила на проигрыватель последнюю пластинку Харперз Бизар. — А чего это ты меня приглашаешь? — Надо изредка нарушать традицию. — Нарушай один. Хватит ко мне приставать. Она придвинула к себе квитанции и снова взялась за работу. Я кивнул. — Кажется, я тебе уже говорила — ты негодяй из негодяев, — сказала она. Потом поджала круглые губки и с треском прошлась четырьмя пальцами по обрезу своих квитанций. Глава 16 Когда я вошел в «Джей'з бар», Крыса, облокотясь на стойку и нахмурясь, читал роман Генри Джеймса толщиной с телефонную книгу. — Интересно? Крыса оторвался от книги и отрицательно покачал головой. — Не очень. Хотя я сейчас только и делаю, что читаю. После того разговора. Слышал такое? — Нет. — Роже Вадим. Французский кинорежиссер. А вот еще: Развитый Интеллект Состоит В Успешном Функционировании При Одновременном Охвате Противоположных Понятий. — А это чье? — Не помню. А ведь похоже на правду? — Не похоже. — Почему? — Ну, вот скажем, ты просыпаешься голодный в три часа ночи и лезешь в холодильник — а он пустой. И что ты тогда будешь делать со своим развитым интеллектом? Крыса немного подумал и расхохотался. Я позвал Джея и заказал пива с жареным картофелем. Потом достал пакет с пластинкой и вручил Крысе. — Это что такое? — Подарок ко дню рождения. — Он у меня через месяц. — Через месяц меня уже не будет. Не выпуская из рук пакета, Крыса задумался. — Да?.. Жалко, что тебя не будет. — Он открыл пакет и некоторое время смотрел на пластинку. — Бетховен. Концерт для фортепиано с оркестром номер три. Глен Гульд, Леонард Бернстайн. Хм-м-м… Я этого не слышал. А ты? — Я тоже. — Ну спасибо… Вообще говоря, я очень рад. Глава 17 Я искал ее три дня. Девчонку, которая дала мне пластинку Бич Бойз. Зайдя в административный отдел школы, я попросил список выпускников и нашел ее телефонный номер. Но позвонить по нему не удалось, автомат ответил, что номер более недействителен. Я обратился в справочную — телефонистка пять минут искала ее имя, после чего сказала, что такого имени в ее книгах нет. «Такого Имени» — это мне понравилось. Я поблагодарил и повесил трубку. На следующий день я звонил бывшим одноклассникам и спрашивал, не знают ли они что-нибудь про нее. Никто ничего не знал, а большинство и вовсе не помнило о ее существовании. Последний из них сказал, что не желает со мной разговаривать, и повесил трубку. Даже не знаю, почему. На третий день я еще раз сходил в школу и узнал, куда она поступила после выпуска. Это был захудалый женский вуз где-то на окраине, отделение английского языка. Я позвонил туда, представившись агентом по сбыту салатной приправы Маккормик: мол, девушка нужна мне для анкетного исследования, не могли бы вы сообщить ее адрес и телефон? Извините, конечно, но дело крайне важное. Поищем, — ответили мне, — перезвоните минут через пятнадцать. Я выпил банку пива и перезвонил. Мне сообщили, что в марте этого года она подала на отчисление. По болезни. А что за болезнь? — Она уже поправилась? — Салат может кушать? — Совсем ушла, не в академку? — на все эти вопросы ответов я не получил. — Меня и старый адрес устроит, — сказал я, — может вы поищете? Старый адрес нашли — это оказался пансион недалеко от вуза. Я позвонил туда. Ответил, судя по голосу, комендант. Съехала весной, куда не знаю, — буркнул он и бросил трубку. Как будто хотел сказать: «И знать не желаю». Так порвалась последняя ниточка, связывавшая меня с ней. Я вернулся домой, открыл банку пива и стал в одиночестве слушать «Девушек Калифорнии». Глава 18 Зазвонил телефон. Я полудремал в плетеном кресле с раскрытой книгой. Только что прошел короткий ливень — деревья в саду все вымокли. После дождя задул сырой, пахнущий морем южный ветер. Задрожали листья растений в горшках на веранде, а за ними задрожали шторы. — Алло, — послышался женский голос. Это прозвучало так, как если бы кто-то ставил хрупкий стакан на кособокий стол. — Помнишь меня? Прежде, чем ответить, я изобразил легкое раздумье. — Как пластинки? Продаются? — Да не очень… Кризис… Пластинки никто не слушает. — Ага. Она побарабанила ногтями по трубке. — Пока нашла твой телефон, чуть с ума не сошла. — Да?.. — В «Джей'з баре» спросила. А бармен спросил у твоего друга. Высокий такой и странный немножко. Мольера читал. — Понятно. Молчание. — Все спрашивали, куда ты делся. Неделю не приходишь, так они уже думают: может, заболел? — Даже не знал, что меня так любят… — Ты на меня сердишься? — Почему? — Я тебе гадостей наговорила. Хотела извиниться. — Насчет меня не беспокойся. Но если тебя это так волнует, то не покормить ли нам в парке голубей? Она вздохнула, и я услышал, как щелкнула зажигалка. На заднем плане пел Боб Дилан — «Нэшвилл Скайлайн». Наверное, звонок был из магазина. — Да дело вообще не в тебе. Просто я не должна была так говорить, — сказала она скороговоркой. — А ты к себе строга!